Вот же блин. Не было печали. Тяжела и неказиста, жизнь попаданца-телепортиста. Само собой я искренне желаю встретившим меня людям добра и каждой селянке полну горницу детей. Но ума не приложу как помочь в этом. Ладно поживем увидим.
Окончание дня я провел на общественно полезных работах. Скоренько отчитавшись председателю о наших достижениях в изучении прохода, ощущая себя бездельником и тунеядцем, попросил определить меня куда-нибуть на работу. И был послан. То-есть наскоро прикинув с Борисычем, где я могу быть полезен и придя к выводу, что толку от меня ноль, был отправлен на кухню. И кто меня за язык тянул. На кухне, в зависимости от необходимости, ежедневно трудилось от трех до восьми человек. Здесь оказывается имелось целых две печи, длинный дощатый стол, судя по люкам в полу два погреба, полки и стеллажи заставленные простой глиняной посудой, еще был причудливый очаг сужающийся к верху. Из металлической посуды несколько сковород и четыре классических чугунка. Помимо ежедневной готовки еды на всех, здесь же занимались консервированием, изготовлением колбас, сушкой яблок, грибов, ягоды. С началом зимы кухня превращалась в цех по лепке пельменей и переработке свеклы в патоку. Кухонные авралы имели сезонный характер и сейчас в разгар весны большую часть работ выполняли малыми силами. Но от помощи не отказались.
Довелось мне и дров порубить -- напиленные чурки сложенные в поленнице кололись по необходимости. И воды наносить. От коромысла отказался после первой попытки, с непривычки телепало меня в разные стороны, потому воду в две дубовые бочки перетаскал привычным способом. Хотя назвать деревянные ведерки, каждое килограммов по пять, привычными можно было лишь с натяжкой. Выдав мне пяток, явно самодельных ножей разной конфигурации предложили их наточить. И уже на первом ноже поменяли точило. Отдали эту работу Семену, который ковырялся с рыбой. И чего их не устроило, я же точно так делал. Перечистил принесенных карасей и наконец за заслуги был награжден ломтем свежего хлеба, жаренной рыбкой и компотом.
-- Эх, хорошо! Сейчас бы с медведем побороться! - Семен потянулся, отряхнул бороду от крошек и подмигнув обратился ко мне. - Ну что, турист, какие планы? Музеев мы еще не отстроили, но могу экскурсию в свинарник организовать или в коровник.
Он махнул в сторону, где от реки, пастух, при помощи хворостины, собак и какой-то матери, гнал большое смешанное стадо к вытянутым строениям фермы. Мычаще-блеящая скотина, направление в целом выдерживала верное, но как и везде, находился какой-нибуть баран считавший, что ему не по пути с коллективом. Время от времени молодым бычкам, приходило в их бестолковую, рогатую голову подложить свинью, меланхолично шагающей рядом козе. И только с помощью звонкого лая лохматых надзирателей удавалось восстановить порядок. Я задумался, предложенная прогулка по ферме не заинтересовала, ее и отложить можно. При случае, конечно стоит там побывать, любопытно будет глянуть, как там все организованно. Сейчас же, я решил попросить своего провожатого, обучить меня езде на местном, вездеходном транспорте. Так сложилось, что до этого времени покататься на лошади мне не доводилось и я не собирался больше с этим затягивать.
-- Как думаешь, Семен, сможешь до заката научить меня сносно держаться на лошади.
-- Это что-же, братец, ты на коне не ездил ни разу? - Он с прищуром взглянул в небо, что-то для себя прикинул и махнув рукой, зашагал к конюшне. - Попробуем. Наука то не мудреная, знай себе держись, да понукай.
В конюшне, в своих стойлах стояли четыре лошади, разом повернувшие свои головы к нам едва мы вошли. Пахло здесь весьма специфически. Особенно после запахов весеннего, жаркого вечера, с нотками цветущей черемухи, которые ласковый ветерок разнося по селу, как заправский парфюмер, смешивал с ароматами свежего хлеба пекарни, дыма из печи кузни и отголосками деревенской суеты. Тут же витал едва ощутимый запах сырости, лошадиного пота, запах стружки устилавшей пол вперемешку с песком, а еще пахло сухим сеном, большой сноп которого стоял в углу у входа. Развешанная по стенам, разнообразная упряжь и утварь привлекла мое внимание.
