Все были потрясены: капитан бросился к Томасу, женщины поднялись со своих мест и застыли с юбками в руках, а дядя Джордж стал суетиться вокруг капитана, заглядывая то с правого, то с левого его бока. Потом он выхватил у капитана находку и поспешил к окну. Там он стал крутить находку, явно ничего не понимая, потому что это было настольное зеркало в оловянной рамке, которое стоит, если отогнуть сзади его ножку.

– Джордж, да дай же и нам посмотреть, в конце концов! – выговорила миссис Трелони и начала боком выбираться из-за стола.

Покрутив зеркало по-всякому, она понесла его к Сильвии, которая всё это время почему-то смотрела на капитана. Тот тоже подошёл к столу. Томас, забытый всеми, продолжал стоять в дверях.

– Ну, капитан, что вы об этом думаете? – нетерпеливо спросил дядя Джордж.

– Я думаю, что этот предмет сделал тот же мастер, который отлил подсвечники, – ответил капитан и попросил Томаса: – Посмотри!

Томас рассмотрел подсвечники, оглядел ещё раз зеркало и произнёс:

– Да, это явно одна рука, один и тот же мастер. Это видно и по сюжету. И там, и там изображены горгульи, а они по канону всегда сидели на храмах в виде водостоков и низвергали воду! А сами подсвечники – это просто чудо, что такое!

И опять все, как зачарованные, посмотрели на Томаса. Капитан взял со стола гобелен и задумчиво проговорил:

– А знаете, а ведь этот гобелен совсем не пустяк. Водопад же тоже низвергает воду.

И все оживились, а дядя Джордж даже приосанился от гордости, искоса на всех поглядывая.

Капитан спросил у хозяйки:

– Миссис Трелони, а откуда в вашей семье эти замечательные стулья?

– Ах, стулья! – та запнулась, вспоминая, и ответила: – Так ведь стулья достались нам после кончины матери покойного Джона, старой миссис Трелони.

И все опять посмотрели на дядю Джорджа, а капитан спросил:

– Мистер Трелони… А как происходила передача вам, трём братьям, этих «дурацких вещей» вашим батюшкой? И не было ли в комнате этих двух стульев?

– Джордж, вспоминай сейчас же! – воскликнула миссис Трелони, она, казалось, первая уловила мысль капитана. – Вспоминай немедленно, слышишь!

– А мне не надо вспоминать об этих стульях, – ответил тот, вдруг помрачнев. – Я и так всё прекрасно помню. На этих стульях в тот вечер сидели два моих старших брата, а я один стоял.

Джордж Трелони прекрасно помнил ещё одно унижение, которому его подверг отец перед смертью. Тот, посадив старшего Генри и среднего Джона на стулья из морёного дуба, стал рассказывать о сокровище, с усмешкой поглядывая на младшего стоящего сына. И в этом не было для Джорджа Трелони ничего нового. Он знал, что отец его не любит и им пренебрегает… Но разве он виноват, что получился таким маленьким и тщедушным? Тут претензия больше к отцу с матерью, что его такого родили, а скорее, к самому Создателю, что тот не потрудился сообразить сделать что-нибудь приличнее.

Сильвия тронула дядю Джорджа за руку, посмотрела ему нежно в глаза и спросила:

– Дядя, голубчик, а какие ещё предметы были в комнате? Что ты помнишь?

– Что я помню? – переспросил тот и начал говорить даже с каким-то воодушевлением: – Я ещё помню большой дубовый сундук. Его потом забрал к себе Джон.

– Ах, это верно тот сундук, что стоит в гостевой спальне! – Миссис Трелони всплеснула руками. – Мы складываем туда летние вещи!

Немедленно крикнули лакея Джима, и скоро сундук, вместе со всем содержимым, был доставлен в гостиную. Женщины принялись освобождать сундук от вещей. Дядя Джордж нервно ходил в стороне, капитан с Томасом стояли у окна. Наконец, сундук был готов для осмотра.

Это был основательный сундук, покрытый богатой резьбой-арабеской времён королей Тюдоров. И вдруг совершенно неожиданно из прихожей донёсся звон дверного колокольчика. Все замерли, глядя испуганно друг на друга. Вошёл дворецкий и доложил о Саре Уинлоу. Миссис Трелони, принимая невозмутимый вид, пошла встречать гостью.

