Когда машина остановилась, они с облегчением обнаружили, что за рулем был молодой мужчина довольно приятной наружности. Эдакий приветливый сосед из квартиры напротив. На заднем сиденье была женщина, в руках она держала младенца.

– У вас все в порядке? – спросил мужчина.

Сжав рукоятку топора, Алекс встал.

– А разве что-то сейчас может быть в порядке? – хоть и с вызовом, но, все же разбавив улыбкой, произнес Алекс. – Псу стало плохо, – он кивнул на Губернатора, который так и лежал на асфальте.

– Можем вас подбросить, мы едем на базу. Олли, моя жена, поймала сообщение об убежище. Вы туда же?

– Нет, – покачал головой Алекс, – у нас немного другая задача. Нам нужно в Бирн, слыхали о нем?

– Ну, мы свернем раньше, но часть пути вы можете проехать с нами.

«Какой легкомысленный парень. С женой-то и ребенком…» – подумал Алекс, но легкомысленный парень словно прочитал его мысли.

– Только без шуточек, я не хочу проблем, – он поднял вторую руку на уровень окна. В ней красовалась потертая бита.

– Без дураков, – Алекс поднял руки вверх в символическом жесте мира, – подбросите нас до места, и мы уйдем. Никаких проблем. Но чтобы и с вашей стороны без дураков. Нам тоже не нужны проблемы.

– Чтобы все было честно, мы можем попросить символическую плату за проезд? – парень улыбнулся. – Скрепим договор, так сказать.

– Две банки фасоли подойдут?

– По рукам!

Кристина хмыкнула.

«Консервированная фасоль твердая валюта нового времени. Я бы написала это на своей футболке, если б могла».

Она погладила Губернатора и слегка улыбнулась. Обжигающая тяжесть в мышцах, тянущая резь в животе и боль от стертых мозолей не дали ей насладится моментом в полной мере. Но теперь наконец-то наступивший просвет в этой бесконечной череде бессмысленных скитаний лег бальзамом на ее сердце.

– Я помогу затащить пса, – сказал водитель и открыл дверцу.

Губернатору было очень плохо. Пока они тащили его, его стошнило. Осколки костей, не переварившаяся до сих пор фасоль – все это в какой-то слизи вылилось из его пасти на дорогу.

– Трубчатые кости? – спросил водитель.

– Да, не уследил, – повинился Алекс.

– Кал с кровью?

– Не замечал. – Опять повинился он. – Ну и толстый же ты стал, старик, – они закинули пса на пол машины возле переднего сидения.

– Ну, ничего, прочистим, дадим масла и будем пару дней кормить кашками. Я кстати Дэн, – он вытер руку о штаны и подал Алексу, – ветеринар. – Их ладони сцепились в крепком рукопожатии.

Отчаянные времена приводят к отчаянным мерам. Для Алекса отчаянным решением стало хоть и кратковременное, но присоединение к людям. Солнце, все это время бившее им в глаза, вдруг скрылось за облаками.

«Вот оно, – подумала Кристина, глядя на облака через окно отъезжающей машины, – долгожданное облегчение. Передышка от измучившей их жары».

Им встретились приятные добрые люди. Да и Алекс, может быть, не такой уж и робот с ограниченным запасом реакций, раз уж решился в кои-то веки кому-то довериться, купив им проездной за две банки фасоли.

«Может быть, теперь нам наконец-таки повезет».

49(ДО) Гудки

Можно годами жить с человеком, думать, что знаешь его, а потом вдруг с удивлением обнаружить, что жил с иллюзией, которую создал сам. Тот человек, живущий рядом, лишь на малую часть похож на того, кого ты себе придумал. Так было и с Ребеккой. Она жила с грубым, но добрым, как ей казалось, человеком до тех пор, пока он ее не ударил.

– Ну, возьми же трубку, – причитала она. – Ты что там, оглох?

У нее было всего десять-двенадцать минут на то, чтобы попытаться дозвониться до Алекса. Из них прошло уже восемь.

– Алекс, возьми трубку, – умоляла она, – возьми ее! – она хотела выругаться, но посмотрела на мирно спящую малышку и замолчала.

