Annotation
Столетьями они блюдут свои законы, главный из которых гласит, что только чистая кровь имеет значение. И неважно из правящей ли ты семьи, насколько силен твой тотем и насколько хорошо ты умеешь влиять на чужие эмоции. Но тайное всегда становится явным. И сила, все быстрее и быстрее бегущая по артериям спрятанного от позора ребенка, не может спать вечно. Девочке-Рыси пора вернуться домой.
Мийо Алиса
Глава 1.
Глава 2.
Глава 3.
Мийо Алиса
Очи цвета горечавки. Книга 1.Рысь. Общий файл
Пролог. 19 лет назад.
Уже который день моросил ни на секунду не прекращающийся, надоедливый дождь, больше похожий на мелкую пыльцу, быстро оседающую на асфальт. Воздух как будто пропитался невидимой глазу влажной грязью, которая въедалась даже в кожу, не обтянутую одеждой, не говоря уже о таких поверхностях, как стекло автомобиля.
Видимость была так себе, однако сидящий за рулем припаркованной у обочины машины мужчина не включал дворники. Вместо этого он опустил боковое стекло и вгляделся в небо. Серые, до нельзя угрюмые тучи медленной воронкой закручивали дождевые капли, заставляя их лететь на землю по абсолютно непредсказуемой траектории. Мужчине вдруг пришло в голову, что сами небеса таким образом демонстрируют свое неодобрение и скорбь. Он вытянул в окно руку, которая сразу же покрылась паутинкой серой бисерной воды. Будто слезы, размазанные по чумазому лицу...
Посидев неподвижно еще несколько минут, мужчина оглянулся назад. Прямо за водительским сиденьем в детском автомобильном кресле мирно устроился полугодовалый ребенок в светлом дизайнерском комбинезончике. Мужчина был уверен, что девочка спит и немало удивился, встретившись с прямым взглядом темно-фиолетовых глаз. Она не плакала и не агукала, чтобы привлечь к себе внимание, как делают в таком возрасте все дети, а смотрела абсолютно спокойным взглядом взрослого человека. Мужчине стало не по себе от этого взгляда, и он натянуто улыбнулся ребенку. Однако никакой ответной реакции за этим не последовало, и ему не оставалось ничего другого, как отвернуться обратно.
Если бы не этот фиалковый цвет глаз, возможно, крайние меры не были бы столь необходимы. Возможно, девочка бы просто росла с Совами, и никто бы даже не догадался о примеси чужой крови. Мужчина сжал пальцами переносицу и покачал головой, пытаясь прогнать пустые сомнения. Даже если так, то, что если родинка на сгибе ее локтя, которая должна проявиться, когда она подрастет, оказалась бы не полумесяцем, а трезубцем?
До мужчины донесся звук скользящих по мокрому асфальту шин, говорящий, что времени для сомнений не осталось. Он открыл дверцу и, подняв повыше вороты шерстяного пальто, вышел из машины.
Машина была слишком дорогой для этого района и сильно выделялась на фоне обшарпанных зданий. Сначала мужчина подумал было, что ошибся адресом и что улица абсолютно заброшена, ибо понятия не имел, что в таких жилищных условиях можно жить. Однако тут и там просвечивающийся сквозь тусклое стекло окон свет утверждал об обратном. Обостренный слух хищника уловил шорох чуть поодаль, и мужчина резко повернул голову в сторону шума.
Прямо на верхушке возвышающейся над контейнером горы мусора сидела толстенькая крыса и не мигая смотрела на него своими черными бусинками глаз. Лапки ее тем временем перебирали шелестящую обертку с чем-то давно непригодным для употребления. "Ну, хоть кто-то в этом месте не голодает",- пронеслось в голове у мужчины при виде упитанной тушки зверька.
Тем временем из подъехавшего джипа, выглядевшего в этом забытом Богом месте еще более неуместно, вышел незнакомец. Он накинул на голову капюшон худи и не спеша направился к ожидающему его мужчине. Он выглядел совсем расслабленным и походил на сноубордиста со своими небрежно растрепанными пшеничными волосами, в джинсах и толстой, защищающей от ветра байке. Однако, этот вид ни на секунду не одурачил ожидающего его мужчину. Тот очень хорошо знал, сколько мощи скрывается в этом казалось бы беззаботном теле, как быстро оно может реагировать и срываться с места в погоне за добычей.
Наконец мужчины поравнялись, они не пожали друг другу руку, лишь обменялись кивками.
- Это здесь? - спросил незнакомец в худи, указывая взглядом на темно-серое здание неподалеку.
Оно было больше других жилых домов и имело что-то вроде своей небольшой территории с одиноко болтающимися на ветру сломанными качелями. Наверное, когда-то это было детской площадкой, однако с уверенностью утверждать было нельзя. Сейчас из-за непрекращающегося дождя казалось, что качели утопают в болоте из коричневой грязи. Мужчина, привезший ребенка, кивнул, а затем встретился глазами с собеседником. Опять эта жуткая фиолетовая радужка глаз, на этот раз с небольшими крапинками по ободку.
- Я не уверен, что мы поступаем правильно,- вырвалось у него. - Только посмотри на это место, оно ломает людей чуть ли не с рождения. Как можно оставить ее здесь?
Светловолосый незнакомец чуть пожал плечами:
- Все человеческие приюты одинаковы, на то они и приюты. Тебе бы хотелось подкинуть ее к дверям местной и желательно бездетной аристократии, но сдается мне, что об этом напишут в газетах, что ни на руку ни нам, ни вам.
- Мне бы вообще не хотелось ее никуда подкидывать,- ответил мужчина и кивнул на заднюю дверцу своей машины. - Только взгляни на девочку, у нее ваши глаза, глаза Рыси.
Собеседник промолчал. Выражение его лица стало жестче, однако мужчина из Клана Совы не сдавался:
- Внебрачные дети не такая уж редкость...
- Внебрачные дети не имеют родинок, указывающих на принадлежность к чужой семье,- твердо оборвал мужчина в худи и засунул руки в карманы.
- Она тоже не имеет.
- И где гарантии, что не будет иметь через пару лет?
На этот раз мужчине из Клана Совы не было, что возразить. Он итак все это знал, знал, что напрасно пытается воззвать к чувству долга Рыси. Даже если они, Совы, и то не согласны были смириться с наличием ребенка чужой крови, то, что говорить о правящей семье, для которой чистота крови сейчас имеет первоочередное значение?
Не дождавшись других возражений, владелец джипа открыл заднюю дверцу машины и заглянул внутрь. Ребенок все так же не спал. Одной ручонкой он пытался дотянуться до болтающегося на краю детского сиденья шнурка, однако прекратил свое занятие, как только открылась дверца.
