- Ну, давай, Доцент. За новое место непременно требуется!
Выпили, закусили, чем бог послал.
- Значит, про Иннокентия я, Доцент, более или менее понял. Могучий старик, отец русской демократии и все такое... А этот, дож венецианский, который против него черными играет. Это что за перец?
- Энрико Дандоло? О, это фигура не менее крупная, а где-то, пожалуй, и покруче будет. Во всяком случае, в реальной истории вся эта шахматная партия осталась за ним. Уверен, что папская булла с призывом к крестовому походу лежала у Дандоло на столе не позднее, чем через неделю после ее подписания Иннокентием...
***
За полгода до появления попаданцев.
Остров Риальто,
Палаццо Дукале, 25 августа 1198 года
Когда б Господь в неизмеримой милости своей поручил тебе, добрый мой читатель, выбрать на земле место для резиденции Королевы - мудрой, могущественной и энергичной... Для Королевы, чьи земли год от года расширяются, подданные богатеют, а могуществу ее завидуют соседи, дальние и близкие... Просто поверь: взор твой в самую последнюю очередь остановился бы на этом ублюдочном клочке суши, затерянном среди камышей, зыбучих песков и соляных болот Венецианской лагуны. Но, между тем, именно в этом Богом забытом месте родилась и теперь вот властно заявляла ближним и дальним соседям о своих правах Венеция - Королева Адриатики.
Когда в 810 году Аньелло Партечипацио, десятый дож Венецианской республики, выделил для перенесенной из Маламокко резиденции небольшой безымянный островок с видом на Бачино ди Сан Марко, его фантазия едва ли простиралась дальше небольшой деревянной крепости, защищающей архипелаг от нападений с моря. Каковая к 812 году и была построена, вместе с примыкающим к ней домом дожа.
Через несколько лет к дому была пристроена первая базилика, посвящённая святому Марку, покровителю Адриатической республики. Дом пережил осады, пожары, убийства дожей. В конце десятого столетия от Рождества Христова резиденция был снова перестроена. Теперь это была грозная каменная крепость с башнями по углам, окруженная со всех сторон водой. Однако, неприступная для врагов, крепость не устояла перед пожаром 1106 года, после которого восстанавливать оказалось практически нечего.
Впрочем, гордые венецианцы, для которых море и самый мощный флот Средиземноморья служили к тому времени уже лучшей защитой, не нуждались более во рвах и крепостных стенах. Стены были снесены, рвы засыпаны, а на освободившемся месте вознесся легкий, элегантный дворец.
Нет, разумеется, он ничем еще не напоминал то дошедшее до нас готически-мавританское чудо, что заложил в XV веке Филиппо Календарио. Но и тот Palazzo Dukale, что предшествовал в XII веке творению знаменитого capomaestro, служил откровенным вызовом трусливо прячущейся за крепостными стенами Европе.
Именно здесь, в Зале малых приемов резиденции главы республики Святого Марка, два человека увлеченно обсуждали последние новости. Впрочем, обсуждение это скорее напоминало доклад, каковым, собственно, и являлось. Люстры прославленного венецианского стекла, что столетие спустя примет гордое имя vetro di murano, бросали мерцающий свет на поверхности стенных мозаик, создавая праздничное настроение. Которое, впрочем, никоим образом не соответствовало характеру продолжающейся беседы. Ибо и зал, и дворец, да и сам остров существовали не для праздников, но в первую, во вторую, и даже в десятую очередь - лишь для дела...
- ... на этот раз посольство в Константинополь завершилось полным успехом. Пьетро Микеле и Октавио Квирини добились абсолютно всего, что Сеньория требовала от императора ромеев. Деньги, которые Буколеон оставался должен Светлейшей Республике еще по договору с Исааком, уже погружены на корабль....
Докладывал человек средних лет, из всего одеяния которого сторонний наблюдатель мог бы поведать всего лишь о длинном сером плаще с широким капюшоном. Более ничего и видно-то не было. Этот же капюшон скрывал и лицо докладчика. Стало быть, на добротном, тонкого сукна темно-сером плаще нам и придется остановиться.
