Голос Рене звучит как-то странно. Я на нее не смотрю. Сижу на краю кровати и изредка затягиваюсь. Она молчит. Рене начинает шуршать, я оборачиваюсь и чувствую, что она прильнула ко мне сбоку.

Бедная девчонка! Знакомы всего полдня, а она уже считает меня «своим». А стоило всего-то проявить немного доброты. Неужели так легко расположить к себе людей, если их никогда и никто не любил?

– Что такое?

Немного разворачиваюсь и приобнимаю ее рукой. Рене утыкается носом в мое плечо и подтягивает коленки поближе.

– Как же все это пережить? Ради кого? Этого хочет Алиса. Этого хочет третья. Но я не хочу… Страдать ради отца, которого я совсем не знаю. Но тогда, на площади… Его так избивали. За что?

– Он поступил так, как велело ему сердце, а не так, как приказало правительство и Валея. Лений попытался жить так, чтобы чувствовать себя счастливым. Но у него не вышло. Поверь, он через многое прошел и многое потерял. Его не стоит считать последним мерзавцем.

– Предпоследним.

– Возможно, – усмехаюсь и затягиваюсь.

– Скажи, для тебя курение – это какой-то фетиш? Изюминка? Ты не так часто куришь, просто как будто сам себя не можешь представить без сигареты в зубах.

– Ты сама выделила мне пепельницу, – киваю на тарелку, которую я оставил на подоконнике, когда пришел.

– Сервиз из нашего прошлого дома. Такой же старый, как и похороненные мечты о нормальной жизни.

– Не стоит ничего хоронить раньше времени, – говорю.

– А ты не такой мудак, как я сначала подумала, – говорит через какое-то время Рене.

– Почему это?

– Пока мы были в отключке, ты мог все что угодно сделать. Но ничего не сделал.

– Я обещал Валее, что с вами ничего не случится. Я за вас отвечаю.

Рене молчит. Я тоже. Даже не затягиваюсь. Возможно, насчет сигарет она и права. Надо подумать над этим. Но не сегодня.

Мы сидим несколько минут в тишине, потом я поднимаюсь и говорю:

– Жду тебя внизу по готовности. Нам скоро нужно быть у Валеи, так что не затягивай.

– Ладно, – слышу ответ Рене за спиной.

Беру свою импровизированную пепельницу и спускаюсь на кухню. Медленно подогреваю еду, раскладываю ее по тарелкам, завариваю чай. Беру кружку и начинаю пить его небольшими глотками, разглядывая обломанные кусочки плитки на полу.

Рене присаживается прямо напротив меня. Придирчиво осматривает количество еды и говорит язвительно:

– Я должна все это съесть? Неужели?

Не отрываясь от чая, я киваю.

– А ты будешь что-нибудь?

Мотаю головой, ставлю кружку на стол и отвечаю:

– Только чай. Если тебя будут морить голодом в течение нескольких дней, то этот завтрак ты будешь помнить еще очень долго. Поверь.

– Ладно, – нехотя говорит Рене и начинает разрезать кусок мяса ножом, – только у меня вопрос.

– Давай.

– Как вы познакомились с Валеей?

– Занятно. Ешь. Я расскажу.

Свою семью я плохо помню. Точнее, не помню совсем. Привык считать, что моя семья – это Валея. Мама, папа, братья и сестры. Все в одном человеке. Весь мир – это Валея.

Мои биологические родители придерживались веры в пантеон пяти. Ты же знаешь, что эта вера запрещает применение трав для прекращения беременности, да? Или зельев от нежелательных детей, их тоже запрещает использовать. Поэтому детей в моей семье было слишком много для парочки сновидцев, которые невысоко продвинулись по служебной лестнице. И вот какими-то своими сновидческими путями мои родители нашли полусекретную программу магического правительства, где собирали детей разных существ и проводили над ними опыты. Родители же при этом подписывали полный отказ от них. К счастью или к сожалению, не знаю, меня отправили туда. С тех пор я своих родителей не видел. Они не искали меня, а мне наплевать на них.

Со мной отправились еще несколько моих братьев и сестер, но кто-то их них умер в результате неудачных испытаний, а кого-то я просто потерял.

