В-третьих – качок, похожий на гипертрофированного Шварцнегера, в отличие от остальных одетый в белый хитон «без знаков различия». Но почему-то мне кажется, что штаны, куртка и рубаха ему куда привычнее этих древнегреческих одеяний. И выглядит в них он неловко, и стесняют они его своей открытостью и отсутствием штанов. Точно так же выглядела Гретхен, когда ей наконец разрешили вставать с постели, а в качестве одежды выдали хитон. А это, значит, ее землячок, тевтон. Если тут действительно готовится переворот, то лицо это достаточно высокопоставленное. Не простой рыцарь, скорее всего, и даже не штандартенфюрер, а один из магистров. Ну, что же, достаточно приятная встреча. Будет о чем поговорить у огонька, после того как Птица наложит на него заклинание Правды.
В-четвертых – тот, кого я ни сразу-то и заметил, настолько органично он сливается со стеной. Не в смысле ее цвета или рисунка одежды, а в смысле рода занятий. Здоровенный, наголо бритый, накачанный еще сильнее тевтона смуглый мужик, явный бодигард, причем из худших. Скорее яркая декорация и видимость защитника, чем настоящий боец. Он профессионально безразличен к происходящему и ждет команды хозяина, без которой не пошевельнет и пальцем.
Толстяк визжит и топает ногой, посылая своего пса в бой, но вот дальнейшее удивляет даже меня. Да, когда я входил в эту комнату – мой меч не ошибся. Его действительно тут ждала жертва. Когда эта гора мышц кинулась на меня, то мне даже не пришлось прилагать каких-то особых усилий. Меч сам дернулся, подправляя мою руку, и бодигард с разбегу насадил себя на вопящее в восторге острие. Меч выпил его жизнь до донышка, без остатка – и успокоился. Такое впечатление, будто страдавший от абстиненции алкаш принял внутрь сто грамм беленькой и тут же ему стало так хо-ро-шо-о-о-о-о!!! Он еще не пьяный, но вполне вменяемый, руки уже не дрожат и вообще с ним можно иметь дело.
Тевтон смотрит на мой меч и утвердительно кивает. Точно один из магистров. Вряд ли кто из простых рыцарей был в курсе – откуда у Ареса взялся этот меч. Страшное оружие – и когда он у меня в руках, с холодным оружием ко мне лучше не приближаться. Но тевтон спокоен как удав – и, кажется, я знаю почему. На указательном пальце его левой руки уже знакомый нам массивный серебряный перстень, из которого исходит такое же знакомое багровое сияние. И он как будто ждет, что сейчас сюда явится херр Тойфель и быстро наведет свой порядок. Но вместо херра Тойфеля через порог шагнул отец Александр и торжество на морде тевтона сменяется пропастью отчаяния. Против того, кто стоит за отцом Александром, херр Тойфель не пляшет, не стоит и пытаться.
– Доброе утро, – произнес я по-немецки, чтобы усилить эффект нашего такого помпезного появления, – ну что, не ждали, господа?
Женщина так и осталась стоять там, где стояла, открыв рот, толстяк грохнулся в самый натуральный обморок, а тевтон в ответ лишь молча скрестил на груди руки, выражая нам свое презрение. Ну и пусть выражает, все равно его игра проиграна.
В этот момент, после меня и отца Александра, в комнату входит Кобра – величественная как статуя самой Кибелы и хищная, как изготовившаяся к броску рысь. После этого у худой старшей жрицы натурально со стуком падает на пол челюсть, а следом и она сама падает перед Коброй на колени с криком:
– Пощади, госпожа!
Появлением Кобры впечатлен даже тевтон, она только мазнула по нему своим равнодушным взглядом – а он уже побежден и покорен, чего не удалось сделать вашему покорному слуге и отцу Александру. Возможно, что это из-за того, что он видит в Кобре силу дикую, стихийную и почти неуправляемую. Он даже не сопротивлялся, лишь перекосил морду от боли, когда Бухгалтер с Мастером завели его руки за спину и накинули на запястья веревочную петлю, туго затягивая узлы. Ничего, так-то будет спокойнее. И перстенек у него Мастер изъял, ибо ни к чему он ему совсем. Вслед за тевтоном связали и валяющегося в беспамятстве толстяка. Кстати, у него тоже нашелся похожий перстень, но попроще, и, судя по всему, рангом пониже. Не знаю, что уж пообещал херр Тойфель старому кастрату, неужели восстановление мужского достоинства и утехи с молоденькими девицами – но картина становится абсолютно ясной. Ох и задолжала нам мадам Кибела, хорошо задолжала…
Самой последней в помещение тихонько вошла Анастасия. Не равная тут никому – ни победителям, ни побежденным, она скромно встала в уголке – в ожидании, пока мы ее наконец заметим и выполним свое обещание тихо и безболезненно отправить ее душу на встречу с предками. А вот фиг – будет жить и радоваться жизни, уж это я как человек и наследник силы бога Ареса могу обещать в полном объеме. Даже ее морщины и сильно потрепанный вид этому не препятствие. Насколько я понимаю, дело не зашло еще так далеко, чтобы с ним не могла справиться наша малолетняя богиня-хулиганка. Если кто не понял, то я имею в виду Лилию. И пусть Анастасия явно далеко не подросток, но мы уже знаем, что ради хорошего человека Лилия готова отступить на некоторое время от своих принципов.
