Я остановился в дверном проеме, держась одной рукой за косяк, другую уперев в бок. Поглядывая на нее через плечо и довольный тем, что мне удалось удрать от нее, ненормальной. Боже, даже не хочу представлять, что бы она со мной сделала, попадись я в ее лапы.
Развернувшись к ней, когда немного отдышался, я сказал свое:
— Дура-а! Я завтрак принес! Стоило так срываться как бешеная псина? — показав рукой в сторону, на учиненный ею бардак.
— Я тебя урою, урод! — прорычала она, царапая воздух руками. Сейчас она больше походила не на теннисистку, а на пловчиху, стоявшую на одном месте. Жалкое и смешное зрелище.
— Успокойся, Лиза, — попросил я ее как можно мягче, а у самого стучало сердце так, словно я и, правда, был вором-неудачником, которого застукали на первом же деле. — Прикати мне тележку, которую ты испортила.
— Ха-а-а! Не дождешься, сукин сын! Иди… Иди сам, — стала она манить меня рукой, злорадно улыбаясь. — Возьми ее сам, трус несчастный!
— Лиза, Лиза… Ну что ты как маленькая, неужели до тебя так и не дошло, что я для тебя стараюсь? — с досадой в голосе, проворчал я. — Навела беспорядок, испортила стол, да и завтрак свой вдобавок загубила. Второй раз я готовить не буду, ешь то, что валяется или ходи голодной до обеда! Между прочим, я собирался поехать, чтобы заняться твоей сестрой! А ты…
— Сестрой?! — словно отрезвев, девушка перестала ехидничать и махать руками. — Что?! Ты сейчас поедешь за моей Настёной? — спросила она уже более спокойно, и я увидел в ней что-то от прежней Лизы. В ее лице отобразилось переживание, пусть не за себя, за сестру. Я видел и чувствовал, что она по-настоящему волнуется за малышку, но все это временное, пока ее вновь не скрутит очередная ломка.
Да уж, пока есть у меня козырь — Настя. С ней мне легче управлять Лизой, но она все равно всякий раз забывается, не желая мириться с данной участью.
— Да, я собирался поехать… Но не поеду, пока ты не приберешься и не прикатишь мне сломанную тележку, — спокойно ответил я, смерив взглядом пленницу.
На удивление Лизе не нужно было повторять просьбу вновь, она тут же сделала все, о чем я просил. Пообещав, что обязательно приберется и съест весь завтрак даже с пола и выпьет все пилюли, что я ей назначил. Всегда бы так!
— Так ты точно поедешь к моей сестре? Ты привезешь ее сюда?.. — затараторила она, когда прикатила мне сломанный стол и отвинченное колесо.
— Нет, все не так. Я поеду, но не для того чтобы привезти ее сюда, а для того, чтобы позаботиться о ней. Не переживай, я в отличие тебя умею держать слово. Я же обещал, что покажу тебе фотографии, как доказательства. А ты Белова, до сих пор ведешь себя как эгоистка, словно тебя не волнует, что будет с ней. Я не всегда буду таким добрым как сейчас! Это последний раз, когда ты вытворяешь подобное! Поняла?! — повысил я немного голос, дабы показать, что я не шучу.
— С ней бы было все хорошо, если бы ты, скотина, не заточил меня здесь! — и вот опять эта смена настроения. Господи, и как долго мне это терпеть? Она и раньше была не подарок. Но, по крайней мере, ее настроение не менялось с такой частотой как сейчас. Похоже, это все следствие наркозависимости. Ну, ничего, я знал, на что шел, так что все эти муки мне придется терпеть вместе с ней.
— Тебе себя не смешно слушать? — мы оба смотрели друг на друга в этом полумраке, и я заметил, что она изо всех сил пытается разглядеть меня. Но помимо маскировочного костюма, тусклое освещение было мне на руку. Так что, вряд ли она могла разглядеть, и узнать во мне бывшего знакомого.
— Я хотела закодироваться, хотела… Я… — вдруг сказала она, и я услышал, как задрожал ее голос. Она сама себе не верила, но отчаянно пыталась доказать обратное. Кому? Мне? Себе? — Я…
— До встречи, Белова, — перебил я девушку, закрыв дверь, так и не дослушав ее жалкое оправдание.
О Насте, я позаботился в тот же день, когда похитил Лизу. Но карты, естественно, не раскрывал перед ней. Первое правило, что я выучил о наркоманах — им нельзя верить! А сестра — ее единственная «ахиллесова пята».
