- Дарфарец? Служитель Сета? Йогит? - Конан терялся в догадках. Он даже не мог разобрать: мужчина это или женщина. Скорее, все-таки, мужчина. Но кто бы это ни был, он явно стремился остаться незамеченным. Поскольку в храме кроме алтаря с амулетом и лежащего рядом Конана ничего не было, можно было предположить, что незнакомец, как и киммериец, пришел сюда за колдовской штуковиной.

Приблизившись к лицу Конана, человек присел на колени.

- Ты меня слышишь? - Еле слышно спросил он, внимательно глядя на Конана черными, как и его одежда, глазами.

Конан не мог ответить и лишь моргнул два раза подряд. Он удивился, что незнакомец в первую очередь заинтересовался своим менее удачливым соперником. Это было крайне редко в среде воров и разбойников. Киммериец даже почувствовал какую-то симпатию к этому конкуренту. Если бы он мог, то обязательно предупредил бы незнакомца о парализующем заклинании. Но следующие слова еще больше поразили его.

- Сейчас я выключу прибор и ты освободишься. - Человек говорил очень тихо, но Конан отчетливо слышал каждое слово. - Не кричи, не делай резких движений. Нам надо будет быстро и тихо уйти.

Про прибор Конан ничего не понял, а вот то, что незнакомец собирался ему помочь, было очень кстати. А кто будет командовать дальше, можно выяснить немного позднее.

Широкая одежда закрыла от глаз Конана то, что сделал человек с талисманом. Но внезапно паралич отпустил тело варвара. В тело сразу же впились тысячи иголок - сказывалось время, проведенное без движения. Стараясь не производить шума, киммериец поднялся и поиграл мышцами, стремясь быстрее разогнать застоявшуюся кровь.

- Идти можешь? - Черная фигура снова была рядом. Алтарь был пуст, а под широкой черной одеждой на спине горбился внушительный пузырь. Конан смерил взглядом незнакомца. Тот оказался всего на полголовы ниже Конана, но гораздо уже в костях. Киммериец задумался: отобрать амулет сейчас, или сначала убраться из проклятого храма.

- На, - прошелестел голос. - И в ладонь Конана ткнулась рукоять оружия.

Удивленный киммериец поднял руку. Такого меча видеть ему еще не доводилось. Он был совершенно черного цвета, без украшений, даже без гарды. Очень тонкий, прямой, словно зингарская шпага, клинок длиной в два предплечья переходил в рукоять примерно такой же длины. Это позволяло использовать меч и для колющих и для режущих ударов, держать одной или двумя руками. Конан не любил тонкие шпаги, предпочитая надежный двуручный меч, однако его удивило то, что для своих небольших размеров меч чрезвычайно тяжел. Отец Конана был кузнецом, и киммериец с детства разбирался в металлах. Материал, из которого выкован меч, был ему неизвестен.

Человек, который спас Конану жизнь и вручил оружие, не опасаясь удара, похоже, заслуживал доверия.

- Ты друг? - тихо спросил Конан.

Незнакомец что-то неразборчиво прошептал и, повернувшись спиной к киммерийцу, поманил его рукой.

- Подожди. - Конан положил руку на плечо своего нового знакомого. - У меня тут должок одному колдуну.

- Лучше уйти из города до рассвета, - обернулся тот. - А старик без прибора бессилен. Это самое страшное наказание.

Конан опять начал закипать. Он уже собирался заявить этому нахалу, что никто не смеет указывать ему, Конанукиммерийцу, что можно, а что нельзя делать. Но спор разрешился сам собой. Дверь, ведущая во внутренние помещения храма, распахнулась, и оттуда выплеснулось три дюжины младших жрецов, вооруженных мечами и секирами. Позади них приплясывал от злости Главный жрец.

- Бей колдуна! - Командовал он. - Не дайте уйти этому отродью Нергала! Заходи сзади!

Конан обернулся, решив, что слова жреца относятся к его новому приятелю. Но нет. Рядом с киммерийцем уже никого не было. Похоже, что таинственный незнакомец исчез, и ярость жрецов направлена на Конана.

- Кром! - Проревел киммериец. - Пусть Нергал намотает на свои рога кишки всех колдунов и жрецов!

Похоже, что его подставили. Негодяй смылся с амулетом, оставив киммерийца разбираться с охраной.

