Несколько луков ( по модели древнего Мира ), с заострёнными на одной стороне стрелами. Несколько капканов и ловушек - не способны вполне удовлетворить нашу потребность в самообеспечении. По-этому поводу мы проводим мозговые штурмы и пытаемся всеми возможными способами что-нибудь придумать подходящее на тему продовольственного снабжения. Но в результате у нас ничего подходящего не получается. Ну что ж - возможно дальше будет прояснение. И тогда...

Новые партии людей всё время вливаются в наш коллектив. Миссури стал ограничивать приём новых членов. Он отбирает лучших из приходящих, а безнадёжных к исправлению, отправляет обратно. Мне, конечно, неприятно наблюдать за тем, как у человека, который хоть на что-то пытается надеяться, отбирают эту самую надежду. Но я молчу: мы не можем прокормить весь лагерь и сохранить здоровье всем не в состоянии. Так пусть же останутся лучшие и способные полноценно работать.

По моему настоянию мы приняли совсем ослабевшего и павшего духом Сэма Гарсона. Бывший школьный учитель, он за короткое время, буквально опустился до последней стадии человеческого падения. Он превратился в животное, готовое за кусок пищи делать совершенно всё, что пожелает хозяин куска. И ему стало совершенно безразлично: хорошо ли он одет, где он будет спать и как ещё присмыкаться. Ему стало безразлично - умрёт ли он от укуса змеи или от голода, или утонет в тине москитных болот. Вот такими стали люди в нашем лагере.

Апатия охватила не одного только Гарсона, а подавляющее большинство людей в лагере. И причина мне видится во влиянии климата на человека. И только в нашей ассоциации витает огонёк оптимизма и товарищества. Коллективизм объединяет людей, а жестокие законы капиталистического выживания только калечат психику и заставляют людей думать о себе в прошлом времени.

После смертельной драмы, весь остальной лагерь, словно превратился в стадо бесцельно шатающихся теней. И многие не верят ни в какое избавление. Люди упали духом. А значит и похоронили себя заживо.

Раздуваемый нашими начинаниями костёрчик ещё не в силах захватить массовое сознание и разжечь пламя надежды. Но мы надеемся, что тлеющие угли возьмутся и вновь посеют семена разума. Что и спасёт нас от забвения.

Стал повторяться. И болит голова. Резь в глазах. Возможно, устал на огородных работах.

11 июля.

Вероятно, это конец!

Сегодняшний день вписывается в историю нашего лагеря, как день конца света. И первым днём нашего заката.

Не стало Миссури.

Кровавая резня двух врагов свалила самого опытного и знающего человека среди нас.

Бывшие люди Волоса, возглавляемые Пистером, сегодня ночью напали на нашу ассоциацию и многие люди лишились жизни. Мои старые друзья: Джефферсон, Толян, Стив Михельсон, Кох старший и ещё восемь наших товарищей погибли в этом ночном, страшном кромсании людей на мясо. Все люди Пистера были перебиты, а сам он был найден с пробитым черепом, рядом с мёртвым Миссури.

Да! И это наша самая большая трагедия за последнее время. Но не есть ли вся наша современная жизнь сплошной трагедией? И является ли наша жизнь - жизнью?!

Но вернёмся к Миссури. Я был несправедлив к нему. Я не понимал, что он делает. А делал он всё правильно. Он знал жизнь и трезво оценивал реальность. Когда, в самом начале, после высадки, он забрал себе всё продовольствие и стал распределять его по частям - он делал всё правильно. Лагерь был возмущён. Миссури нарушал закон уголовников о дележе добычи. Но уже сейчас видно, что не эгоистическая жестокость двигала Миссури, а Мудрость битого жизнью человека. Толпа могла растащить всё и сожрать за несколько дней. А сейчас, когда у нас сохранено продовольствие и отобрались самые лучшие из лучших людей лагеря, мы можем жить. И жить по закону разума и целесообразности, а значит мы получили шанс на спасение.

Произошла бессмысленная бредятина, погубившая нашего вождя. И я не стесняюсь этого слова. Ибо никто, за исключением самого Миссури, не смог стать организатором и вдохновителем разумного строительства на острове.

