- Тэбя фисэ здадут. Фисэ. Но если сдам я, то ти это запомнишь и будишь гаварить, что этот чурка (это слово Магомедов как бы выделил в своей реплике) сдал тебя первым. А зачем минэ это, а? Нэт, скажи, дарагой, зачэм....
IV
Сидящий на броне в очередной раз вытер рукавом свой лоб-что поделать, пекло сегодня необычайно, если уже ему, уроженцу здешних мест невмоготу, то каково интересно Мурману-долговязому нескладному парню из далекого северного Мурманска. Тот сидел внутри БТРа, прячась от палящего чеченского солнца. Впрочем, от несусветной жары и духоты спастись он там никак не мог.
- Хоть бы обстрелял что ли кто,- не без мечтательности произнес обращаясь куда-то вдаль другой сидящий на броне,- может боевые дадут потом.
- Неа, не обстреляют, все лески уже проехали,- лениво ответил ему местный уроженец, которого звали Серегой,- считай до Шелковской степь одна, дураком надо быть, чтоб палить. А вот дальше могут. До Каргалинской часа два как минимум пилить будем.
- Что хорошо места эти помнишь,- спросил Серегу Пончик, веснушчатый толстый пацан, призванный откуда-то из Сибири. Имени его никто не помнил-то ли Феоктист, то ли вообще Феогност какой-то, потому и звали за "худобу" просто Пончиком, но, впрочем, он на это нисколько не обижался.
- А фигли не помнить-у меня дядя Витя в Гребенской шофером работал, председателя колхоза на УАЗике возил. Ну и меня малолетку с собой брал. Так что я с ним почитай всю Чечено-Ингушетию тогда объездил. А уж Наурский с Шелковским как облупленные знаю.
Настроение после этого абсолютно невинного на первый взгляд вопроса испортилось окончательно. Сразу же вспомнился не только дядя Витя-высокий упитанный казак с неизменной добродушной улыбкой на лице. На память пришел и тот пасмурный ноябрьский день 91-го, когда перепуганные мать и отец в спешке собирали нехитрые пожитки и запихивали их в старенький "Москвичонок". Как он узнал уже сидя в нем, утром того дня дядя Витя погиб вместе со своей женой, такой же добродушной как и он казачкой тетей Клавой. Их убили чечены с соседней улицы, после того как он сперва отказался отдать им за бесценок дом и огород, а затем набил морду одному из них за хамство. Сразу же после этого чечены просто решили выгнать всех казаков из станицы. Сопротивляться им было бесполезно-против калашниковых, водившихся у них в изобилии с голыми руками не попрешь. Вот и пришлось бежать к дальним родственникам в Ставрополье. В спину на выезде из родной станицы им дали залп из автоматов над крышей, в Наурской едва не попали камнем в боковое стекло. Кстати, правильно сделали, что бежали-пару месяцев назад Серега оказался в Гребенской и почти никого не встретил из своих старых знакомых. Кого-то убили, многие же, как он с родителями, уехали куда подальше.
- Жаль в Червленой не остановились,- подал голос откуда-то из недр БТРа Генка. Этого бугая, пошедшего по его словам в армию добровольно, никто из сидящих как на броне, так и внутри не долюбливал. За что-никто толком объяснить не мог, просто не доверяли ему и все.
- Там девка такая классная живет, я б с ней еще б разок перепихнулся,
- мечтательно пробасил Генка.
- Еще разок, блин, будто у тебя что-то с ней было,- прервал его возмечтавшийся несколькими минутами раньше о боевых краснодарец Вадим.
- Да, представь себе, было,- резко ответил ему Генка и добавил уже примирительно,- говорил же, надо было в Науре газировки побольше взять, а то уже только на дне осталось. А все ведь Бухой виноват,- после этого послышался несильный удар куда-то по плечу. Бухим здесь звали невысокого паренька, призванного из какой-то глухой деревеньки откуда-то из под Костромы. Прозвище свое он получил за умение напиваться вусмерть при первой же возможности.
- Что Бухой молчишь, сказать нечего, да? - продолжал задираться Генка,
- чеха пожалел, бабок у него видишь ли мало, только три литры и взял с него, жалостливый наш.