Последствия паралича еще сказывались. К ногам Конана только возвращалась былая сила, а жрецы уже взяли его в круг. Повернувшись к выходу из храма, киммериец сделал быстрый выпад мечом и пронзил живот одного из нападающих. Остальные бросились на него всей толпой, толкаясь и мешая друг другу. Конан зарычал, как раненный тигр и бросился на жрецов, стремясь пробиться наружу.

Несмотря на то, что жрецы плохо владели своим оружием, их количество и поразительное презрение к собственной жизни не дали ему пробиться. Конан был вынужден отступить к стене, чтобы защитить спину. Сначала он опасался отбивать тонким мечом удары тяжелых секир. Меч мог сломаться и Конан остался бы совсем без оружия. Но, вынужденный один раз подставить свой клинок под рубящий удар сверху, он убедился, что его оружие гораздо прочнее, чем выглядит на первый взгляд. Рукоять секиры треснула, тогда как рука Конана с мечом даже не дрогнула. Конан начал действовать смелее, и количество раненых и убитых жрецов возросло.

Тем не менее, Конан понимал, что едва ли уйдет живым из этой переделки. До выхода ему оставалось примерно пятьдесят шагов. Но, прижатый толпой жрецов к стене, он не мог преодолеть это расстояние. Слишком велика была ярость жрецов. Словно стая борзых, обложившая старого секача, бесновались они перед киммерийцем. Даже тяжело раненные, жрецы пытались дотянуться до Конана и поразить его своим оружием. Семь или восемь тел уже лежали под ногами нападавших, но те не обращали на это внимания. На руках и плечах Конана появились первые порезы. Он уже начинал уставать, а количество жрецов, казалось, не уменьшалось.

Вдруг из задних рядов нападавших со стороны выхода из храма послышались крики боли и негодования. Ряд нападавших на Конана распался и он увидел черного незнакомца, атаковавшего сзади толпу жрецов. Нападение его было настолько неожиданным и быстрым, что он уложил человек пять, прежде чем остальные заметили смертельную угрозу. Теперь уже жрецы попали в ловушку, оказавшись зажатыми между двумя воинами. Воспрянув духом, Конан перешел в наступление. Упоение битвой захватило его. Дикая, первобытная сила варвара выплеснулась наружу. Конан крушил врагов, словно волк, оказавшийся в стаде овец. Но и незнакомец оказался бойцом не хуже. В обеих руках у него было нечто, напоминающее серпы и сейчас он собирал ими свою кровавую жатву, словно воплощение черного демона смерти. Его движения были настолько точны и расчетливы, что казалось, будто это не человек, а некая машина смерти.

Оставшиеся на ногах враги дрогнули и отступили к своей двери. Внезапно Конан и незнакомец оказались одни почти у выхода из храма. Побежденные жрецы столпились перед внутренней дверью и ощетинились пиками.

- Старик сбежал и его слуги не опасны. - Незнакомец, как и раньше, говорил тихо и быстро. - Скоро рассвет. Надо уходить.

Конан сделал неприличный грубый жест в сторону жрецов и вслед за черным человеком выскользнул за дверь. Снаружи, действительно, уже светало. Город казался вымершим и Конан быстро шел за своим спутником. Даже сейчас тот казался больше тенью, чем человеком, и только дикарская чувствительность Конана позволяла не отставать и не теряться среди трущоб. На ходу киммериец стирал с рук и с меча кровь подхваченным в храме куском плаща Нестяжателя.

Киммериец уже почти не сомневался, что своему черному проводнику можно доверять. Он понял тактику незнакомца, когда тот сначала исчез, дождался, пока все внимание атаковавших жрецов будет направлено на гиганта-киммерийца и затем напал сзади, решив исход битвы. Мог бы Конан придумать такой же трюк? Едва ли. Он привык встречать врага лицом к лицу, без фокусов и обманов. Но могли ли они одержать победу, с самого начала встав спина к спине и приняв бой вместе? Конан задумался, не решаясь признаться себе в очевидном. Обмануть, чтобы победить? На всякий случай киммериец решил запомнить этот урок.

Первые лучи восходящего солнца еще только показались над вершинами холмов, окружающих Шамбар, когда Конан и его спутник добрались до входа в город. Здесь тоже было тихо.