- Так её мать жива? - изумилась Алла.
- Умерла от рака через полгода после того, как Рите стукнуло восемнадцать.
- Но она познакомилась с Ладо в семнадцать лет и жалилась, будто сирота...
- У этой мерзавки ничего святого - о живой матери говорила как о покойнице. Хуже того - когда та заболела, ни разу не навестила её в больнице. На похороны, правда, пришла. Но даже сокурсникам не сказала, что её мать умерла.
Алла ненадолго задумалась, а потом обвела взглядом "самаритянок".
- Это что же получается... Ведь в то время Ритка уже была замужем за Серегой... Значит, она ему пела сказки про свое сиротство, а больная мать в это время умирала... Потом Ритка пошла на похороны и умудрилась скрыть этот факт от мужа...
- В её документах родители не значатся, так что Сергей был в неведении.
- Я всегда удивлялась - как человек может жить двойной жизнью?.. Ведь есть риск, что в один прекрасный момент все всплывет. И как тогда смотреть людям в глаза? А в особенности, близкому человеку, которому наплела кучу лжи? Да и вообще - как можно с этим жить?!
"Самаритянки" промолчали. Да и что тут скажешь! Есть и такие люди, что всю жизнь живут во лжи и при этом замечательно себя чувствуют.
Немного поостыв, верная боевая подруга спросила Клару:
- А откуда твоя кузина знает столько подробностей?
- Дело в том, что в деканат пришел запрос из суда с просьбой дать характеристику на Незнамову Маргариту Петровну. Секретарша деканата Наташа - Зойкина приятельница. Она показала ей запрос, потом позвонила в суд и спросила, в чем дело, зачем нужна такая характеристика? Ей ответили, что Незнамова подала в суд иск, требуя причитающуюся ей часть жилплощади.
- Какой-такой жилплощади? - изумилась Алла.
- Рита была прописана в теткиной квартире, а та умерла через три месяца после Ритиной матери. И эта дрянь решила отсудить у сестер часть квартиры.
- Вот это да! Ничего себе - несчастная сиротка! Настоящая акула, а не серая мышка.
- Это ещё что! На суде такое выплыло! Наташа с Зоей выяснили, когда состоится судебное заседание, и пошли послушать, в чем дело. Ритку аж перекосило, когда она их увидела, но прогнать их не в её власти, дело гражданское, любой желающий мог присутствовать. На суде выявилась вся грязная Риткина подноготная. Ее сестры рассказали, как она всех третировала, соседки с лестничной площадки тоже добавили красок. Пригласили в качестве свидетельниц лечащих врачей покойных Ритиной матери и тетки, и те поведали, что "любящая" дочка ни разу не навестила ни ту, ни другую. Между прочим, тетка умерла от инсульта, а довела её до удара именно Рита. Участковый врач сообщила, что много раз к больной женщине вызывали неотложку, да и она сама частенько приходила на вызов, когда после скандала с Ритой у её приемной матери подскакивало давление или разыгрывался сердечный приступ. Терапевт неоднократно выговаривала девушке, мол, вы же в могилу старого человека вгоните! - а той хоть бы хны, все валит на нее, мол, у матери неуживчивый характер. Врач в ответ: "Но ведь ей шестьдесят восемь лет, она тяжело больной человек, неужели вы не можете попридержать свой язычок!" А стоило ей уйти, как Рита опять издевалась над больной женщиной, и опять к той приезжала неотложка.
- Господи, ну почему нет закона, чтобы посадить таких моральных уродов, как Ритка! - простонала Алла. - Ведь это же садизм!
- Хуже. Это сознательное лишение здоровья. Хищнице Ритке нужна была квартира, а при жизни приемной матери она не могла ею завладеть, надеялась вогнать её в могилу, а потом разобраться с сестрами. В то время старшей было девятнадцать, а младшей - шестнадцать, обе бессловесные овечки. На суде Ритка врала, будто её отец давал очень много денег, мол, приемная мать и двое её дочерей жили на эти средства, а потому она имеет полное право потребовать компенсацию в виде части квартиры.
- По закону-то она, к сожалению, имела право, раз удочерена и прописана. Но зачем ей часть?
- Видимо, Ритка не собиралась ограничиваться частью. Старшая сестра была замужем, и Рита сказала ей: "Живи у мужа". Но и младшую она намеревалась выпихнуть к сестре. Пусть и незаконно, но те боялись её и не стали бы связываться. В итоге Рита осталась бы одна в двухкомнатной квартире. В то время она жила у Сергея, а эту жилплощадь, видно, планировала сдавать в аренду втайне от мужа.
