- Хорошо, как ты думаешь, сможешь создать такие станки?

- Точно такие - нет. Всё зависит не от станка, а от электроники, а тут... что ж, это пока что не уровень советского союза, к сожалению. Прогресс во второй половине века практически ушёл в совершенствование не техники, а средств управления, электроники. Поэтому разница между нынешним уровнем, нулевым, и тем, что есть на двухтысячный год - более чем огромна.

Берия вернул меня на путь истинный, в смысле, в русло разговора:

- Проще говоря, ты можешь создать самолёт?

- Могу, почему бы и нет, - пожал я плечами, - пока он относительно прост - это не представляет сложности. Вопрос в том, где взять электричество. Алюминий для массового производства самолётов. Вопрос открытый и очень сложный.

Лаврентий Павлович что-то подумал и снова спросил:

- Реактивная авиация. Ты её упомянул, я до этой темы не добрался. Или у меня такой информации вовсе нет.

- Нет, вам я её не передавал. Это дело точно не этого года. Что вас интересует?

Но спросил меня Сталин:

- Почему вообще перешли на этот тип?

- Поршневые двигатели и движитель ограничены эффектом запирания. Когда пропеллер уже не может отбрасывать воздух назад и молотит воздух в воздушном мешке, при достижении определённой скорости. Эту проблему пытались решить, но результата не достигли. Реактивный самолёт позволяет создавать тягу в тонны, десятки тонн, на любых скоростях полёта. Ускорение поршневого самолёта так же ограничено этим эффектом - чем больше скорость, тем меньше тяга, вплоть до её полного исчезновения и начала торможения. Поэтому для военного самолёта это критично. Реактивный двигатель намного сложнее и дороже поршневого, моторесурс у него... хм, ну у первых двигателей он как у первых танков - почти никакой. Для изготовления реактивных двигателей нужны редкие материалы, особенно редкоземельные, тугоплавкие, поскольку работать двигателю приходится при огромных нагрузках и температурах. Сталь, какой бы хорошей не была, не подойдёт. Это ещё одна проблема реактивной авиации. Но я думаю, решаема, судя по темпам выпуска двигателей после войны. Сложность реактивного самолёта разительно отличается от поршневого. Другие скорости и нагрузки, так что...

- Понятно. И кто первый их построил?

- Немцы. Первые реактивные полёты за немцами, вторыми были англичане. Наши уже после победы, на немецких двигателях, а потом свои разработали.

- Нэхорошо, - ответил мне Сталин, - как думаете, стоит направлять силы на разработку реактивного двигателя?

- Думаю, пока нет.

- Поясните.

- Основными самолётами войны будут поршневые. Причём следующего за И-16, поколения. Скоростные и оснащённые мощными двигателями. Обычно жидкостного или воздушного охлаждения с многорядными звездообразными моторами. Немецкая авиация попьёт кровушки, но я полагаю, что лучше к началу войны иметь промышленность, способную массово выпускать хорошие поршневые самолёты, нежели делать ставку на малоизученную и малоизвестную пилотам технологию. Реактивный самолёт намного сложнее в изучении, чем поршневой. Больше скорости, иная динамика... Англичане могли себе позволить разрабатывать свой глостер-метеор, потому что сидели за ла-маншем и почти не несли урона. Американцы - тем более, немцы - вот кто сделал проигрышную ставку. Разрабатывали реактивные двигатели вместо наращивания выпуска своего основного истребителя. Как результат - проиграли войну. Немногочисленные реактивные самолёты уже не могли оказать серьёзного влияния на боевые действия.

- Почему они допустили эту ошибку? - спросил Сталин, потушив вторую уже папиросу по счёту, - ведь не идиоты же.

- Не все. Но Гитлер точно идиот. Да, умный, хитрый, опасный и изворотливый, но в некоторых вопросах - идиот. Думаю, они оказались заложниками собственной политики и пропаганды, и непонятной веры в техническое чудо, вундервафлю, как у нас её называют. Вундерваффе.

- Чудо-оружие, - Сталин улыбнулся в усы, - знакомая тема. У нас раньше тоже такие фантазёры были.

