- Ну, возможно граф рассчитывает на выкуп и, как благородных людей...

- Включите мозг, прохвессор! Все 'блаародные люди' здесь друг друга знают лично или хотя бы наслышаны друг о друге. Выкуп - это только между своими. От чужаков никто выкупа не ждет и на выкуп не рассчитывает. Значит что?

- Ну-у-у...   - Баранки гну, - спокойно завершил его мысль господин Дрон. - Вся эта невиданная роскошь - просто знак извинения, демонстрация, что граф лично против нас ничего не имеет. А где-то мы ему даже симпатичны. И, если бы не некие внешние обстоятельства, то мы бы уже давно ехали на юг вместе с нашими спутниками. Как говорится, ничего личного - бизнес.

- Какой такой бизнес?

- Обычный. Графу нас заказали.

- Письмо, переданное по дороге! - осенило, наконец, господина Гольдберга.

- Оно, родимое, и несколько слов, переданных на ушко милейшему сэру Томасу.

На некоторое время в помещении наступила тишина. Евгений Викторович в совершенно расстроенных чувствах переваривал свалившееся на него новое знание о деловых обычаях и традициях гостеприимства европейского средневековья. Почтенный депутат же с нескрываемым удовольствием наблюдал за всеми перипетиями мыслительного процесса, каковой крупными мазками был нарисован на несчастной физиономии господина историка.

- И к-кому мы могли понадобиться? - прервал, наконец, молчание господин Гольдберг.

- Полагаю, скоро узнаем...

На впавшего в совершеннейшую депрессию историка-медиевиста больно было смотреть. Одна только мысль о встрече с их таинственным 'заказчиком', помноженная на профессиональные знания о методах ведения беседы, что приняты были в эти суровые времена, вводила господина Гольдберга в  полнейший ступор.

То ли по этой причине, то ли по какой еще, но рука господина Гольдберга потянулась к кувшину с вином, последовал глоток... потом другой... потом третий... Господин Дрон спохватился, когда достойный представитель народной интеллигенции уже опустошил свой кувшин и добрался до второго, выхлебав его чуть не на половину.

- Эй-эй, Доцент, ты не слишком разогнался?

Увы, было уже слишком поздно. Выпитое вино на редкость удачно легло на старые дрожжи, и с господином Гольдбергом случилась очень большая неприятность. Нет-нет, государи мои, совсем не то, что вы подумали! В нем проснулась совесть историка. Хотя, если как следует разобраться, лучше бы с ним случилось именно то, что вы таки-да, подумали!

Господин Гольдберг взглянул на своего спутника совершенно трезвыми - разве что с очень расширившимися зрачками - глазами, какие могут быть только у в хлам пьяного человека, и на диво внятным текстом доложил. Что, даже если им удастся выбраться из узилища, он никуда более не поедет и никого спасать не будет. И господину Дрону не даст. И пусть все идет, как идет. Правда, на этом внятность мысли и связность речи господина Гольдберга все же покинули, и далее разговор продолжался уже в нормальном для изрядно выпившего человека ключе. Дескать, 'а если из-за этого ему придется... ик ... умереть, как человеку Знака, не исполнившего свое предназначение, то и пусть...'. Он, Евгений Викторович Гольдберг, к этому ... ик... готов и смерти не боится.

- Ты п-пойми, Сергеич, - со все усиливающимся заиканием вещал он, - вот мы, д-пустим, спасаем Ричарда, он н-р-р-м-льно доб-р-р-аэтся до Египта, все классно, ик... Все! История п-шла другим п-тем. Изменения накап... ик...капливаются, как снежный ком. А? И что дальше? Может в этом новом в-рианте истории не случиться Шекспира? Ле... ик... онардо да Винчи? Ньютона, Эйлера... ик... Л-бачевского? Ты, ик... пнимаэшь, чт-мы с тобой на исто-о-о-рию зам-хнуться птаэмся?! На ы-сторию! На э-сторию Человеч... ик... ства!!! Чтобы р-р-р-аз, и нету!!! И все п-другому! Вот ты лично, С-ргеич, готов взвалить на ...сбя такую ответ...ик...ствность? Я - нет, лучше см-рть...!

