- Кишка оказалась тонка. И признать боишься. Невинность соблюсти ему надо,- постепенно накаляясь, заговорил управляющий.- Только объясни, почему ты вчера, сукин сын, на этом самом месте клялся-божился, что все сделаешь в срок? Предупредили же меня, козла старого,- управляющий грохнул кулаком об стол,- чтобы не связывался с тобой...

"Узнаю коней ретивых по каким-то их статьям"...- выплыли в сознании Виктора строки.

- Чего ты хочешь выторговать?- спросил опять ровным голосом управляющий.- Чтобы с тебя Воднюка стащили? Или еще что? Но учти: с нами так не разговаривают.

"- Еще бы,- подумал Виктор,- даже если я сейчас отдам чертежи, а сам на колени стану, мне уже все равно в этом тресте места не будет... Разве что отпустят "по собственному желанию".

Но вслух сказал только:

- Я уже объяснил Ивану Егоровичу, что ничем не торгую и ничего не выторговываю.

- Ты прав, Егорыч, он и в самом деле блажной. Ну, цирк. Такого у меня в тресте еще не было. Слушай сюда...

Управляющий сел верхом на стул и заговорщически наклонился к Виктору:

- Поскольку я тебе уже не начальник, а ты птица вольная, то скажу по секрету: прорвемся мы без твоих синек. Я уже Мельникову позвонил - к завтрему свежих нашлепают,

- С чего? Белки я тоже украл.

- Значит - сядешь,- констатировал Маркин, с сожалением качая головой,ты что, законов не знаешь?

Знать-то Виктор знал, и были в общем-то у него основания предполагать, что "сядет" он условно, и все-таки представились ему унылые процедуры дознаний, допросов, суда и фигура торжествующего Воднюка в особенно коротких штанах.

- Где ты их держишь? - спросил управляющий, по-своему истолковывая перемены в лице Кочергина.

- В сейфе,- бросил Виктор, вовсе не имея в виду собственный, кабинетный, со всяким хламом, который не хотелось оставлять на глазах уборщиц и секретарши. Но управляющий понял именно так. Пощелкав тумблерами, он рявкнул в селектор:

- Воднюк? Выгреби из сейфа Кочергина все чертежи и ко мне.

- Все? - спросил невидимый Воднюк.

- Живо!- бросил управляющий и выключил селектор.

- Ключ у меня, - напомнил Виктор.

- И у него тоже,- тихо сказал Аксенов.

- Вот как? - сказал Виктор и быстро прошелся по кабинету, с отвращением представляя, сколько раз Воднюк в его отсутствие запускал в сейф лапы, - ну, приехали. Нет там чертежей. А засим - прощайте.

- Сядь!- крикнул пунцовый управляющий так, как Виктор в жизни еще от него не слышал.- Сейчас ты уйдешь, чистенький-блистенький, а мы будем тут друг на друга гавкать только за то, что расплеваться с исполкомом за пять минут можно, а мириться придется так, что трест кровью харкать будет? Да пойми ты, дурья башка, если мы с работы полетим, на наше место что, херувимов посадят?

- Ладно,- сказал Виктор,- давайте без дураков. Вам нужны хорошие отношения с горисполкомом? Так вы делаете все правильно. Нашли козла отпущения, всыпали ему хорошенько, еще под суд отдайте, и все это подайте исполкому: мол, не трест виноват, а один выродок нашелся. А я уж как-нибудь устроюсь. И жаловаться, что вы меня уволили без согласования с профкомом, не пойду.

В наступившей паузе резко затрещал селектор. Растерянным голосом Воднюк пожаловался, что чертежей ни в сейфе, ни в столе не оказалось.

Управляющий облегченно выругался и сбросил тумблер. Кочергин встал, решив, что разговор окончен.

- Остаться хочешь?- неожиданно спросил, не поднимая глаз, управляющий.

Виктор сказал медленно и негромко:

- Нет.

И продолжил мысленно:

"Так будет лучше для нас всех. Есть вещи, которых не забывают. И для меня это необходимо".

Несколько секунд все молчали. Потом управляющий подал Виктору чистый листок бумаги и сказал:

- Пиши заявление. По собственному. Дата сегодняшняя.

Глава 18

- Ты не хочешь узнать мое мнение?- спросил Маркин, когда стрекочущая телетайпом приемная осталась позади.