Ага, а потом сели на бочку с порохом. Плавали, знаем. Я улыбнулся:

- Вера в техническое чудо была стратегической ошибкой немцев. Однако, тем не менее, советский союз столкнётся совсем не с идиотами. Немцы прекрасно оснащены. Они уделили внимание не столько грозному оружию и массовости армии, сколько продуманности мелочей. Поэтому в среднем, были намного эффективнее советской армии на первом периоде войны. Намного. Советская армия... что ж, после финской кампании дураков уже стало поменьше, но их всё ещё было много. Тех, кто вместо налаживания тыла занимался натягиванием показателей до максимума. Машины без запчастей, танки без запчастей, смазки, горючего, остро не хватало специалистов практически всех типов и тылового обеспечения....

- С этим мы разберёмся, - отмахнулся Сталин, - беда старая и хорошо известная, она ещё с петровских времён нам по наследству досталась.

Я кивнул:

- Победа в этой войне потребует эту старую проблему закрыть. Что ж, мы это сделали в моей истории, сделаем и сейчас.

Разговор всех нас утомил. Особенно меня, ведь на часах уже девять, а разговор и не думал утихать. Сталин решил дожать меня, похоже:

- Ваши технические навыки будут нам полезны, без сомнения. Мы примем всю информацию к сведению, так что можете не беспокоиться. Рубить с плеча тут никто ничего не будет. Так ведь, Лаврентий?

- Да, - Берия согласно кивнул.

- Вот, - кивнул он, подтверждая слово Берии, - и поскольку вы, товарищ Дудин, уже снабдили нас всем необходимым для дальнейшей работы и улучшения уже известных вам событий. Поэтому вам будем искать место, где вы могли бы плодотворно работать. Нэ беспокойтесь, - поднял он руку, - мы нэ будем с вас спрашивать за рэзультаты этой работы, тем более строго спрашивать. Но и особо ответственные дела вам поручать пока рано. Всэм, что мы должны сдэлать, займутся профессионалы. Какое бы место вы хотели занять? Подумайте и дайте ответ. Лаврэнтий?

Берия покрутил в руках пенсне:

- Я думаю, товарищ Дудин неплохо справляется с работой в своей студии звукозаписи. Нашёл общий язык с нашей творческой интеллигенцией и умудрился даже приобрести определённое влияние на них, с помощью смелых идей. Эйзенштейн уже работает над цветным и звуковым фильмом, при поддержке товарища Дудина техникой.

- Лаврентий Павлович, я глубоко уважаю деятелей искусства, вне зависимости от их политических взглядов, но с ними работать не буду, и не просите. Уж простите, но мой склад ума не гуманитарный.

- Я знаю, - Берия усмехнулся, - поэтому думаю, что тебе лучше найти себе место по специальности. Какое захочешь.

Я задумался. Ну вообще-то вариантов много.

- Системы шифрования? Вертолёты? Двигатели? Оружие? Мне надо подумать.

* * * * * *

Заночевал я на даче у Сталина. Мне выделили целую гостевую спальню. Проблему с жильём я решил уже давно - без участия Берии или Сталина, в Союзе Композиторов мне выделили неплохую четырёхкомнатную квартиру в доме, построенном в прошлом году. Роскошный дом, сталинского монументального стиля, с большими лестницами, огромными, по сравнению даже с приличным жилым комплексом, парадными перед входом в квартиру. Высокие потолки, полированный паркет, в общем, дом был сделан очень добротно, что было даже неожиданно для меня. Возможно, всё это уйдёт во времена хрущёвской застройки, но пока что отдельная квартира - это звучит гордо.

Получив квартиру от союза композиторов, на бессрочной, на минуточку, основе, что было немаловажно, я приступил к её ремонту, что заняло у меня с отцом добрый месяц трудов. Паркет перестелил на дубовый, установил тёплые полы с электрическим нагревателем, во всём доме установил новое электрооборудование - щитки оставил прежние, но вот провода заменил на самые высококачественные. Дизайном я никогда не занимался и не был творческой личностью, поэтому просто набрал более-менее хорошо вместе смотрящихся деталей интерьера. Нехарактерных для этого времени - вместо массивных шкафов, которые тут были, строгие в стиле минимализма нулевых годов двадцать первого века, с прямыми линиями, на кухне хорошая газовая плита и микроволновка. Розетки поставил двух типов - на местный и на привычный мне ток.