– С этим мы согласны, генерал, – заявила Сингх. – Но сначала нужно определить наши цели, иначе я со своими драгунами поворачиваю на запад и отправляюсь домой, не забыв получить плату, обещанную нам за победу над кавалерией Пятнадцатого полка.
Услышав номер полка, уничтожившего ее дом, София перестала ощущать аромат бобов калди и заскрежетала зубами громче, чем нож по точильному камню. Когда ритуал цепистов достиг кульминации, имперских всадников засосало в новые Врата. И пусть даже она не рассчитывала, что этих мерзавцев постигнет столь ужасный конец, но все равно ощущала какое-то неудовлетворение, возможно, потому, что враги погибли не у нее на глазах. Не то чтобы София так уж сильно жаждала мести. Достаточно насмотревшись на то, как расплачиваются кровью за кровь, она просто знала, что поквитаться необходимо – за ее погибшего мужа Лейба, за всех жителей Курска, а больше всего – за саму себя. Она поклялась лично отплатить каждому из тех, кто устроил резню. Но азгаротийская конница сбежала в небытие, не дождавшись, когда София до нее доберется. Поверженная Королева потеряла цель и теперь в душе надеялась на то, что приказ напасть на деревню на самом деле отдала Черная Папесса. Тогда снова можно будет внушить себе, будто в случившемся нет твоей вины и ты всего лишь восстанавливаешь так отчаянно необходимую этому миру справедливость. Кисловатое, почти безвкусное утешение, но все же лучше, чем никакого. Лучше, чем кровь мужа на твоих сморщенных до неузнаваемости руках, лучше, чем запах этой крови, заглушающий даже аромат самого восхитительного калди.
– Что?! – вскипела, словно вода в котелке, Чи Хён.
София оглянулась: в палатку вошел Гын Джу и, вероятно, шепнул что-то неприятное. Только что генерал-пигалица выглядела до крайности утомленной, даже с трудом держала спину прямо, а теперь вскочила и выбежала из палатки вместе со своим стражем добродетели, на ходу бросив капитанам:
– Прибыл еще один гость. Продолжим в полдень. Все свободны до моего возвращения.
– Если позволишь, всего на два слова… – Феннек устремился вдогонку за Чи Хён.
София прихватила на дорожку соленый пирог и с сожалением посмотрела на наполненную до краев давилку.
– Я ей сколько раз говорил… Ну хорошо, всего единожды, но надеюсь, мои слова не пропадут даром, – проворчал Хортрэп и неслышными шагами подошел к Софии. – Я про то, что проводить заседания штаба в своей личной палатке не очень удобно. Позволь, я помогу тебе.
Сингх тоже поднялась с места, но, сообразив, что замышляют ее старые приятели, прошла мимо и приветливо обратилась к охранникам, дожидавшимся, когда все освободят палатку. Пока кавалересса отвлекала их внимание, расхваливая мечи и доспехи, Хортрэп припрятал под одеждой горячую давилку с такой же легкостью, как когда-то Канг Хо снимал опаловый браслет с руки зазевавшегося партнера по танцам. Хотя София все еще злилась на Хортрэпа за убийство сестры Портолес, а еще больше – за наглую ложь, она невольно улыбнулась, увидев, как слаженно работает ее прежняя команда, пусть даже в таком незатейливом деле, как кража бобового отвара с генеральского стола.
Улыбка не задержалась надолго. Такого никогда не случалось в присутствии Хортрэпа.
– Как поживает Мордолиз? – шепнул колдун Софии на ухо, едва они поравнялись с беспечно болтающей Сингх. – Что-то я не видел его сегодня рядом с тобой, это странно.
– Он здесь, неподалеку, – ответила София, не желая давать старому ведьмаку ничего такого, что можно было бы обратить против нее. – Даже слишком близко, как обычно.
– Ты правда так считаешь? – Дожидаясь Сингх возле палатки, Хортрэп хмуро поглядывал на отливающее металлом пасмурное небо. – Что ж, значит, мне не стоит об этом беспокоиться. Я рад, что ты чувствуешь себя в безопасности.
– Скажи это кто-нибудь другой, я бы решила, что мне угрожают.
Нет, сердце Софии не помчалось вскачь, но все же прервало свою неторопливую прогулку… Этого как раз и добивался колдун, как всегда ухитрившийся заметить перемену. Она посмотрела в глаза огромному неповоротливому чудищу.