Пятилетнею девочку я отвез тогда к матери, рассказав ей всю правду.
Мои родители недавно развелись, а разводились они на моей памяти три раза. Но на этот раз, похоже все серьезно. Я уже взрослый мальчик и не сильно переживал за их расставание, тем более, на данный момент их развод, тоже мне был на руку. Я был уверен, будь они сейчас вместе, отец бы меня не понял. В таких случаях, лучше обращаться только к женщине.
Моя мать вначале не была в восторге от происходящего, но малышку приняла. Она помнила то время, как я занимался поисками Лизы и как переживал, как страдал. Услышав всю историю про судьбу девочек, мать с неохотой, но согласилась помочь.
«Я позабочусь, о малышке!» — заверила она меня тогда.
А я пообещал матери, что все сделаю правильно, без проблем и нежелательных последствий. Сейчас мне необходимо вернуть Лизу прежнюю, не только для сестры, но и для себя.
Оценит ли она мой поступок или нет, я об этом пока не думал. Для меня было важно, чтобы она больше не вернулась к той уличной жизни, которая ее губила день ото дня, да и Настя не смогла бы выжить в подобных условиях.
— Привет, мам! — проходя в коридор, я поцеловал маму в щечку. — Как девочка?
— Тс-с, она поела, теперь спит, — заговорила она со мной шепотом.
— А-а… — так же тихо отозвался я. — Я загляну одним глазком? — на что мать только кивнула и указала на дверь комнаты, где спал ребенок.
Я тихонько прошел в спальню, где на большой кровати, мирно спала Настя. Я достал телефон и сделал пару снимков для Лизы.
На маленьком столике, что стоял по центру комнаты, я заметил несколько новых игрушек и пару рисунков. Подойдя к ним, я взял один в руки, чтобы лучше рассмотреть изображение. Не нужно быть Нострадамусом, чтобы не понять, кто нарисован на нем.
Девушка с желтыми волосами, корявым лицом и с такой же корявой улыбкой была изображена по центру листа. В одной руке она держала упаковку кукурузных хлопьев, а в другой бутылку лимонада. Весь оставшийся фон был заштрихован черным карандашом. Словно Лиза была олицетворением светлого сказочного эльфа, что приходил из тьмы, принося ребенку сладости. На втором рисунке был нарисован дом, лес, солнце и много цветов, но людей на нем не было. Сфотографировав рисунки, я вернулся к матери, та уже вовсю суетилась на кухне.
— Мам, не стоит беспокоиться, я ненадолго, попью только чаю и поеду.
— Сынок, — начала она издалека, и я уже напрягся, зная ее манеру говорить, и сейчас тон ее голоса не сулил ничего хорошего. — Я понимаю твои благие намерения, но Настю и Лиза в розыске, их фото время от времени, показывают по телевизору, благо, что листовки не висят повсюду. Просто… Я тут, долго думала и решила… А не считаешь ли ты, что родную дочку, нужно все-таки вернуть отцу?.. Пусть они сами разбираются.
— Нет, не считаю, мы не знаем, что там произошло на самом деле, а я уверен, что ничего хорошего, иначе, зачем двум детям покидать родной дом? Когда Лиза была в спорте, я ни разу не замечал, чтобы она делала что-то безрассудное. Да, у нее сложный характер, но просто так уйти из дома… Нет, это не про нее… В общем, мам, мне сначала нужно все выяснить.
— Тебе удалось, хоть что-то выяснить? — поинтересовалась мама, наливая мне чай.
— О, их отце кое-что удалось узнать, это ужасный человек, поверь мне мам. А вот с Лизой пока дела обстоят сложнее. Я жду, когда она немного станет адекватной. Сейчас ей нелегко, — вздохнул я, притягивая чашку к себе.
— Скажи, тебе что… Так нравится эта девушка? — с тревогой в голосе спросила мать.
— Когда-то… Я видел в ней целеустремленную спортсменку, которая никогда не сдается. Мне нравилась в ней эта черта. А сейчас я вижу, потерянную, запутавшуюся в жизни девушку, которая нуждается в помощи, и помочь ей кроме меня некому. Она одна и ей не справиться в одиночку, а если ее вернуть к отчиму, то я уверен, ситуация усугубится. Сначала я хочу напомнить ей, кем она была. И только потом решать следующие проблемы.