Терпеливо выслушав всю эту ахинею, господин Дрон с сожалением посмотрел на тазик с водой, приготовленный заботливыми тюремщиками, надо полагать, для омовения рук, слегка вздохнул - а куда деваться, надо - и одним движением вылил воду на потрясенного таким поворотом дискуссии собеседника. Затем аккуратно взял его двумя руками за грудки и мелко-мелко потряс, как собака отряхивает воду после купания. После чего так же аккуратно посадил обратно.

- Ну, протрезвел немного?

Мокрый, с широко распахнутыми от удивления глазами, где на ресницах оставались еще капли от незаказанного купания, господин Гольдберг выглядел довольно комично. Но расслабляться в этой связи господин Дрон не собирался.

- А, пожалуй, и к лучшему, что тебя так расколбасило. - Сладкая улыбка владельца заводов-газет пароходов не обещала ничего хорошего. - Просто даже замечательно! Ты, сучий кот, меня на одну ва-а-а-а-жную мысль натолкнул. - Широченны ладони уперлись в жалобно скрипнувшую столешницы, а залитые бешенством глаза приблизились к самому лицу несчастного доцента. - До сей поры мне просто выбраться из этих средневековых пердей хотелось. Обратно вернуться, туда, в наш мир. А теперь я думаю, что спешить не стоит. У меня, скажу я тебе, здесь дела появились. Помнишь, поп в замке говорил, что за выполнение миссии исполнение желания полагается? Так вот, у меня - спасибо тебе - ба-альшое желание образовалось. И я ради его исполнения, пожалуй, потружусь на совесть. Хочешь знать, какое?

- К-какое? - робко проблеял насмерть перетрусивший историк.

- А вот, мля, какое!!! Чтобы Историю твою...! Я тебе расскажу, какое - времени у нас вагон! История, говоришь? - Зловещее шипение Капитана не обещало его собеседнику ничего хорошего. - Историю, значит, пожалел? Доцентство в жопе заиграло? Ну-ну! Вот только клал я на твою историю... С прибором, мля! Нет, вы посмотрите на этого умника! А? А ты, умник хренов, посмотри на свою Историю! Ее же из-за горы, мля, трупов ни хера не разглядишь! Голимое кладбище невинно убиенных. Вся твоя История - это трупы, трупы и трупы... горы трупов, вот и вся твоя История... Ты сам, с-сука, лично хоть один труп нюхал? Нет? А мне, знаешь ли, приходилось, и не раз! Дерьмовое это занятие - трупы нюхать, да вот только деваться некуда было!

Или ты решил, что твою говенную Историю еще можно как-то испортить? Так вот, сука, информирую раз и навсегда: испортить ее невозможно! Говно не портится!!!  Уж не знаю, удастся ли нам в ней что-нибудь улучшить или нет, а вот ухудшить точно не получится. Некуда ее, мля, ухудшать! Понял-нет?!

Яростная вспышка владельца заводов-газет-пароходов явно потрясла господина Гольдберга. Весь алкогольный морок мгновенно выветрился из головы, а на освободившееся место  поселилось тоскливое ожидание неприятностей. Однако господин Дрон, спустив пар, выглядел, наоборот, вполне успокоившимся. Кинул историку тряпку, накрывавшую его кучу соломы, сел напротив.

- Хочешь, расскажу, как я из капитана нашей непобедимой и легендарной угодил в бандиты?

- Ну...

- В бандиты - в бандиты, не спорь!

***

... Краснознаменный Военный институт Министерства обороны СССР по специальности "Добывание и обработка зарубежной военной информации" курсант Дрон закончил в восемьдесят четвертом. Европейские языки. Немецкий основной, второй - английский. Да еще факультативы по французскому и итальянскому. Как круглый отличник, выпустился старшим лейтенантом. Три года отслужил в ЗГВ, а затем получил предложение, от которого отказываться, скажем так, не принято. Как же, четвертая звездочка на погон, годовая переподготовка при пятом Управления ГРУ, а затем, ну сами понимаете!

Последний месяц переподготовки -  467-й учебный полк спецназа в Чирчике, в трехстах пятидесяти километрах от Ферганы. Стажировка по организации деятельности диверсионно-разведывательных групп.

- Вот ты мне скажи, на кой черт мне было там в рейдах ноги по самые щиколотки стирать, если по окончании переподготовки все равно предстояло в штабах с разведывательной информацией работать?