-- Ну вот, пусть Рудый тебя поучит. Иди турист, знакомься с транспортом. - Выбор Семена пал на крупного, кряжистого коня с любопытством уткнувшегося тому в шею и кажется собиравшегося перекусить воротником красноармейца. - Куда! А ну отпусти хулиганище!
Конь был бесподобен, темно-рыжей, в закатных лучах почти алой масти, с высокими черными носочками и черной же косматой гривой, белой звездочкой на широком лбу. Назвать такого красавца рабочим, не повернулся бы язык, настоящий богатырский конь. Настороженно подняв ушки, скосив на меня взгляд он громко фыркнул и потыкавшись мордой в подставленную раскрытую ладонь отвернулся не проявляя любопытства. Пошарив по карманам и отыскав утаенную там репку, я разрезав ее пополам снова протянул ладонь. Учуяв угощение Рудый снова повернул в мою сторону голову, аккуратно взяв губами еду, долго хрустел и пережевывал. Гурман, что ему той репки.
Одев сбрую и оседлав коня, Семен вывел его на луг, спускавшийся к реке. Наскоро объяснив мне как взбираться и как рулить предложил пробовать. Ну да, мы тоже не лыком шиты. Сотни раз в кино видел как это все делается. Влезть в седло получилось довольно легко, правда по большей части потому, что с силой подтянулся на руках. Устроился поудобнее в седле, взял уздечку, крикнул заветное "Но!" и ... ничего не произошло. Выслушав советы от наставника и подтянув поводья, снова выкрикнув классическое "но!", несильно ткнул пятками в бока Рудого. О чудо! Животное, поразмыслив пару секунд, двинулось вперед степенным шагом. Не успел я ощутить азарта бешеной скачки, как вредная скотина остановилась и низко наклоня голову стала жевать приглянувшуюся травку. Вцепившись в седло, я уж было решил, что сейчас кувыркнусь вперед.
-- Нет. До заката точно не успеем. - Семен явно потешался.
Спустя еще десяток минут и пару попыток освоить управление парнокопытным, я наконец наслаждался скачкой. Под цокот копыт, улыбался, рвущемуся в лицо ветру. Мы уходили в закат. Точнее Семену надоела наша битва разумов с конем, он взял его за узду и повел к конюшне. Но все равно, это было нечто, ехать верхом на здоровенном животном. От хорошего настроения я даже тихонько напевал:
-От прадеда пахло ромашкой и мятой,
я пахну бензином и синим огнем.
Сто дюжин коней под капот я запрятал,
а прадед везде успевал на одном.
Не выдаст черт - не съест свинья.
Мы - сыновья своих отцов,
Но блудные мы сыновья. (В. Высоцкий)
Проснувшись утром я с удивлением обнаружил, что еще довольно таки рано. Туман затянувший низины у реки не спешил рассеиваться под лучами едва выглянувшего над лесом солнышка. Впрочем, как я скоро определил, рано было только для меня. У кухни уже суетились женщины, около фермы и конюшни колхозники занимались привычными и ежедневными делами. На том берегу, в селе то и дело мелькали люди. Семена ушедшего вчера ночевать к себе, видно не было и умывшись, ощутив несколько непривычный заряд бодрости я с удивлением для себя самого решил пробежаться. Чтоб не пугать селян и не дразнить собак, зашагал к северным воротам деревни. Встречающиеся по пути люди, радушно улыбались и желали мне доброго утра, с расспросами не приставали. Может потому что еще считали меня чужаком, а может просто не принято. Идет себе человек, значит так надо.
За воротами деревни, подтянув шнурки на берцах и повесив на плетень куртку с футболкой, легкой трусцой побежал по уже знакомой тропинке. Поскольку дорожка была едва натоптанная, носки ботинок быстро заблестели от утренней росы. Бежалось легко, но и непривычно. Все таки последний раз планировал, начать бегать по утрам, лет пять назад. А действительно бегал в армии. Поэтому недолгие минуты бега, чередовал с ходьбой.