- Хочу,- ответил безразлично Виктор

Не то чтобы ему и в самом деле не хотелось поговорить с Егорычем, которого он по-настоящему уважал, просто накатила такая слабость, когда и лежать-то, кажется, нет сил.

- У тебя друзья есть?

- Есть. А что? - вяло удивился Виктор.

- Как только терпят такого колючего?

- Кто как,- Виктор придержал дверь маркинского кабинета, пропуская хозяина,- кто молча, кто со скрипом.

- Били тебя, наверное, в детстве мало.

Маркин разлил по стаканам минеральную воду и продолжил:

- Забаловали мальчишечку.

- Нет,- чуть повеселел Виктор,- тут скорее наоборот. Чем меня больше бьют, тем я вреднее становлюсь. Меня надо любить и ватой перекладывать при транспортировке, тогда я добрый буду.

- Учту,- пообещал Маркин, щурясь и прихлебывая нарзан. Помолчал минуточку и вскинул косматую голову:

- Ты знаешь, что в городе с квартирами делается?

- Более-менее.

- Городу необходимо, чтобы спорткомплекс построили с минимальными затратами. И скажу, что место выбрано, пожалуй, что самое удачное. На инженерных сетях, на коммуникациях, на транспортных расходах знаешь, какая экономия получится?

- Да разве я об этом,- пожал плечами Кочергин,- разве я говорю, что вообще не надо строить? Но не на костях же танцплощадка, и не по костям же бульдозером молоть. Да нас самих же за это живьем закопать надо!

- Это наверное,- хмыкнул Маркин,- а все равно на рожон-то чего переть? Пришел бы по-человечески, объяснил, чтобы поняли, - и тогда, может, все по-другому сложилось бы... Есть производственная дисциплина...

- Вот-вот,- пожал плечами Виктор.- Приказ начальника - закон для подчиненного! Приказал начальник - копай, сыпь, круши, он же отвечает, не ты! Не надо обсуждать! Не надо думать - с нами тот, кто все за нас решит!

- По-русски можно иначе: заставь дурака Богу молиться, он и лоб расшибет. Но ты же не считаешь всех дураками?

- Не считаю. Но вчера вечером я сам, своими глазами видел, как оскверняли могилы... Жаль, вас там не было. Зрелище... нет уж, здесь полумерами не обойтись. Раз не умеем что-то делать по-человечески - не надо делать вообще...

- Знаешь, Виктор Михайлович: умный ты парень, а дурак.

- Спасибо.

- Пожалуйста, пожалуйста,- Маркин ткнул лакированного медвежонка-папиросника,- мне побольше тебя повидать пришлось. И загибов, и перегибов, и просто ошибок насмотрелся. Кое-что и по мне треснуло... Ну и что? Не надо сильно упираться - тогда и загибы вроде поменьше, и гнуться не так больно, и рассосется спокойней.

- Есть вещи, которые касаются меня лично. И умывать руки я не хочу. И не стану. Как мы детям в глаза посмотрим на открытии этого комплекса?

Маркин, выкрошив из сигареты едва ли не половину табака, щелкнул зажигалкой. И усмехнулся:

- Что ты со мною, как с врагом говоришь? Не собираюсь я на костях строить. А только если мои люди станут приказ постороннего человека выполнять, я сниму с ретивых премию да проведу такой инструктаж, чтоб зачесались, а не закачу истерику. А переть на рожон...

Вошла секретарша с увесистой папкой "входящих". Маркин вздохнул, нацелился фломастером - писать резолюции, но передумал:

- Кто там еще ко мне?

- Снабженец из РСУ связи: что-то хотел поменять.

- Пошли его в ОМТС, я еще минут двадцать занят. Если "сверху" позвонят - соединяй.

- У меня мало возможностей,- сказал Кочергин, дождавшись, пока Неля вышла из кабинета,- вот и пру на рожон... Иначе не одолеть... Что теперь об этом говорить?- Виктор вздернул плечо.- Ни о чем я не жалею.

- Ну и зря,- негромко сказал Маркин,- уйти - невеликое дело. Работать-то все равно надо, а подходящих людей на белом свете не так много.

- Наверное, я как раз неподходящий,- совсем невесело констатировал Виктор,- и вас я не очень-то понимаю. Как вы можете спокойно смотреть... 'И продолжать заниматься своим делом? Хотя бы этот комплекс: вы что, не поняли, что за всем этим - попытка одних чиновников угодить другим чиновникам?