Через пару тысяч лет, когда забуду тебя

Мы встретимся вновь в отраженьях огня.

Я вспомню тебя, твою улыбку и смех

Я тебя назову, ты сладкий мой грех

Я тебя обниму, нежно касаясь рукой,

Воспоминания польются быстрой рекой.

Ты руку мою в свои ладони возьмешь,

А где-то рядом заплачет летний дождь.

Ты скажешь, как жаль, что тогда тебя потерял,

Что до конца так меня и не узнал.

Ты спросишь меня, а я дам ответ,

Жаль, но твоего вопроса нет

Ты дотронешься до волос, вспомнишь запах меня

И призраком растает мой образ в отражениях огня…

«Время, время хочет убить меня». Все плыло перед глазами, серая мгла навалилась, сдавило грудь. Стены, серые и надоевшие, фотографии в рамках, все мелькало, бежало, стучало по голове. Все вокруг вертелось, время, оно застряло где-то между жизнью и смертью, реальностью и нереальностью.

– Помогите, пожалуйста, помогите мне! – крупные слезы больно обжигали, я почувствовала вкус крови на губах, но не перестала их кусать.

– Помогите, кто-нибудь, спасите меня!

Я закричала так, что казалось, стекла вылетят из оконных рам. Схватила стул и швырнула его в окно. Звон стекла трелью отдался по стенам. Затем яростно принялась разбивать рамки вытаскивать и рвать фотографии, бить все, что бьется. Все происходило мгновенно, не привыкшие кулаки, быстро покрылись кровью, но боли я не чувствовала. Я огляделась по сторонам, все вокруг было перевернуто вверх дном. Я села на пол, вытащила зажигалку из кармана, и подожгла ворох порванных фотографии. Разноцветное пламя быстро и игриво начало распространяться по всему полу, перебегая с бумажки на бумажку. Я легла на пол, для меня исчез мир, осталось лишь пламя. Игривое, завораживающие, огонь танцевал свой смертельный танец и не позволял оторвать от себя глаз. Какая-то часть меня подавала сигнал вмешательства. Что-то было кроме… Скоро до меня дошло, грохот, звон. Кто-то пытается проникнуть в дом, дверь уже пытаются взломать. Это неудивительно, кругом квартиры, все слышно, соседи забеспокоились, еще, наверное, увидели дым из окна. Но тело уже не подчинялось, и я лежала неподвижно, свернувшись в комок. Лицо и руки уже обжигало дыханием огня. Пламя подбиралось все ближе. Но я не могла шевельнуться, я даже не могла отвести взгляд от огня. Я в нем видела что-то завораживающее, похожее на прекрасный танец теней. Они словно манили, звали принять участие в этом танце. Они такие красивые, они словно обещали мне избавить меня от всех мук и невзгод. Вдруг, я почувствовала, как кто-то хватает меня на руки, но я по-прежнему вижу лишь танцующие тени, я даже казалось, слышу мелодию танца, я улавливаю ритм. Может это не руки, может пламя приняло меня в свои объятья. Я почувствовала, как проваливаюсь куда-то глубоко-глубоко, в мир танцующих теней, и вот я уже среди них, теперь я тоже тень…

Я открыла глаза, голова кружилась, чувствовалась слабость. Я огляделась, что-то на ад это не похоже, а на рай тем более. Черт, это больница. Я встала, вытащила иглу из руки и отодвинула капельницу. Ноги были ватными, я вышла из палаты. И тут же мед сестра с оханьем перехватила меня в дверях.

– Стойте, Вам нельзя вставать, Вы что?!

– Отстаньте, я хочу видеть заведующего, мне срочно нужно домой.

– Да, вы с ума сошли!

– Немедленно покажите мне где кабинет главного врача или заведующего отделением или еще кого, мне нужно домой.

Медсестра побледнела, затем побагровела, но больше спорить не стала и проводила меня до кабинета главного врача. Я оглядела себя «ну и видок, волосы растрепаны, на мне некое подобие ночной рубашки, которая еле прикрывает меня. Об остальном вообще молчу, еще и босиком, Боже мой!». Но я все равно постучала.

– Войдите.

И я вошла. Кабинет был стандартным, как и во многих больницах города. За столом с деловым видом сидел мужчина лет тридцати. Он обладал яркой внешностью и почти черными красивыми глазами. Он безусловно был избалованным женскими симпатиями, об этом говорил высокомерный и самоуверенный взгляд. Я решила сначала поздороваться.

