В палату заходит медсестра, она тепло улыбается мне и говорит:

— Приём посещения на сегодня заканчивается, вы можете прийти завтра.

Я медленно киваю, и она уходит.

Можешь позвонить мне?

Отправляю Джастину сообщение, потому что понимаю, что мне нужен он. Мне бы хотелось сейчас обнять его и побыть немного в крепких объятиях. Когда я целую Шону в щёку, то слышу, как она что-то бормочет. На мгновение улыбаюсь и покидаю палату.

Телефон в руке начинает вибрировать, и я забыла совсем о том, что поставила на вибрацию, чтобы никто не беспокоил меня.

— Привет, — я устало выдыхаю и захожу в кабину лифта.

— Привет, как ты? Я не смог позвонить тебе днём, так как были дела, но сейчас я свободен.

Я улыбаюсь своему отражению в зеркале, но сразу же прекращаю, когда понимаю, что улыбка выглядит ужасно шокирующей.

— Сегодня я помогала собрать некоторые вещи для Шоны в больницу, сейчас поеду домой.

— Когда состоится операция? — поинтересовался Джастин.

Я задумалась о том, что завтра будет всего лишь какое-то 15 января, ну, для обычных людей. Но не для меня.

— Завтра. В два.

— Завтра я буду уже дома и буду рядом с тобой, — от его слов я тепло улыбаюсь и покидаю территорию больницы.

— Спасибо. Что там с тем, куда мы сможем сходить, когда ты приедешь?

— Ох, я подумал, что лучше мы посидим дома у меня. Не хочу никуда идти, хочу держать тебя в своих руках и целовать, — я слышу его улыбку, и, кажется, улыбаюсь искренне впервые за этот день.

— Соскучился? — спрашиваю я, закусывая губу.

Слышу тяжёлый вздох и улыбаюсь. Снова.

— Слишком сильно для двух дней.

Я тихо смеюсь и направляюсь к остановке, расписание автобусов говорит о том, что последний приедет через восемь минут. Поэтому я остаюсь.

— Ты будешь должен мне поцелуи за все эти дни, — я ощущаю прохладный ветер, который начинает играть с моими волосами, убираю их с лица и улыбаюсь маленькому мальчику, который проходит мимо, держа маму за ручку.

Вау. Я улыбнулась ребёнку.

— О-о-о, можешь не переживать по этому поводу.

— Обещаешь?

Слышу несколько секунд только тишь тишину, а потом хриплый голос Джастина:

— Обещаю.

========== наша связь. ==========

«Мне не разрушить эту связь, между сердцем и тобой»

13 января 2017 год

Погода в Нью-Йорке была не такой прекрасной, мне, на самом деле, всегда нравилась весна. Особенным в это время выглядел Центральный парк, в котором я любил бывать, когда приезжал сюда. Сейчас же шёл мокрый снег, ему, наверное, нравилось портить мою верхнюю одежду и волосы. Когда я добрался до машины, то снег прекратился, и я проклял всё в этом мире. Кроме, конечно же, своей семьи и семьи Алисии. Когда я подумал о ней, то незаметно для себя улыбнулся. Она очень нравилась мне, я чувствовал с ней какой-то комфорт, присущий только особым людям. Влюблённым.

Когда я подъехал к дому, то не почувствовал того, что должен был. Я сбежал с этого места несколько лет назад, потому что не мог вынести давления и предпочёл расти один. Сейчас же, отец нашёл меня и собирается воспитать во мне настоящего мужчину. Мне не нужно это было, потому что меня воспитали мои друзья, спортивный зал, работа и просто жизненный опыт. Это всё повлияло на то, какой я есть сейчас. И я не жалуюсь, пока что.

Когда мне было пятнадцать, мне всегда хотелось сбегать из дома, как делали это обычные подростки, но у нас по всему периметру стояли охранники, поэтому я не мог жить нормальной жизнью. Вечеринки, выпивка или девчонки — это всё то, чего я не попробовал в своей жизни, пока не принял решение о том, что нужно сваливать.

— Мам?

Я нахмурился, когда заметил её на улице: её каштановые волосы стали мокрыми, а лицо каким-то таким опечаленным. Это не нравилось мне больше всего, когда я приезжал. Видеть её такую.

— Привет, Джастин, — она тепло улыбнулась, и я направился к ней, а когда подошёл совсем близко, то сел на колени, замечая то, что отец купил ей новую инвалидную коляску. — Я просто ждала тебя.