– Или ты все-таки угрожаешь мне, Хортрэп?
– Храни меня небо! – скорчил испуганную гримасу колдун, так что растянулась татуировка у него на шее. – И в мыслях никогда не было, дражайший мой друг! Даже вчера вечером, после того как ты самым гнусным образом пыталась меня запугать.
– Ты меня вынудил, – возразила София, стараясь не пустить слезу под его невинно-жизнерадостным взглядом. – Случись такая подстава с тобой, был бы рад?
– Эге, да ты не только не забросила эту игру, но и прибавила в мастерстве. – К ее удивлению, Хортрэп на сей раз сдался быстро, не то что в далеком прошлом, когда они поигрывали в гляделки. – Я в самом деле беспокоюсь за тебя – вчера ты поступила очень опрометчиво и, возможно, навлекла на нас обоих немало проблем. Не советую так беспечно забавляться с демонами, в особенности с… этим.
– Я так и поняла. – София боролась с желанием посмотреть, не мчится ли к ней где-нибудь между палатками Мордолиз. – И пока мы с тобой прямо говорим обо всем этом, у нас нет причин для беспокойства, верно?
– Искренне надеюсь, что нет. – Хортрэп оскалил неестественно белые зубы, а затем вытащил из необъятного кармана давилку с калди и две чашки из другого. – Я не совсем точно выразился, ты поступила не опрометчиво, а глупо. И вовсе не тогда, когда натравливала его на меня, а когда предложила ему сделку – свободу в обмен на мое признание, если бы я отказался говорить по доброй воле. Предложение было сформулировано так, что, упусти я по небрежности какую-то незначительную деталь, демон все равно мог бы вырваться на свободу через лазейку, которую ты ему оставила, и что бы тогда с тобою стало?
Она оказалась бы беззащитной против чар мстительного колдуна – таким был один из ответов, который не стоило произносить вслух… если, конечно, предположить, что вырвавшийся на волю Мордолиз оставил бы Хортрэпа в живых. София поднесла свою чашку, чтобы колдун наполнил ее, а тот продолжал тем временем:
– Сейчас не самое подходящее время, чтобы остаться без демона, София, и уж всяко этого не стоит такой пустяк, как правда.
– В этом вся разница между нами – мне больше по нраву честная игра. Я знала, что ты лжешь, и добилась правды и снова сделаю то же самое, если понадобится.
– Нет, не сделаешь. – Хортрэп плеснул калди в ее чашку, затем в свою. – Не сделаешь, если это не будет мне выгодно. Обещаю с этого дня быть с тобой до смешного честным. И первая моя суровая правда заключается в том, что не стоит отпускать твоего приятеля лишь ради того, чтобы добиться признания.
– Ну и какова же, по-твоему, достойная цена за свободу Мордолиза? – спросила София, внезапно ощутив небывалую усталость. – Я начинаю подозревать, что нечисть не может предложить ничего, достойного такой сделки. Взглянуть хотя бы на наших Негодяев, обменявших своих демонов на богатство, а теперь вернувшихся к тому, с чего начинали. Конечно, к тебе это не относится.
– О, это весьма печальное наблюдение, тут я с тобой полностью согласен. – Хортрэп в приветственном жесте приподнял чашку. – Если бы демоны могли решить наши проблемы, нам всем жилось бы куда счастливей. И помня о своем обещании быть с тобой честным, я, видимо, должен кое-что прояснить в этом вопросе: я все еще держу в услужении нескольких младших демонов, но старину Чахотуна отпустил на свободу, когда помогал нашей дорогой малютке Индсорит утвердиться на престоле. И поэтому все остальные Негодяи, принимавшие участие в том давнем ритуале, теперь думают, что только у тебя хватило ума сохранить своего демона. Это даже трогательно – видеть, как ты сроднилась с Мордолизом, хотя поначалу не хотела его связывать.
Уж не пытается ли Хортрэп закинуть крючок? Неужели он, как и сама София, подозревает, что Мордолиз пропал не случайно? Неужели она все-таки допустила какую-то дурацкую небрежность? По крайней мере на один из этих вопросов найти ответ было нетрудно, и София едва не обожгла нёбо горячим калди, пытаясь унять озноб. Стало даже холодней, чем на рассвете, когда она с трудом доковыляла до штабной палатки, Язык Жаворонка насквозь продувал ветер – предвестник грядущей непогоды.