– Добрый день.

– Господи, я что вижу призрак?! Кто позволил Вам вставать? Вы же в реанимации, и только пару часов назад опасность для вашей жизни миновала.

– Мне все равно, мне срочно нужно домой.

– Послушайте, дорогуша, здесь не детский сад. И вы уже не ребенок, по этому не нужно капризничать. Возвращайтесь в пастель, пока вам не стало плохо, вы еще очень слабы.

– Это мне решать, отпустите меня домой!

– Вы, что ненормальная, вы едва выкарабкались и ваше состояние оставляет желать лучшего. Вам бы еще с психологом пообщаться. Для чего вы хотели покончить с собой, сначала при помощи интоксикации запрещенным вам медицинским препаратом, и надышались гарью до кучи?

– Мне плевать, я должна попасть домой.

– Ваш муж чуть с ума не сошел за эти трое суток, что вы были без сознания, лучше позвоните ему. А потом возвращайтесь в палату. Я не имею права вас отпустить, да меня посадят за это.

– Если еще раз позвонит, скажите, что я умерла. А теперь отдайте мои вещи, мне пора уезжать. – неужели прошло трое суток, кошмар. Нет, Артем, не виноват или виноват. В любом случае, я не хочу чтобы он страдал, но… я не знаю. Мысли видимо не скоро просветлеют. Я хочу забыть все, просто забыть. – А за себя не беспокойтесь, я напишу расписку или что там надо.

– Вы и впрямь сумасшедшая, причем неизлечимо. Прекратите этот спектакль и возвращайтесь в постель. – доктор начинал злиться.

– Если вы меня не отпустите, я сама уйду, прямо так, как есть.

– Далеко вы в таком виде не уйдете. Я сейчас вызову санитаров, или лучше скорую, пусть вас перевозят в больницу для душевно больных.

– Как вы смеете – я импульсивно сжала кулаки и почувствовала в них боль, биение и крушение не прошли даром.

– Это как вы смеете, вернитесь немедленно в постель, я не хочу чтобы из-за вас репутация у моей больницы была испорчена.

– Тогда я выпрыгну из окна и черт с вашей репутацией. – я в один миг добежала до окна, резко взобралась на подоконник. Слава богу, одна створка была открыта, и мне не составило труда открыть другую. Доктор соскочил со стула и округленными глазами смотрел на меня. Он не мог произнести ни слова. Ветер раздувал мои волосы и ласкал тело, широкая рубашка поднялась и окончательно открыла мои бедра и ноги.

– Пожалуйста, успокойтесь, слазьте оттуда. Вам нельзя уходить из больницы, ваше состояние еще очень тяжелое. Кроме того, к вам завтра наведается милиция. Чтобы узнать, что произошло у вас дома.

– Пишите, что нужно, чтобы я ушла, и принесите мои вещи, тогда я спущусь, – доктор осторожно подбирался к окну, – и не подходите, а то я спрыгну.

– Успокойтесь, пожалуйста, я все сделаю.

– Я простояла на окне минут десять, пока доктор исполнял мою просьбу. Меня окружило уже несколько санитаров и медсестер, пришел психолог, его слова я игнорировала совершенно. Наконец, принесли мои вещи. Все вокруг взирали на меня с ужасом, черноглазый доктор подал мне пакет с вещами, и я принялась одеваться прямо на окне. Снаружи возле окна уже тоже успело собраться несколько зевак. Я быстро одела джинсы и тонкий свитерок, осталось одеть носки и шлепки, кто-то догадался положить их в мои вещи. Хотя бы шлепки, это уже обувь. Ну вот я закончила с одеждой и попросила расческу, мне ее подали и я расчесала волосы. Я уже было, хотела слазить, как у меня резко закружилась голова, в глазах все потемнело, и я почувствовала, что падаю, я попыталась ухватиться, но промахнулась. В голове промелькнуло «Какой же это этаж, не меньше, чем третий, внизу асфальт, все мне конец». Это мгновение казалось, длилось вечно. Вдруг кто-то ухватил меня за руку и резким движением рванул внутрь помещения. Я открыла глаза, и увидело бледное лицо черноглазого, он держал меня на руках. Его сердце билось в бешеном ритме, казалось, эти удары бились у меня в голове.