Я со скрипом открыла дверь и застала Мику, сидящей посреди зала в обнимку с инструментом. Она даже не заметила, что я зашла, а продолжала играть. Я заняла стул напротив и принялась слушать.

Её музыка словно окутывала меня, обвивала как лоза, проникала в самые болезненные уголки сознания, вытаскивая все эмоции наружу. Так она и работает — музыка эта. Несмотря на это, я всё равно считаю, что Мику также несчастна, как и другие.

— Красиво? — Не отрываясь от игры, спросила японка.

— Очень, — я кивнула. — Замечательно.

— Спасибо, — девочка доиграла последний такт. — Мне тоже очень нравится эта мелодия.

— Как называется, если не секрет?

— Ноктюрн, — Мику улыбнулась. — Это Чайковский.

Я поднялась со стула и обойдя пионерку кругом, провела пальцами по чёрно-белым клавишам рояля, что стоял у окна. Я помню, как Семён играл мне, играл неровно и неуверенно, местами фальшивил, но играл.

— Мику, а как тебе Семён?

— В смысле? — Она не понимала меня.

— Ну, он тебе нравится?

— Не то, чтобы нравится, — Мику прикрыла глаза. — Он очень милый.

— Милый, — в очередной раз подтвердила я. — Очень.

— А почему ты спрашиваешь?

— Мне кажется, ты мало улыбаешься в последнее время, — я подошла ближе к девочке. — Тебе стоит улыбнуться.

Я попыталась ударить её, но что-то меня остановило. Её глаза невинно смотрели на меня — такие искренние и чистые, какие бывают у новорождённых детей. Она отличалась от всех тех, кто был до неё, не знаю, чем.

— Это, наверное, потому, что я устаю сильно, — она отмахнулась. — Туда-сюда, бегаешь. Вчера помогала Жене убираться в библиотеке, а она молчаливая такая. Женя, а не библиотека!

Раздался звонкий смех, от которого меня покоробило. Я пришла сюда, чтобы сделать её счастливой! Почему она ведёт себя так естественно?!

— Давай… давай поиграем в игру, — я неуверенно села, напротив.

— Давай, — Мику радостно подпрыгнула на месте. — В какую?

— В гляделки, — я была нацелена на её глаза.

— Я тебя победю, победу побежду, — японка задумалась. — Как правильно? А, выиграю!

Мы сидели друг на против друга, а она так и не моргнула, мои же глаза начали слезиться. Происходило что-то странное, необъяснимое я не могла сделать то что хотела.

— Ура! — Мику толкнула меня в плечо. — Я же говорила!

Я и не заметила, как моргнула. Мир вокруг меня начал рушится, стало невыносимо страшно. Мою волю словно сковывал кто-то невидимый, чья-то рука держала меня, вжимала в стул. Мику всё также продолжала улыбаться и глупо хлопать ресницами.

— Что ты делаешь?! — Заорала я. — Прекрати!

— Лена? — Мику прекратила смеяться и выпучила на меня глаза. — Ты что?

— Ты должна быть счастлива!! — Я поднялась со стула, но снова не смогла ничего причинить ей. — Я должна была сделать тебя счастливой!

— Лен не пугай меня, — Мику также встала и попятилась к роялю.

— Я убила их всех! — В глазах темнело, а руки судорожно дрожали. — Я задушила Алису, Славю прирезала как свинью, отправила Ульяну кормить червей, а Ольгу Дмитриевну, я. Слышишь? Я! Превратила в угли!

— Лена, хватит! — Мику схватила табуретку и наставила её на меня. — Что ты такое говоришь?!

— Ты должна была быть следующей! — Я бросилась на неё.

Тяжёлая табуретка опустилась мне на голову. Перед глазами всё поплыло, из носа пошла кровь, ноги подкосились, и я с шумом повалилась на пол. Перед тем как полностью отключиться, я увидела лишь убегающие в сторону выхода ноги.

========== Глава V ==========

Строчка за строчкой, я погружалась в этот знакомый мир, который любила больше чем настоящий. Летняя жара расслабляла, пальцы переворачивали приятные на ощупь бумажные страницы. Сегодня на площади не было никого, такое редко случается.

Правда, я ждала кое-кого, ждала искренне и с глубокой надеждой. Не уверена конечно, что он торопится ко мне, но всё же до холода в руках надеялась, иногда даже скулы сводило. Я замечаю это за собой всё чаще.

