– Я гражданин страны! У меня есть права! Могу ходить где хочу, и снимать, что хочу.

Мой щуплый защитник пожал плечами и сказал:

– Снимай и ходи, только не здесь.

– А я хочу здесь!

Внутри меня все закипело, боль в носу уже не режет, но тупая и постоянная, от чего еще хуже. Я подняла на нахала усталый взгляд и прошептала в сердцах:

– Да чтоб тебе… кофе твой дурацкий на себя вывернуть.

Нахал сделал шаг назад, со стороны тротуара послышался дребезжащий звук потертых колес. Он быстро приближался, через пару секунд со спины на наглеца налетел парень на скейте.

В воздухе мелькнул бумажный стакан, и кофе оказался на белом замшевом пальто.

Я изумленно подняла бровь и проговорила:

– Все-таки есть на свете справедливость.

На месте аварии остались только щуплый паренек, который врач, и несколько мужиков. Они сели рядом на бордюр и закурили, время от времени поглядывая в мою сторону.

Потом была скорая, полиция. Мне светили в глаза фонариком, заставляли дуть в трубочку, от чего чуть снова не вывернуло. Прямо на месте взяли кровь, что-то долго писали. Какие-то бумажки для страховой компании, еще что-то. Я плохо соображала, и все делал паренек.

Пришлось заполнить бланки на экспертизу. Я с тоской посмотрела на свою «приору». Машина раскурочена, и восстановлению не подлежит.

На вопросы отвечала несвязно и коротко – на смену злости пришла слабость и апатия. Нос заклеили, вкололи кровоостанавливающее потому, что из него лилось до самого приезда скорой. Доктор сказал, что не сломан, просто ушиб сильный.

Паренек суетился рядом, сыпал медицинскими терминами и заглядывал в мою карту, умудряясь флиртовать с тремя медсестрами одновременно. Доктор на скорой раздраженно отмахивался, требуя, чтоб не мешал работать, но паренька это только раззадоривало.

Когда полез в коробку с анализами, доктор не выдержал.

– Молодой человек! – закричала он. – Если вы немедленно не прекратите, я сдам вас полиции.

Перспектива оказаться в «кутузке», паренька усмирила. Он сел с краю на пол «скорой» и поправил плед у меня на плечах.

– Ничего, – проговорил он со знающим видом. – Все хорошо будет. Я подглядел в отчеты. Сотрясения нет, но стукнуло тебя знатно. А нос заживет.

Я кивнула. Единственное, что сейчас беспокоит – это разбитая машина и негодяй, который скрылся с места аварии.

– Его надо найти, – проговорила я слабо. – Пусть платит.

– Найдем, – уверенно произнес парниша.

Я покосилась на него, надеясь увидеть улыбку или ухмылку, подтверждающие, что так шутит и пытается ободрить. Но тот серьезный, как завоеватель севера в метель.

Смущенно повернувшись к дверце машины, я глянула на отражение в окне и чуть не заревела.

Как и у авто, мой нос перебит и заклеен пластырями. Тушь размазалась, видимо, все-таки плакала. Локоны. Мои чудесные соломенные локоны, которые укладывала целый час, торчат в разные стороны, как у болотной ведьмы.

Когда возня с документами закончилась, предложили ехать в больницу.

Представила, что придется снова бегать по кабинетам, сдавать анализы, одеваться, раздеваться сто раз. И отказалась. Хотя паренек настойчиво требовал, чтоб ехала.

– Вдруг у тебя что-то сломано? – не унимался он. – Или внутренний орган какой разорван. А может все-таки сотрясение, и ты на грани комы.

Я посмотрела на него скучающим взглядом и медленно встала на асфальт.

– Тоже мне, Доктор Маус, – бросила я. – Мне просто надо отдохнуть.

Парень вскочил следом и принялся поддерживать под спину, словно хрустальную.

Тошнота почти прошла. Видимо, от нервов разыгралась, а вовсе не от сотрясения, как надеялся это недоврач. В ушах еще шумит, но голова кружиться перестала. Только нос болит.

– Слушай, – проговорила я, стягивая плед с плеч. – Я в порядке. Просто у меня тяжелый… Нет. Очень тяжелый день. Но если будут какие-то проблемы, номер «скорой» знаю.

Парень запустил пальцы себе в волосы и с силой потер.