Зато его собеседник сразу привлекал взгляд. Глубокие морщины, густая, белая, хотя и не слишком длинная, борода, полностью седые волосы и брови говорили о возрасте. Рельефные скулы и упрямая складка у губ - о характере. Въевшийся навсегда загар моряка - о призвании. Роскошный костюм и перстни на пальцах - о положении. Неподвижные глаза - о слепоте, когда-то поразившей его. Все же вместе... Как назвать человека, один лишь вид которого заставляет отбросить даже самою мысль о возможном неповиновении его воле? Вот таким вот и входит в наше повествование один из величайших людей своего времени, Энрико Дандоло, сорок первый дож Венецианской республики...
- ... Также, - продолжал тем временем докладчик, - император Алексей подтвердил все хрисовулы, выданные Светлейшей республике его предшественниками. Более того, нам удалось получить исчерпывающий и поименный список всех налогов, сборов и податей, от которых освобождаются венецианские купцы. Ну, вы же помните, мессер, как убедительно эти ромейские пройдохи из налогового ведомства умеют доказывать, что, конечно, да - от всех налогов венецианцы освобождены, но вот эти вот сборы и подати, они вовсе даже и не налоги, и поэтому на них освобождение не распространяется. Теперь этот фокус у них больше не пройдет.
- Хм... Император так спешит раздеться до нижней туники? Кстати, Себастьяно, а почему это вы вдруг докладываете мне об успехе посольства? Насколько я помню, э-э-э... официальная дипломатия не входит в круг ваших обязанностей. Ну-ка, признавайтесь, какие еще новые бесчинства у ромеев учинили?
- Ну, мессер, - человек в сером виновато развел руки, - учинять бесчинства - это моя прямая обязанность. А здесь все просто. Алексей Ангел, да простит меня Господь, - просто коронованный идиот на троне. Любой неграмотный рыбак в Лагуне обведет его вокруг пальца. Но до сих пор все наши инициативы весьма успешно парировал Никита Акоминат, он там еще от Комнинов остался.
- Логофет Геникона?
- Ну да, все налоговые вопросы находятся ведь в его ведомстве.
- И...?
- Пришлось найти в окружении басилевса дюжину бездельников, которые за несколько тысяч номисм единовременного пособия начали шептать Алексею в уши, как Никита его обворовывает. Собственно, они и даром бы шептали - уж очень он им давал по рукам, когда они их слишком глубоко в казну запускали. А уж тут...!
- Что, и впрямь обворовывает?
- Не более, чем другие. Скорее даже менее. Логофету Геникона и так несут столько - просто для хорошего отношения - что можно всю его виллу золотом толщиной в палец облицевать, и еще пять раз по стольку останется. В общем, на этот раз Алексей его не только не слушал, а скорее даже делал все назло. Не удивлюсь, если очень скоро в Гениконе появится новый логофет...
- Расписки в получении денег взять удалось?
- Семеро из одиннадцати расписались.
- Дельно, Себастьяно, дельно - порадовал старика! Идиот в окружении идиотов - нет ничего лучше для налаживания добрососедских отношений! Что еще интересного в столице мира?
- Да ничего особенного, разве что Алексей в очередной раз превратил имя ромейских басилевсов в посмешище!
- Ну-ка, ну-ка? Что учудил трижды величайший на это раз?
- О, мессер! Уже с год тому назад он приблизил и обласкал некоего валахского проходимца по имени Иванко, переименовал его в Алексея и обручил со своей внучкой Феодорой. Затем, как фактически уже своему зятю, Ангел вручил ему все войска Филлипольской епархии и повелел навести порядок среди мятежных валахов. Тот бодро взялся за дело, начал возводить неприступные укрепления в пограничных горных районах. Укрепившись же должным образом, мнимый жених забыл обо всех своих обещаниях, объявил себя господином сей территории и выслал из городов императорских чиновников. Разъяренный столь великим предательством, о возможности которого Ангелу целый год трубили в уши все его приближенные, тот послал войско под командованием протостратора Мануила Комица. Теперь Иванко с протостратором бегают друг за другом в горных теснинах - под дружный хохот всех, кому только становится об этом известно.