Заметила Анастасию и Кобра, улыбнувшись ей своей особой улыбкой как лучшей подруге и махнув рукой, приглашая подойти. Ведь эта женщина была с нами в одном деле, пусть и не по своей воле храбро прошла его от начала и до конца, а потом не убежала, а стойко приготовилась вынести все то, что припасла для нее судьба-злодейка.
– Эй ты, – указала Кобра, на все еще коленопреклоненную старшую жрицу, – быстро метнулась, принесла по стулу мне и госпоже Анастасии. Бегом, я сказала, случайное отродье безумной вакханки и в дупу пьяного сатира.
И откуда Кобра только набралась таких премудростей на койне, но, как ни странно, это подействовало. Кобре даже не пришлось зажигать для профилактики на ладони огненный шар. Жрица вскочила на ноги, поклонилась и, метнувшись к стене, один за другим принесла два древнегреческих стула клисмаса с выгнутыми ножками, мягкими сиденьями и жесткими спинками, а затем, согнувшись в поклоне, поставила их перед Коброй и Анастасией. Кобра величественно осмотрела стулья и кивнула Анастасии:
– Садись, сестра, – сказала она, опускаясь на один из стульев и показывая рукой на второй стул по соседству.
Та кивнула, явно с непривычки неловко опустилась на стул рядом с Коброй и замерла, выпрямив спину и не опираясь на спинку. Кстати, странно, с чего бы это вдруг Кобра оказала столь много внимания и почестей какой-то храмовой служанке низшего разряда, судя по покрасневшим и распухшим рукам – поломойке, посудомойке или прачке. Надеюсь, что это делается не только ради того, чтобы позлить местный бомонд, но еще с какой-то скрытой и пока непонятной мне целью. Кобра девочка умная и прозорливая, и обычно знает что делает, а иначе какой же она снайпер. Или эта Анастасия не так проста, как кажется? То, что в настоящий момент она служанка в храме «Вечного Огня» – это одно, но внутри себя она может быть чем-то большим, в магических делах по статусу сопоставимым с нашей Коброй. В этом мире, где людей до сих пор открыто продают и покупают, возможно все, и из этого «всего» и надо исходить, оценивая происходящие события.
Но не успели девушки поудобнее устроиться на стульях, как раздался хлопок, будто от невыровненного перепада давления – и прямо перед нами нарисовался еще один персонаж женского пола. Новая гостья ради разнообразия почему-то была одета в черный брючной костюм, расшитый золотыми драконами, вроде китайского. Ее голову венчала золотая зубчатая корона, а в левой руке она держала большой круглый бубен. Вид у нее был не девочки, как у большинства богинь, сравнительно недавно обретших бессмертие – но женщины в возрасте, в расцвете зрелой красоты. Черты лица не оставляли никакого сомнения, что статую в храме скульптор, знамо дело, ваял прямо с натуры. Одним словом, как и предсказывалось, нашу теплую компанию посетила сама Кибела, она же Великая Мать, она же Рея, она же Диндимена, она же Исида, и так далее, и тому подобное.
Увидев нас и тевтона, чужих мужчин в святая святых ее женского храма, женщина встрепенулась, осклабилась и покрепче ухватила бубен, приготовившись ударить в него правой рукой. Отчего-то я знал, что, если это случится, то произойдет такое, что ни в сказке сказать, ни пером описать – и для того, чтобы спасти свои жизни, нам придется сравнять этот храм с поверхностью земли, убив всех, кто здесь находится. Но положение спас отец Александр. Он шагнул вперед, подняв руку, и с ее ладони во все стороны полился яркий бело-голубой свет, затопляющий все вокруг.
