Выйдя из своего укрытия, я закинул руку вокруг горла Каллина и сжал его. Влажность скользнула под кончиками пальцев. Его удары и пинки настигали меня со всех сторон, пока он боролся за свою жизнь, но я все же держал крепко, не отпуская, пока не швырнул его на пол и не наставил пистолет в его лицо.

— Где она?

— Кажется, у меня голова кружится. Не могу вспомнить, — повернув подбородок под определенным углом, я заметил кровь на его горле.

Перевернув пистолет, я ударил его по лицу рукоятью и снова заставил поцеловать дуло.

— Где? Она? Сейчас? — Мне едва удалось произнести эти слова сквозь стиснутые зубы. Я поднял взгляд к устью туннеля, откуда он пришел.

Щелчок снова привлек мое внимание к Каллину и пистолету, который он вытащил. Он приложил палец к губам.

— Тсс. Это... разве не воду я слышу? — Его тонкие брови взлетели вверх, когда он прыснул со смеху. — «Жаль, что я так сильно плакала, — сказала Алиса, плавая и пытаясь найти выход. — Я буду наказана за это сейчас, полагаю, тем, что утону в собственных слезах»!

Найти выход. Утону. Он оставил ее в какой-то ловушке. Я прижал пистолет к его лбу.

— Выстреливаешь ты. Выстреливаю я. Она умирает. — В свете, падающего с конца туннеля, можно было заметить только его светлый контур, когда он вылез из-под меня и поднялся на ноги, не сводя с меня дула своего пистолета. — Кто окажется быстрее? Кажется, ты больше не сможешь среагировать так шустро.

Несмотря на увечье руки, я снял предохранитель с другой стороны пистолета, сжав рукоять и выровнял дуло.

— Я бы не рискнул.

— Руки вверх, Каллин! — крик донесся от затененной фигуры за его спиной.

— Я вызвал подкрепление, — сказал я Каллину. ДеМаркуса, если быть точным. — Это место будет заполнено полицией и ФБР в любую минуту.

— Брэндон Мелоун арестован, — продолжил ДеМаркус. — Он признался во всем. Мы также получили анонимный чип Юлия Мелоуна, который касается тебя. Тебе конец. Все кончено.

Мне больше не нужно было слушать. Отступая от Каллина, я отпрянул назад через туннель, откуда он пришел, после чего у меня за спиной раздались крики.

На выходе из туннеля мое сердце билось с яростью, пока я искал любой признак Обри. Она не могла сбежать из-за колючей проволоки наверху забора. Лестница вела к большой бетонной конструкции, и я бросился туда, поднимаясь по лестнице к маленькой двери наверху. Открыв ее, я заглянул внутрь во тьму и увидел, что на меня хлынула вода.

— Обри! — закричал я. — Обри!!!

Сбросив куртку и избавившись от обуви, я залез в хранилище. Спустился не более чем на пару ступеней, когда что-то ударило меня по ноге.

Боже. Нет.

Скользнув под ледяную воду, я пошарил руками. Конечности — рука, полагаю — всплыла вверх, и я подцепил ее своей здоровой рукой, вытаскивая на поверхность. Тело не сдвинулось. Я снова попытался, но ничего не вышло.

Ощупывая тело, я достиг ноги и, наконец, ботинка, который застрял между лестницей и стеной.

С силой сжав ботинок, я потянул, выкручивая его в процессе. Он не сдвинулся.

Секунды шли, и безумная дрожь била мое тело, пока я возился со шнурками, ослабив их, и вытащил ногу из ботинка. Тело сразу обмякло, и я поднял на поверхность то, что, как я надеялся, была Обри, задыхаясь и кашляя, пока наши головы не оказались над водой.

Вверх по ступенькам я вытащил ее обмякшее тело через люк и спустился по лестнице, захватывая куртку по дороге. Положив Обри на пол, укрытый грязью, я откинул ее голову назад, открыл ей рот и прислушался.

Она не дышала.

Опуская свои губы на ее рот, я выдохнул в него воздух, затем отстранился и принялся делать быстрые движения приема искусственного дыхания, нажимая ладонями на ее грудь. Еще один искусственный выдох и еще больше нажатий. Я остановился и прислушался. Ни движения. Ни вдоха.

— Не смей мне умирать, бл*дь, Обри! Не смей, мать твою! — Еще один раунд выдох и нажатия. Пауза. Выдох и нажатия. Пауза. — Нет, нет. Давай, останься со мной, останься со мной, пожалуйста!