Я взял её холодные и влажные руки в свои и поднёс к губам, целуя.

— Пойдём домой, — я поднялся и помог ей добраться до дома, хоть она и сама могла это сделать. Но я привык ей помогать.

Когда мы оказались дома, я помог ей снять верхнюю одежду и сам разделся. Я хотел уже сказать что-то маме, как заметил Холли: её чёрные волосы стали короче, а взгляд острее. Она медленно перевела свой холодный взгляд на маму, а потом ушла к себе. Я слышу, как вздыхает мама, и сразу же смотрю на неё. Её взгляд направлен к тому месту, где несколько секунд назад стояла Холли.

Холли — моя младшая сестра, ей семнадцать лет и она ужасный человек. Я ничего не могу сказать, потому что ничего о ней не знаю. Мы никогда не разговаривали с ней, точнее, она никогда не разговаривала. Мы думаем, что у неё просто депрессия, которая длится четыре года… Я часто слышу её всхлипы и вижу страдания, которые стали для меня теперь заметные. Раньше я как-то нейтрально относился к этому, думал, что нормально, если девчонка плачет постоянно. Но теперь, когда я знал, что девушки несут в себе слишком много боли, и я пытался понять Холли, как и Алисию, которая стала важна для меня.

Отца дома нет, поэтому так тихо. Когда он здесь, то телевизор всегда включен, хоть он его и не смотрит. Наш отец хороший человек, правда, занятой. Но он, как и остальные мужчины, которые уважают свою семью, хотят обеспечить её. Поэтому я полностью понимаю его. Когда я прихожу в себя, то готовлю нам с мамой чай, пока Холли не пришла и не испортила этот день. Но нет, она приходит и открывает холодильник, её руки холодные, я знаю это, и они всегда отдают оттенок синего.

— Как дела, Холли? — спрашиваю я, потому что мне нужно поинтересоваться.

— А как бы ты себя чувствовал, если бы был на моём месте? — она с вызовом смотрит на меня, в её глазах виднеется гнев, но я ничего не сделал такого, чтобы она меня ненавидела.

— Я не знаю, ведь ты не говоришь, что с тобой происходит.

— Ты бы всё равно не понял, Джастин. Просто отвали от меня, мне не нужны твои «как дела», потому что это не сделает меня лучше, понимаешь? Не нужно быть заботливым братом, потому что у тебя это не получается. Ты даже не замечаешь элементарных вещей, ты такой идиот, — она хмурится и уходит к себе.

Знаю, что ей нужно было это всё сказать, потому что теперь она почувствует себя лучше. Я не буду ссориться с ней, потому что мы с ней и не помирились. Когда я в последний раз приезжал сюда, то ударил её, но об этом никто не знает.

— Ты придурок! Знаешь, сколько я всего натерпелась, а ты думаешь, что приезжать раз в месяц — это нормально. Я не знаю, чего ты добиваешься, но я тебя ненавижу и всех тех, кто окружает тебя. Мне больно каждый раз, когда ты приезжаешь, так лучше не делай этого! Ясно?

И я ударил её, потому что не мог больше терпеть этой ненависти в свой адрес. Мама смотрит на меня, её брови грустно нахмурены, она выглядит ужасно, поэтому я сжимаю её руку.

— Как чувствуешь себя?

Она поджимает губы.

— Теперь лучше.

Вечером, когда я нахожусь в своей комнате, могу позвонить Алисии, потому что ужасно соскучился по её голосу. Мне остаётся надеяться на то, что с ней всё хорошо и у неё не было панической атаки, потому что я слишком переживаю.

Я ложусь на кровать, спокойно выдыхая, и пишу ей сообщение:

Всё хорошо?

Я знал, что она будет чувствовать себя подавленной, потому что снова погрузится в свои мысли. Надеюсь, что Шона находится рядом с ней, потому что так она хотя бы сможет улыбаться. И я, правда, надеялся на это. Через несколько минут пришло сообщение:

Да, просто были некоторые проблемы

Я хмурюсь и сажусь, как будто уже готов заказывать билет обратно, но она присылает ещё одно сообщение:

Как ты?

Я? Если не считать того, что моя сестра снова нагрубила мне, у мамы плохое настроение из-за воспоминаний, а отец загружен работой, то…