– Что это были за испытания? Что они сделали с тобой? – слышу я голос Рене. За эти несколько минут я так глубоко погрузился в воспоминания, что совсем забыл, что я сижу на кухне вместе с ней. Рене не спеша ест и очень увлеченно слушает, не сводит с меня своих глаз с диковинным кошачьим прищуром.

– На мне испытывали искусственно синтезированную эссенцию, как я понял. В итоге испытаний моя способность как бы вывернулась наизнанку.

Теперь в состоянии сна, когда другие сновидцы получают доступ ко всем знаниям мира, я попадаю в огромное и черное НИЧТО. Там не ощущается времени, там нечем заняться, кроме как думать и витать в невесомости. Это отвратительно, потому что такие часы полного НИЧЕГО нужны для восстановления жизненных функций организма. Но все-таки это лучше, чем смерть. В моем существовании НИЧТО хотя бы чередуется с временами бодрствования, а у некоторых моих неудачливых товарищей этого уже никогда не будет. Лишь сплошное НИЧТО под названием смерть.

Валею я встретил в период реабилитации. Мне тогда было немногим больше 20 лет. Над ней провели такое же испытание. Деформировали способности лечебника. Ты сама видела, что из этого вышло.

Валея тогда собирала себе группу, чтобы выбраться из-под гнета магического правительства, покинуть испытательный центр и прекратить изображать из себя подопытных кроликов. Как видишь, нам это удалось. Благодаря необычным способностям, своим и своей приближенной группы, она заполучила множество полезных связей.

Наш побег из центра случился уже лет двадцать назад. Ты можешь сейчас оценить, сколько работы было проделано Валеей за это время.

Во-первых, магическое правительство уже не преследует беглецов, то есть некоторых из нас, чтобы продолжить свои испытания. Наоборот, магическое правительство работает с Валеей.

Во-вторых, у нее есть одно легальное дело по продаже всяких трав и несколько почти легальных. Например, те же бордели.

В-третьих, воспитанники Валеи сейчас практически всюду. Ты сама можешь прочувствовать, как сложно попасть к Валее, как сложно заслужить ее одобрение, уважение и рекомендацию. Если человек был у нее достаточно долго, то она может предложить уйти, если ты убедил ее в своих качествах, то она замолвит за тебя словечко в нужном месте и карьера твоя пойдет вверх. Те же, кто не прошли испытания или чем-то расстроили Валею, идут прочь своей дорогой. В основном, по низам социальной жизни.

– Ты любишь ее? – спрашивает Рене. Она смотрит на меня даже чересчур внимательно, оторвавшись от поглощения пищи.

– Валею? – я отпиваю чай и задумываюсь. – Я ее уважаю. Она для меня – весь мир. Ты ешь, ешь. Не забывайся. Валея для меня все. Уже много лет. Без нее я становлюсь ничем. Да в любом случае… Если человек дает тебе надежду в безвыходной ситуации, то ты начинаешь его боготворить.

Встаю, мою свою кружку и приношу Рене ранее заваренный травяной чай, который уже немного остыл за время, пока она ела.

– Эти травы помогут тебе чувствовать себя сытой дольше. Пей неспеша.

– Спасибо, – отвечает как-то необычно тепло Рене.

Забираю у нее пустые тарелки, несу к раковине и начинаю их мыть. Несколько раз оборачиваюсь через плечо и смотрю на нее. Рене задумчиво сидит, обхватив кружку ладонями, и смотрит в пустоту. Что у нее на уме? Не пойму…

– Чай пей, – говорю.

Рене вздрагивает, черная прядь выскакивает из-за уха. Она медленно кивает и закладывает прядь обратно. Через минуту Рене подходит ко мне, вручает свою пустую кружку и говорит:

– Я пойду собираться. Пять минут.

Пока ее нет, навожу порядок на кухне и снова закуриваю. Ровно через пять минут Рене спускается. Поразительная пунктуальность. Она успела убрать волосы в тугой хвост, натянуть черную водолазку и брюки.

Рене молча закрывает дверь на ключ изнутри, кладет его в сумку, берет меня за руку и коротко говорит:

– Куда?

– К залу Валеи.

Пространство вокруг заволокло белой пеленой. Через секунду мы оказываемся стоящими ровно напротив дверей в зал Валеи.