Тот танец на пристани был столь странным и необычным, словно меня вырвали из моей жизни и поставили кого-то другого. Он тоже боялся, но не меня. Надеюсь, что не меня.

— Сидишь? — Послышался голос из-за спины.

— Наверное, — дрожащим голосом, я попыталась изобразить увлечённость книгой.

— Скоро обед, — Семён сел рядом.

— Угу.

— Не хочешь на пляж сходить? — Он говорил очень аккуратно, будто боялся сказать лишнего.

— На пляж? — Я наконец оторвала глаза от текста. — Купаться?

— Ну, наверное, — он устало улыбнулся.

— В купальнике? — Мне вдруг стало страшно.

— Если ты хочешь без него…

— Что? — Я чувствовала, как сгораю изнутри от стыда.

— Извини, — Семён провёл руками по лицу. — Не нужно было ничего говорить.

— Ничего страшного, — я опустила взгляд, пытаясь не выдать страха.

— Идём обедать.

Семён казался мне другим, не таким как Электроник, Шурик, или кто-то ещё из моих знакомых. Его манера двигаться, говорить и даже шутить были словно не из этого мира, не из этого времени. И всё же, несмотря на всё это, иногда он пугал меня, пугал своим рвением, своей энергией.

Я боялась и любила, любила, и боялась — это было невыносимо. Иногда мне хотелось рассказать ему всё, излить свои чувства, расплакаться перед ним, но я слишком часто ошибалась, чтобы повторить это в очередной раз.

Он шёл по правую руку от меня и совершенно безучастно смотрел по сторонам, словно он никогда ни о чём не думает и его совершенно ничего не беспокоит. И если я не решусь сегодня, то не смогу решится уже никогда.

— Я согласна, — выдавила я из себя.

— Что?

— Я пойду на пляж, — неуверенно, запинаясь на каждом слове, повторила я.

— Замечательно, — он обезоруживающе улыбнулся. — Тогда после обеда у Генды.

— У Генды, — я кивнула головой и попыталась улыбнуться в ответ.

Мы вошли в столовую набитую пионерами и сели за один из свободных столиков. Я даже не обращала внимания на то, что я ем и что пью, мои мысли были уже у моря, на пляже. Я прокручивала в голове своё признание, подбирала слова.

Я закончила есть быстрее Семёна, ковыряющего пюре вилкой и недоверчиво косившегося на холодную котлету. Он заметил мою пустую тарелку и ускорил темп поглощения пищи. Нелепо набив рот, он поспешно встал с места, и мы наконец-таки выбрались из столовой.

Вновь обменявшись улыбками, мы разошлись по домам, готовится к встрече на пляже. Сердце у меня заходилось, дыхание перебивалось, будто я пробежала кросс на три километра. Я бегом ворвалась в дом и начала разгребать завалы своей одежды в поисках купальника.

Когда мне удалось отыскать это чудо советской моды, оставалось самое трудное — влезть в него. Я дрожащими руками стянула с себя пионерскую форму и начала судорожно натягивать купальник. Вскорости обнаружилось, что я одела его наоборот и процесс облачения занял ещё больше времени.

Всё было готово, я с трудом поправила свою причёску и встала у зеркала. Я всё ещё пыталась подобрать слова, а они путались, голос срывался.

— Сём, мы давно общаемся и… — Я зажмурилась. — Сём, мы не так давно общаемся, но я… но ты мне… но мне…

Я была готова разревется уже у зеркала, неужели я и вправду считаю, что смогу ему в чём-то признаться? Только опозорюсь, да ещё и в этом чёртовом купальнике!

Нацепив форму обратно, я сломя голову бросилась назад на площадь. На улице было жарко, но мне казалось, что сейчас стоят январские морозы, так меня переполняли чувства. Я буквально влетела на площадь едва ли успела затормозить перед ожидающим меня Семёном.

— Не прошло и года, — он заулыбался.

— Извини, — я опустила глаза в землю. — Я немного задержалась.

— Да ничего, — парень глубоко вздохнул. — Идём?

— Ага, — я кивнула и добавила. — Но, давай пойдём на другой пляж.

— А что, тут есть ещё один?

— Есть одно место, мне оно очень нравится, — я неуютно топталась на месте.

— Хорошо, если ты так хочешь, — он развёл руками. — Веди.