Моя душа иссыхала с каждой неудавшейся попыткой. Онемение распространялось от сердца к конечностям, а чернота сужала поле зрения. Я чувствовал свет, словно отделившись от своего тела, плывя над сценой, побуждая мужчину, делавшего искусственное дыхание, продолжать, не сдаваться, потому что, бл*дь, я не знаю, что без нее делать. Я прикасался к ней, но не чувствовал ее, словно наши связанные души каким-то образом отделились друг от друга, оставив только оболочки.

Когда я наклонился, чтобы прижаться к ней губами, я остановился на полмига, сжав ее подбородок рукой.

— Не делай этого. Бл*дь, не умирай. У меня ничего не останется, если ты умрешь!

Холодные шипы боли кололи мое сердце. Я еще раз выдохнул в нее воздух и прижался к груди, мысленно подсчитывая, поскольку каждая секунда была напоминанием о том, что она ускользала из моей хватки. Из-за влаги в глазах я почти не мог видеть ее, и я нахмурился, сосредоточившись на ее лице, ища любые признаки жизни.

Все также ничего.

Нет. Не может быть. Жестокость и безумие окутали мой позвоночник, тело онемело. Мир вращался вокруг меня, и я с силой зажмурился, но образ холодного бледного лица Обри был выжжен в моей голове.

Прошло, наверное, пять минут. Кто, черт возьми, знал, как долго она была в ловушке, пока я не нашел ее? Это давнее знакомое ощущение надежды, угасающее перед моими глазами, ударило меня в грудь и сжало сердце.

Еще раз. Давай, Ник. Спаси ее.

Я наклонился и поцеловал ее холодные губы.

— Пожалуйста, — прошептал я в них, затем выдохнул глоток воздуха в ее безжизненное тело.

Она двинулась? Из-за чертовой влаги в глазах было трудно сказать. Я моргнул, и ее веки дрогнули, рот открылся, но дернулось только ее горло, словно приступ кашля был заперт в ловушке в ее горле. Мою грудь расперло от захваченного воздуха.

Десять секунд прошли, как вечность, пока тело Обри дергалось в конвульсиях. Когда наконец ее брови сошлись вместе, вода хлынула из ее рта вместе с влажным кашлем, и я перевернул ее на бок, пока она задыхалась, давилась и кашляла, выплевывая жидкость из легких.

Сумасшедший порыв смеха вырывался из моей груди, словно я вдруг потерял рассудок. Может, и потерял. Я едва мог дышать. Все, что я хотел, — это взять ее на руки и выжать из нее все мерзкую воду, но вместо этого позволил ей возвратить своим легким возможность дышать самостоятельно.

Она перекатилась на спину, ее глаза казались тяжелыми, все еще потянутыми дымкой, прежде чем осознание, должно было, ударило по ней. Жестко. Ее взгляд упал на меня, и она заплакала, протянувшись ко мне руками.

Дрожь ее тела передалась моему. Я содрогнулся перед ней, но натянул свою куртку на ее плечи, обволакивая ее тем малым теплом, которое мог ей дать.

— Я подумал, что потерял тебя, револьверные губки. Черт, — я поцеловал ее в лоб и убрал волосы с лица. — Никогда больше не пугай меня так.

Нахмурившись, она испуганно рассмеялась и спрятала лицо в куртку.

Прогремел выстрел, и я снова перевел свое внимание в туннель, где оставил Каллина и ДеМаркуса.

— Оставайся здесь, — прошептал я, запечатлев еще один поцелуй на ее виске.

Ледяной хваткой она потянула меня за руку, и когда я оглянулся, Обри отчаянно качала головой, а ее лицо охватило ужас.

— Нет! — Кашель последовал за ее словами.

— Все нормально. Я вернусь к тебе. Обещаю.

Отнимая руку, я сорвался назад через туннель.

Хрипы и борьба сказали мне, что я рядом, и я споткнулся о ДеМаркуса, прислонившегося к стене и державшегося за предплечье.

Я присел к полицейскому.

— Ты ранен?

— Да, но все в порядке, — сказал он, голос напряженный. Он кивнул в сторону двери, ведущей в подвал Айронворкса. — Он пошел туда. У него мой пистолет.

— Пройди назад по туннелю. Обри нужна помощь, — я не стал дожидаться его ответа, а помчался за Каллином. — Вызови скорую помощь! — крикнул я через плечо.

Внутри подвала свет сочился через высокие окна, и я осмотрел зону, вслушиваясь в каждый звук. Когда услышал скрип металла, повернулся вправо, но когда проскользнул через вторую дверь, мое тело ощутило невесомость прежде, чем я понял, что пол ушел из-под ног, и я летел в воздухе.