Зачем она звонила ему после всего пережитого? Она могла ненавидеть его, могла даже не думать пытаться его предупредить. Какое ей вообще до него дело? Может, и никакого, но она верила, что обязана дозвониться. Неудавшийся брак – не конец света. Такое случается. Любая женщина, выходя замуж, сильно рискует. Конечно, есть немало историй о том, как женщины дурили мужчин, обдирали их до нитки, лишали домов и состояний. Но от таких случаев всегда можно обезопасить себя брачным контрактом, а вот от маньяка, педофила или убийцы ни один контракт не спасет. Конечно, с Ребеккой ничего такого не случилось, ей просто достался домашний тиран со склонностью к алкоголизму. И Ребекка нашла выход. В прямом смысле. Вышла через обычную дверь вместе с дочкой. Женщины существа странные. Они часто уходят, чтобы вернуться. Но уходя, сами не всегда знают тот ли это случай. И Ребекка не исключение. Она, естественно, не без грусти покинула Алекса, но остаться с ним она уже не могла. Она свято верила в то, что каждый человек должен сам осознать, какая он гниль. Только тогда есть шанс стать лучше. Ребекка ушла от него, давая ему возможность заглянуть внутрь себя.

«Если я скажу тебе, кто ты, ты мне все равно не поверишь».

Но у Алекса ушло слишком много времени на осознание своих ошибок. К тому моменту, она уже чуть было не вышла замуж второй раз, а мир чуть было не рухнул. Реальность треснула, а Алекс даже не сразу это заметил.

Малютка что-то прошептала во сне. Ребекка плотнее сжала в руках трубку, в которой все также раздавались гудки. Через секунду звонок сорвался. Уже в который раз. Алекс не подходил к телефону, и она решила набрать бывшего жениха. Все-таки информация у нее была крайней степени важности. Она бы обзвонила всех своих знакомых, если бы было время, но кто бы ей поверил? Она сомневалась, что даже бывший муж и бывший жених ей поверят. Но предупредить их обоих она считала своим долгом, несмотря на то, что между ними было много острых углов. Она всегда была такой, всегда была за мир, любовь и дружбу, но в реальной жизни всех спасти нельзя, это она тоже знала.

«Может, хоть его удастся предупредить?» – она набрала номер. Но трубку также никто не взял. Телефон перевел ее на автоответчик.

– Алло, – она замешкалась, – это Ребекка. У меня важная информация. Прозвучит как бред, но поверь мне, это правда. Мы с малышкой направляемся на военную базу. И тебе стоит последовать нашему примеру. Грядет катастрофа. Но еще можно спастись! – она замолчала. Все сказанное даже ей самой казалось бредом. – Я понимаю, ты не обязан мне верить, но очень скоро ты сам все поймешь. Тогда бросай все и поезжай по адресу, который я продиктую. Можешь считать, что я звоню тебе, потому что хочу увидеться, и нашла такой безумный повод… Можешь думать, что пожелаешь, но запиши этот адрес и, когда почуешь неладное, направляйся туда. Конечно, лучше если поедешь сразу, но... – она опять замолчала, – Я направляюсь туда вместе с малышкой! Можешь приехать просто для того, чтобы сказать мне в лицо, что я чокнутая! Только приезжай! Приезжай на базу, там можно будет спастись! – Она продиктовала адрес и повесила трубку. Секундная стрелка бежала по кругу неумолимо. Времени звонить Алексу почти не осталось. Она еще раз набрала его номер, прослушала полный цикл гудков, звонок сорвался. Она положила трубку на место. Взяла в охапку сонную дочку и повесила на плечо дорожную сумку.

– Мам? Уже пора?

– Да милая. Поспишь в машине, ладно?

– Ладно, – она потерла глазки, – я видела папу во сне.

Ребекка улыбнулась одними губами, прижала девочку к себе, погладила по мягким вьющимся волосам, открыла дверь и вышла к залитой солнцем подъездной дорожке, где ее в машине уже ждали двоюродный брат и его жена. Втиснувшись на заднее сиденье, она кинула сумку в ноги и захлопнула дверцу.

Движок заревел, и Ребекка Фриер-Марс покинула дешевую съемную квартиру, оставляя позади и без того не очень радужную реальность. Перспектива начать новую жизнь на военной базе не казалась ей такой уж пугающей. По крайней мере, там, наверное, не будет крыс под мойкой, скрипящих полов и шкафчиков с посудой, у которых отваливаются дверки. Да и рядом будут люди, которые знают, как жить дальше.