- Заканчивайте там бухтеть,- напомнил о своем присутствии лейтенант Морозов. В принципе его положение среди едущих давно позволяло ему прервать эту "беседу", но он не делал этого по элементарной причине-здесь не казарма, солдаты с ним практически ровесники, а Вася Контрабас (в смысле контрактник, а не музыкант) так и вообще его лет на пять старше, а судя по наколкам такие университеты прошел, что никому не пожелаешь. Кроме того, здесь в любую минуту может вспыхнуть заварушка, а неудачно сказанное каким-то мгновением назад слово запросто могло стоить жизни-просто не вынесут бойцы своего раненного командира с поля боя и все. До причин потом никто не докопается, а самому "неудачнику" можно будет молиться о тихой смерти. А то и того хуже-пальнут свои же в спину, потом на чеченов и спишут-калаши-то у всех одинаковые. Это, впрочем, не только к командирам относится, но и к остальным тоже.
Тем временем впереди на дороге показался затор из видавших в основном виды машин. Это означало, что рядом располагался блокпост.
- Ну все, хоть будет с кем потрещать трохи,- радостно прокомментировал увиденное Вадим,- интересно кто там сегодня-рязанцы, аль скопари?
- А не один х.. разница?,- напомнил о своем существовании Мурман.
- Ну это как сказать...
- Хоть бы у них радио было,- отозвался молчавший до того все дорогу Артур, водитель БТРа,- а то вчера наши во Владикавказе бились. Борман, говорят, новую команду набрал, так интересно как они с горцами сыграли.
- В футбол сам играл раньше?,- спросил его Контрабас (всех поразил его на удивление спокойный тон, обычно он со всеми говорил сквозь зубы).
- Да было дело, у нас в Нижнем в молодежке локовской был,- с нескрываемым удовольствием заговорил о "прошлой жизни" Артур, в центре защиты играл.
- Я тоже играл, помню три года назад в лагере мы в финале 9-й отряд 3: 0 сделали, я тогда хет-трик сотворил. Третий гол вообще красавец был-я его с лету, с разворота в девятину уложил.
За этими воспоминаниями доехали до блокпоста, благо пустая встречная полоса позволяла сделать это. На блокпосте шла обычная жизнь-здоровенный контрактник, в накинутым на плечи камуфляже выгребал у желающего проехать дальше чеченца из пачки "Мальборо" сигареты.
- Опять фуфло, блин. Денег у тебя нет, сигареты-дерьмо, из-под Шали, наверное,- раздраженно говорил Контрабас.
- Да нэт, настоящие, да, зачем мне из-под Шали...
- Ладно, езжай,- Контрабас положил несколько сигарет в карман камуфляжных штанов, одну засунул за ухо, а еще одну протянул тощему лопоухому срочнику, стоящему рядом,- поднимай колдобину, блин,- это уже относилось другому срочнику, такому же, впрочем, тощему и лопоухому.
Рядом с БТРом на обочине стояло несколько чеченок лет 40-а и о чем-то напряженно разговаривали.
- Интересно б узнать, о чем базарят,- с неподдельным любопытством обратился к Сереге Вадим.
Зачем он это сделал непонятно-по слишком часто употребляемым словам "Наур" и "Чернокозовка" и так все можно было понять.
- А базарят они о следующем,- тем не менее решил в лишний раз продемонстрировать свое знание местного наречия Серега, про то, как съездили в Наур на тюрягу к родственникам, да про творящийся там беспредел.
Реакция Вадима была для всего экипажа предсказуемой:
У меня в 81-ми на Науре дядька сидел, он у нас на "четверке" под Краснодаром начотряда на х.. послал, ну и еще кое-что там было, так его на строгий сюда на перековку этапировали. Он год с этими зверями сидел, но ничего-сейчас у нас в Краснодаре бригадир, на Опеле ездит.
- Да задолбал ты, сявота, со своим дядей,- в своем привычном стиле отозвался Контрабас.
В это время чеченец наконец проехал за шлагбаум и блокпостовцы обратили внимание на БТР.
- Здорово, братва,- не слишком-то по уставному приветствовали они проезжающих.
- И вам привет,- ответил им за старшего (ну не любил лейтенант Морозов такие вещи, вроде как по Уставу надо, но никак не получается) Вадим.
- Куда едим-то?
- Да на Каргалинскую?