– Мне будет спокойней, если буду знать наверняка, – произнес он серьезно. – Знать, что ты в безопасности.

Я не сдержала улыбки.

– Мне кажется, – начала я осторожно, – ты выбрал не самое удачное время для знакомства. Я очень благодарна за помощь. Честно. Без тебя я бы… в общем не знаю. Но больше всего я сейчас хочу попасть домой.

Он кивнул.

– С этим разберемся. Но я несу ответственность. Не ты ее возложила, не тебе ее снимать.

У меня округлились глаза, я некоторое время таращилась на него, в ожидании объяснений, но тот молчит с серьезным лицом.

Наконец я проговорила:

– Ладно.

– Чудненько, – сказал он все так же серьезно. – Все вещи забрала?

Я покачала головой.

– Нет. Там продукты и… телефон выбило из держателя. Не знаю, где-то в машине затерялся.

Он протянул свой мобильник, я набрала на сенсоре номер и пустила гудок. Из разбитой машины донесся симфонический хор. Парень приподнял бровь, я неловко повела плечами и отдала телефон.

Когда направилась к «приоре», чтоб забрать вещи, он прошмыгнул вперед. Прежде чем успела сообразить, открыл заднюю дверь, которая каким-то чудом не пострадала.

– Что доставать? – крикнул он.

Приблизившись, я заглянула через дверцу. Из салона торчит костлявый джинсовый зад и грязные подошвы.

– Доставай все, – сказала я, оперевшись плечом на дверцу.

Парень долго рылся, шуршал пакетами, видимо теми, в которых лежат покупки из продуктового магазина. Потом ковырялся еще с чем-то, кажется, с журналами. Обычно покупаю сразу пачку и кладу в уборную.

Спустя вечность, парень вылез и протянул мне пакет, сумочку и телефон. На руке висит пальто, рукав залит чем-то блестящим.

– Пришлось повозиться? – спросила я почему-то охрипшим голосом и взяла пальто.

Он кивнул и протянул мне папку с документами о разводе.

– Там помидоры выкатились, – сообщил парень, – и банка с медом разбилась.

Я простонала, сокрушаясь, что придется салон чистить. Но тут же вспомнила, что у машины есть проблемы куда серьезней, и выхватила у него папку.

Сунув телефон в карман джинсов, натянула пальто. Когда взяла сумку и пакет, меня качнуло, и паренек забрал все обратно.

– Так не пойдет. Ты едва на ногах стоишь, – сказал он и повесил женскую сумочку себе на плечо. – Я тебя довезу.

Я содрогнулась от мысли, что придется показывать, где живу, совершенно незнакомому человеку. Но когда подняла взгляд на парнишу, поняла – не отстанет. В голове шумит, а помощь действительно нужна потому, что терять сознание где-нибудь в метро или на улице не охота. Опять вызовут докторов, а на этот раз точно заберут в больницу.

– Хорошо, – согласилась я, – вызывай такси.

Он странно улыбнулся. И даже в таком состоянии по коже пробежали мурашки.

– Обижаешь, – сказал парниша. – Что я, совсем плохой? У меня своя.

Мы прошли за угол. Во время пути, он аккуратно, но крепко придерживал меня за локоть, готовый в любую секунду подхватить и нести на руках. От этого у меня внутри все почему-то сжималось. И с облегчением выдохнула, когда незнакомец сказал:

– Пришли.

Оказалось, у паренька припаркована машина на стоянке у супермаркета – блестящий черный ягуар с тонированными окнами. Внутри снова все застыло, я бросила опасливый взгляд на незнакомца и вывернула шею, чтобы посмотреть номера. Но он уже открыл дверцу и быстро усадил в машину.

Потом пакеты и сумка полетели на сидение, он оббежал машину спереди и сел.

– Куда едем? – спросил он бодро, словно только что не в аварии помогал, а в клубе пиво пил.

Меня потряхивало. То ли от аварии, то ли от дерзкого поведения незнакомца. В голове всплыли фильмы о похитителях, Дон Жуанах, а потом почему-то полезли картины хоррора.

Я тряхнула головой и тут же об этом пожалело – острая боль резанула по вискам, будто неделю не спала и каталась по клубам.

– Ты что-то бледная. Голова не кружится? – спросил он с тревогой.

– Нет.

– Уверенна? А то на тебе лица нет.