Чонгук давит на поясницу парня, заставляет его выгнуться и, смачно плюнув на свою ладонь, растягивает. Юнги дёргается, матерится, что без смазки больно, грозится оторвать Чонгуку голову, но последний не отвлекается от своего занятия. Альфа в наказание за недовольство омеги пару раз шлёпает его по голой попе, а потом, убедившись, что тот уже растянут, снова плюёт на ладонь и, размазав слюну по члену, начинает толкаться. Юнги ногтями по стальному покрытию скребётся, шипит, но в то же время сам назад поддаётся, сам насаживается. Чонгук входит полностью, прижимает омегу к себе и замирает, делает медленные круговые движения, даёт ему привыкнуть.

— Улыбнись, малыш, тебя снимают, — усмехается альфа и с трудом удерживает, дёрнувшегося было в сторону омегу.

— Здесь камера? — Юнги ладонями прикрывает лицо, а потом впивается зубами в запястье альфы, грозится на куски его порвать.

— Я заберу запись, будем вместе потом смотреть, всегда хотел интимное видео с тобой, — издевается над омегой Чонгук, выходит почти до конца и вновь толкается. Только Юнги собирается осыпать альфу очередными проклятиями, как тот переходит на резкие и размашистые толчки, выбивая весь воздух из лёгких омеги. Юнги всё ещё старается прикрывать одной рукой лицо, прекрасно зная, что это бесполезно, второй он впивается в руку альфы, чтобы лишь как-то держать равновесие. Омега стонет громко, свой же голос эхом в голове отражается — у Юнги от такого горячего, дышащего ему в шею альфы кости плавятся, он вечность зажатым в этих руках провести готов. Чонгук зубами в его шею вгрызается, руками бока, бёдра, ягодицы сминает, через боль показывает, как скучал, как одичал, до упора на себя натягивает. Чонгук надышаться не может, и пусть, в маленьком пространстве лифта и так пахнет только Юнги — Чонгуку мало, он прикрывает веки, толкается до конца, любуется подрагивающими ресницами омеги, впитывает, как губка, его хрипы-вздохи, столько всего хочет сказать, но лучше показать.

Разворачивает парня лицом к себе, приподнимает и, заставив обвить себя ногами, вновь вжимает в стенку. Не видеть его лицо — пытка: Чонгуку нравится следить за его эмоциями, он знает наизусть каждый сантиметр этой кожи, но влюбляется каждый день по-новому. Альфа проводит языком по скуле Мина, спускается ниже, мажет по губам, отстраняется, но Юнги поддаётся вперёд, скрещивает руки на его шее и сам целует — мокро, глубоко, пошло.

Чонгук такого Юнги обожает. Обожает, когда Мин начинает всё скромно, вечно недоволен и хмурит свой крохотный носик, а потом входит во вкус и превращается в бестию, которая Чонгука одним взглядом в угольки под своими ногами превращает. Юнги и так сплошной соблазн — его взгляды, движения, его легонько царапающие шею альфы ноготочки, пока тот остервенело втрахивает его в стенку — всё в Юнги это чистая животная страсть — от неё волку крышу сносит на раз. Чонгуку всегда будет мало, ему никогда не насытиться, только не с Юнги. Чонгук нашёл свой живительный источник, век из него испивать готов.

Когда дверцы лифта расходятся, то перед взглядом Чимина и Тэхёна предстают лохматый и покусанный Юнги и ничем ему не уступающий Чонгук.

— Ахуеть, — присвистывает младший Чон. — А мы с тобой в лифте не пробовали, — обиженно обращается он к Чимину.

— Зато мы пробовали то, до чего им ещё идти и идти, — торжествующе улыбается своему альфе Пак.

— А как мы, по-твоему, Даниэля зачали? — не сдерживается Юнги и громко смеётся с удивлённого лица друга.

— Нам Даниэль не разрешает сексом заниматься, — Чонгук поднимает с пола куртку и выходит в лобби. — Стоит мне к Юнги приблизиться, как он рычит и бежит в нашу кровать. А Юнги его ни на секунду не оставляет, вот и довольствуюсь лифтами, — жалуется Чон брату.

— Так мы к Даниэлю и приехали, — говорит Тэхён. — Давайте, мы заберём его хотя бы до ночи, а вы погуляете, то есть натрахаетесь, — громко смеётся Тэхён и получает осуждающий взгляд от Мина. — Серьёзно, отдайте мне моего племянника, хотя бы на эти пять часов, привезу в целости и сохранности.