Стихия погубила и Гарсона и ещё многих и многих ни в чём неповинных и не желающих никому смерти людей.

Всего в лагере на сегодняшний день осталось человек сорок. Точного количества людей я не знаю. Джонсон уточняет потери и распределяет людей на партии для работы. Ларсен готовит похороны жертв резни.

Но почему у меня дрожат руки и в голове всё путается? Я даже забываю о чём писал и надо ли мне вообще описывать наши злоключения.

29 августа.

Жизнь. Жизнь. Что же это такое? Может трепетный рассвет, а потом день, вечер и ночь. Или её можно представить как весну, лето и осень. Так что же это такое?

Конечно, я никогда не отвечу на простой вопрос. Да и кто-то другой, навряд ли решится на что-то подобное претендовать. То, неописуемо, неподдаётся и пониманию.

Но мало понять - ещё необходимо и пережить на самом себе грань когда и в одну сторону открыт путь и в другую, что бы ценить настоящее, а все гнустности воспринимать, как награду, которую ты не заслужил на этой земле.

Нас осталось в живых всего тридцать восемь человек. Из них двадцать девять мужчин и девять женщин. Ассоциация организованная Миссури и мной впитала в себя весь лагерь. Больше в лагере нет праздношатающихся людей. После гибели Миссури я, как тяжело мне только не было, но принял всё руководство на себя. С чего нам было начинать? Возможности наши очень малы. Сил немного. А вот дождусь ли я результата - не знаю. На положительный результат надежд у нас чрезвычайно мало.

Но расскажу всё по-порядку.

После похорон Миссури и других погибших в резне, над нашим лагерем словно тень смерти накинула своё покрывало. Надежды на лучшее рухнули. А с надеждами, казалось, и капли жизни стали вытекать из тел осуждённых на непрекращающийся кошмар. Люди исчезали из лагеря, а потом их находили в болоте или возле реки, уже мёртвыми. Люди перестали тянуться к самой жизни. Они больше не хотели мучений и искали своё спасение в смерти. Так пропали известные мне Джон Сенклил и Майк Тайсон. Что происходило с людьми, я не понимал и не мог осознать из-за своей каждодневной непрекращающейся работы. Я стал глухим и слепым к страданиям людей. И я признаю свою вину. Но и положительные результаты я готов за собой сохранить.

Маленькая наша организация продолжала работу, несмотря ни на что. Мы обрабатываем наше небольшое поле, добываем мясо и рыбу.

Мы построили себе новое жилище, более прочное, чем предыдущее и установили тотальное наблюдение за тварями которые летают, ползают и плавают среди нас, а в конечном итоге хотят пожрать нас.

Всё бы шло хорошо, если бы и в нашем обособленном мирке не начались свои склоки. Люди Миссури, после гибели своего предводителя, очень недоверчиво стали относиться ко мне и моим делам. Джонсон, так тот и вообще удалился в другой конец острова и обосновался там с ещё тремя парнями, не желая жить со всеми и подчиняться общей дисциплине. Лишь Ларсен и Купер поддерживали порядок и верили в меня.

Мы подумали, что если наши силы и так малы и немощны, то если они расползутся по острову, то надежды на спасение дойдут до нулевой отметки. И мы стали ходить агитировать и уговаривать людей, объяснять полулюдям-полусумасшедшим, что наша будущая жизнь в единении, что только коллективом мы сможем выжить. Но люди не понимали нас или не хотели понимать нас. Некоторые из них с тупыми взорами молча выслушивали наши слова. Другие с тупыми взорами молча выслушивали наши слова. Другие отворачивались или попросту уходили. А те, кто ещё был в состоянии ругаться, обкладывали нас со всех сторон семиэтажным матом и тоже уходили. Голос наш оставался призывом вопиющим в пустыне.

И, по-прежнему, сжёвывая кусок своего положенного каждодневного куска хлеба ( который мы выдаём всем, независимо от масти лагерника ), люди разбредались, кто куда мог, а некоторые уже не приходили на вечернюю кормёжку.

И мы сами стали отступать от своих намерений. Червячок сомнения рушил все планы и апатия охватила всех, вместе с постоянным желанием спать.