- А что она получила по суду?
- Разбирательство длилось долго, и Зоя с Наташей услышали немало. А потом вмешался их дядя. Он живет в деревне, а узнав, что его племянниц обижают, приехал в Москву, явился в суд и выложил про Риту все, что знал. Сестра ему многое рассказывала, - она и сама была не рада, что забрала девочку из детдома, - ни единого дня не жила спокойно со дня её появления, все время плакала и горевала, за что ей на старости лет такое наказание. "Эта подлая девчонка свела мою сестру в могилу ради квартиры, и теперь вы хотите, чтобы она её отсудила!" - заявил он. Судья была в затруднении, а потом в приватном порядке посоветовала дать Рите отступного. Сестры назанимали в долг, продали все, что можно, дядя тоже помог, и Рите дали денег, чтобы она отказалась от своих притязаний на жилплощадь.
- Значит, эта алчная тихушница заполучила свой куш и скрыла это от родного мужа...
- Кстати, во время разговора с Ладо я дважды задумалась, откуда у Риты деньги на то, чтобы покупать розы для его матери и Сергея, приносить ребятам из ансамбля котлеты, - напомнила Тамара. - Видимо, они из этой суммы.
- Нет, Томик, тут по времени не сходится, - возразила Алла. - Когда она бегала за Ладо, ей было семнадцать, за Серегу она вышла в восемнадцать, а кутерьма с судом произошла позже.
- Значит, у неё был ещё какой-то источник средств...
- Видать, эта стервь была горазда на всякие штучки. Может, шантажом не брезговала, раз любила выпытывать чужие сокровенные тайны. Подлость никогда не спит, к тому же, часто просыпается.
- Надо же, какая алчность скрывалась под личиной бедной сиротки, которую все жалели... - вздохнула Олеся.
- Маргарита Медичи по своим деяниям ей и в подметки не годится. Марго отечественного разлива её переплюнула.
Почти три недели, пошедшие со дня убийства Астраловой, Яков Борисович постоянно названивал Даниилу, но телефон не отвечал. Литагент съездил к нему домой, но дверь никто не открыл.
Корн не на шутку встревожился, хотя раньше был уверен, что имиджмейкер перепугался содеянного и ушел в глухой запой.
Такое с ним бывало, и не раз. После очередной безобразной выходки хозяйки обиженный Даниил обычно искал утешения на дне бутылки. Это могло продолжаться и неделю, и больше. Когда Валентине Вениаминовне надоедал очередной юнец, она вспоминала про своего имиджмейкера и требовала его к себе, а Якову Борисовичу приходилось выступать парламентером. Он ехал к Даниилу и уговаривал его явиться пред светлые очи работодательницы. "Да пошла она!" - привычно огрызался имиджмейкер. Нетрезвый Даниил храбрее пьяного зайца, и Корн наслушался немало угроз в адрес хозяйки.
Через некоторое время его обида немного стихала, да и работодательница желала сменить партнера для сексуальных игр и отправляла литагента в новый рейд, снабдив конвертом с энной суммой в качестве компенсации морального ущерба. К этому моменту имиджмейкер уже, как правило, сидел на мели, а потому был трезв, и денежное подспорье оказывалось как нельзя кстати. Немного поломавшись и пригрозив, что это в последний раз, он забирал конверт, а в обиталище "неземной" писательницы появлялся очередной смазливый юноша.
После длительного запоя Даниил некоторое время не пил. "Все, завязал", - самоуверенно заявлял он, но наученный прошлым опытом Яков Борисович знал, что его благие намерения - до первой рюмки. Стоит Дане встретиться с кем-то из многочисленных приятелей или обидеться на хозяйку, и он опять сорвется.
Первые дни после трагедии в обиталище "звезды отечественной беллетристики" Яков Борисович не очень беспокоился и выжидал, когда Даниил пропьет все имеющиеся деньги. Продолжительность загула зависела от его платежеспособности и количества любителей халявы. Как только Даня входил в очередной штопор, весть об этом мгновенно облетала всех пьющих знакомых, и в его квартире дневала и ночевала развеселая компания, пока ресурсы щедрого хозяина не иссякали. Обычно его загул укладывался в неделю, но бывало и дольше.