— Я уже и кормил его, и укладывал, — перебивает альфу Чимин. — Мы справимся, тем более он нас любит. Ну пожалуйста.

Чонгук ожидающе смотрит на Юнги, который и хочет побыть со своим альфой, но и малыша отдавать никому не хочет.

— Ладно, — наконец-то, соглашается Мин. — Он сейчас спит, пусть проснётся, заберёте. Пойдёмте, я соберу ему вещи.

Юнги вновь входит в лифт, за ним следуют и все остальные. Чонгук сразу достаёт мобильный и бронирует номер-люкс в лучшем отеле Сохо.

— После сна его надо покормить. Если он рычит, не поддавайтесь, он уже знает, что некоторых этим пугает, и пользуется. После еды обязательно возьмите погулять, он перед сном должен подышать свежим воздухом, и не забывайте про Куки, я вам положу его в сумку, иначе этот волчонок не уснёт, — тараторит без остановки Юнги и вновь проверяет всё ли положил в сумку.

— Да не переживай ты так, мы разберёмся, — улыбается Тэхён и проходит в пентхаус, из которого сперва слышен писк, потом голос няни, которая пытается успокоить видимо проснувшегося малыша, а следом такой злой рык, что Чонгук срывается в спальню, спасать няню. Малыш, который лежит посередине своей кроватки и продолжает рычать, увидев отца, сразу переходит на громкий плач, и демонстративно скидывает Куки на пол.

— Король драмы, — усмехается Чонгук и, подойдя к кроватке, берёт ребёнка на руки. — Ты же не хочешь плакать, ты только кричишь, и даже слёз нет, перестань терроризировать няню, — спокойно говорит ребёнку альфа.

Дэниэль замолкает, внимательно смотрит на лицо отца, а потом зло рычит и на него.

— Кто обидел моего волчонка, кто посмел? — громко спрашивает вошедший в спальню Тэхён и идёт к Чонгуку.

Ребёнок, услышав дядю, сразу дёргается в руках отца, а стоит Тэхёну протянуть к нему руки, как дарит ему беззубую улыбку и позволяет прижать себя к груди.

— Я ведь начну ревновать, — хмурит брови Чонгук и торопит переодевающегося в их спальне Юнги. Мин передаёт сумку Чимину, в сотый раз повторяет свои указания и продолжает тискать ребёнка в руках Тэхёна.

— Ты его будто на год отсылаешь, — смеётся Чонгук. — Пошли уже.

Альфа подходит к брату и, поцеловав малыша, наказывает ему хорошо вести себя. Юнги тратит ещё несколько минут на прощание с сыном и уходит за своим альфой.

***

После того, как серый волк с маленьким чёрным волчонком разносят всю квартиру, Чимин всё-таки выбирается из-под них и требует вернуть человечье обличье. Омега идёт в душ со словами, что бы к его приходу вся мебель была на местах, а ребёнок одет к выходу и сидел в коляске. Через час все трое идут гулять в ближайший парк.

***

— Я скучаю по малышу, — Юнги лежит спиной на груди Чонгука в огромной ванной, из которой пена вместе с водой за края переливается. Альфа покрывает короткими поцелуями плечи и шею омеги, просит быть более терпеливым к отсутствию мелкого.

— Я не привык так долго без него быть, — Юнги поворачивается боком и кладёт голову на его грудь.

— Это не малыш — это маленький монстрик, который ревнует тебя ко мне, — смеётся Чонгук. — А тебе это нравится.

— Мне и с тобой нравится, — смягчается омега. — Просто, когда его долго нет в поле зрения, я ужасно скучаю.

— Тебе придётся ещё немного поскучать, потому что я заказал ужин в номер и выбрал всё то, что ты любишь, — безапелляционно заявляет альфа.

— Но Чонгук, — пытается поныть Юнги, но Чон разворачивает его лицом к себе и сажает на колени.

— Уверен, Даниэлю с его любимым дядей Тэ хорошо. Как бы его первым словом «Тэ» не было, — язвит Чонгук.

— Мне нравится, когда ты ревнуешь, и Даниэлю тоже. Уверен, он нарочно тебя провоцирует, он весь в папу, — смеётся омега и целует альфу.

***

После часовой прогулки по парку, Тэхён предлагает зайти за кофе в его любимую кофейню. Чимин остаётся с малышом сидеть на скамейке рядом с кофейней и покачивает коляску, чтобы успокоить разбушевавшегося с уходом дяди Даниэля.