Все засуетились. Бесчисленное содержимое сундука и «дурацкие вещи» стали опять запихивать в сундук – содержимое запихиваться не хотело. Наконец, крышку сундука захлопнули, и на неё, для верности, сел дядя Джордж, раскрасневшийся, с лихорадочно блестящими глазами.

Тут в гостиной появилась явно взволнованная миссис Уинлоу. Она подняла брови над круглыми глазами и сказала высоким голосом:

– Ах, господа, вы ничего ещё не знаете! Сегодня ночью в своём доме была убита Меган Белью!

****

Миссис Уинлоу обвела собравшихся тёмными глазами, пытаясь прочесть в их лицах эффект от своей новости.

Потом, заметив сундук с сидящим на нём взбудораженным мистером Трелони, она от удивления спросила прямо:

– А чем вы тут занимаетесь?

– Да вот я хочу отдать молодому человеку сундук для реставрации, – выдавила миссис Трелони через силу и приказала: – Томас, вы можете идти.

– И заберите с собой сундук! – поспешно проговорил дядя Джордж.

Он вскочил. Тотчас же все зашевелились: Сильвия подошла к гостье, а Томас с капитаном понесли сундук вон. Дядя Джордж сначала, было, потянулся за ними, потом повернул назад, успев многозначительно посмотреть на Томаса, который пятился задом в двери.

Когда друзья втащили сундук в мастерскую, Томас посмотрел на капитана и ахнул:

– Дэн, да на тебе лица нет! Что с тобой?

– Подожди, – выдавил тот и упал в кресло.

Капитан был просто убит.

Услышав о смерти миссис Белью, он ощутил сильное и острое чувство, похожее на вину, полоснувшую его как ножом… Если бы он в тот вечер был с Меган, она бы не умерла… Меган, нежная, страстная Меган. Такая очаровательная, такая манящая! Если бы он был с ней! Но он не пошёл, неизвестно почему не пошёл, хотя всё тело его стремилось к ней, жаждало её… Да, конечно, у него не было времени, у него не было ни секунды свободной, но он ведь сразу решил, что не пойдёт, даже не колебался ни минуты, хотя раньше также ни минуты не колебался, что пойдёт, и будь у него побольше настойчивости, он мог бы отыскать возможность и найти это время! Но он не отыскал.

Ах, если бы он только знал!.. Если бы он только знал!..

Томас занялся обтяжкой второго стула, методически накручивая петли и вытягивая иглу. Он ничего не спрашивал у друга, только иногда искоса посматривал в его сторону. Капитан ссутулился, наклонился вперёд, спрятав лицо в ладонях.

Наконец, он встал и растянул губы в улыбке, словно за время сидения в кресле у него парализовало лицевые мускулы. Выговорил:

– А что, Том, не пойти ли нам домой? Надо только отдать миссис Трелони все её вещи.

Тут в комнату вошла хозяйка и запричитала:

– Ах, в какое страшное время мы живём! Я сейчас вам расскажу, что сообщила Сара Уинлоу… Она узнала от констебля Эбони.

– Не надо, миссис Трелони, – остановил её капитан. – Уже поздно и вы, наверное, устали… Я сам завтра поговорю с констеблем. А сейчас давайте подумаем, куда мы сложим все вещи.

Миссис Трелони замолчала, поджав губы.

– Мы уже обсуждали это с Джорджем, – сказала она. – Пусть все вещи так в сундуке и останутся. Он тяжёлый, его так просто не унести. А поставить сундук надо ко мне в спальню – я сплю чутко.

Капитан согласился, и они с Томасом, не прощаясь больше ни с кем, пошли к себе на корабль. А миссис Трелони подумала, что мужчины, даже самые лучшие из них – ужасно бесчувственные существа. Ну, просто ужасно!.. Даже не узнать подробностей смерти миссис Белью!..

Но мы-то с вами знаем, дорогой читатель, что это не так.

Просто, как писали великие умы ХVIII века, «всё, что нам кажется холодным, лишь менее тёпло, чем наши органы чувств».

****

Ночью капитану приснился совсем короткий сон, что он тонет в морской пучине цвета глаз Сильвии Трелони.

Это он, даже находясь в смертной, мучительной тоске, почему-то знал совершенно определённо. Он чувствовал, что тонет, даже с каким-то нестерпимым, болезненным наслаждением чувствовал, но не мог пошевелить ни ногой, ни рукой, да и не хотел этого делать почему-то. Вода затягивала его, обволакивая, вбирая в себя, и была она тёмная, бездонная и манящая…