Максим нередко забывал о том, что он наёмный убийца. И старался никогда не вспоминать о том, как он им оказался. Но сегодня он проверил свою память на наличие белых пятен и убедился в том, что их снова нет.

Он вспомнил, как несколько лет служил в спецназе, но из-за проблем с дисциплиной карьера у него там не сложилась. Как только его выперли оттуда, он пошёл работать охранником в магазин, стал много пить дешёвого пойла, и вести разгульный образ жизни, насколько позволяла невысокая зарплата. Но душа требовала красивой жизни. И вот однажды он дошёл до того, что проиграл в карты одному местному криминальному авторитету. Проиграл желание. Тот пожелал убить своего конкурента.

Макс всё исполнил, ведь на кону стояла его честь, его жизнь и жизнь его близких. Здесь уже было не до шуток. И с тех пор парень больше не играет в азартные игры, но играет в двойную жизнь.

Один из влиятельных людей, владельцев той фирмы, в которой молодой человек работает (да и заодно хозяин ещё нескольких предприятий), и в целом уважаемый во многих кругах человек, узнал о профессионально выполненном заказе. И сделал Максиму предложение, от которого тот не смог отказаться по тем же причинам, что и в случае с карточным долгом.

Молодой человек уже несколько лет выполнял заказы по устранению неугодных чужому бизнесу и чужим жизненным взглядам людей. В основном это криминальные деятели местного масштаба, поэтому Максим не очень переживал в плане нравственности в данном вопросе и подходил к делу весьма серьёзно. Да и не настолько часто выпадали подобные заказы. Ну а для прикрытия своей незаконной трудовой деятельности он каждый день ходил на работу в центральный офис, где занимал хорошую, но не заметную должность.

Так и шла своим чередом его жизнь, в которой всё меньше оставалось места для романтики. Правда, сегодняшний вечер вселил в него приятный оптимизм и, одновременно, страх перед возможными проблемами в будущем. Но он научился жить одним днём, и этот день удался на славу! И, чёрт возьми, его отражение в зеркале ему очень даже нравилось!

Глава 2

Молодой организм, не привыкший к физическим нагрузкам, давал существенные сбои при колке дров во дворе – после двадцати минут работы парень весь заливался потом, дыхание было тяжёлым, сердце бешено колотилось, то и дело сбиваясь с ритма. Костя, больше привыкший быть Ваней, остановился, сел на пень, с которого он раскидывал в разные стороны поленья ударами топора, накинул на плечи куртку. Закурил, успокоился.

В глазах немного темнело, но вскоре всё нормализовалось. Чем только себя не займёшь, лишь бы не оставаться долго наедине со стариком. Сейчас дед слушал радио, и находиться рядом с ним было не обязательно. В доме был проведён газ, и были созданы все удобства, но дрова колоть парень любил, несмотря на то, что давалось ему это занятие достаточно тяжело. Но таким образом он, стиснув зубы, вымещал свою злость на всё. Да и дедушка его за это дело хвалил.

Старику нравилось, когда парень топил печь. В этом так же не было нужды, как и в колке дров, благодаря газовому котлу. Печь в доме была скорее для атмосферы, чем для реального обогрева помещения. Да и ещё эта лампочка… В единственной жилой комнате, ближней к кухне, висела лампочка, одна единственная, такая же тусклая, как и в том коридоре, в котором каждое утро и каждый вечер любил находиться этот грустный и одинокий паренёк. Её тусклый свет создавал настроение специально для него, ведь яркий свет раздражал – казалось, он обнажал все несовершенства этой жизни. А полумрак слабенькой лампочки успокаивал, как бы шептал ему на ухо – всё привычно, всё вполне ещё нормально.

Ну а деду было всё равно на освещение, он же был слепой. Но, иногда он смотрел на лампочку своими слепыми глазами, и, казалось, что-то видел в ней.

Когда у него было настроение к разговору, он говорил такие вещи – заслушаешься. В чём-то дед был таким современным, что ли… несмотря на нестабильное понимание всего происходящего вокруг ввиду старческого слабоумия, он понимал всю суть человеческих взаимоотношений, хоть в последние несколько лет ни с кем, кроме этого парня и врача не вёл диалога. Односельчане к нему не заходили – шибко умный.

Когда Фёдор Сергеевич переехал из города в деревню, то был местным председателем. Никто его особо не любил, но колхоз его процветал. Сам он был очень состоятельным человеком, но жадным, имел склонность к накопительству. Правда, до сих пор было неизвестно, где его накопленные средства хранятся. Мужики не пили с ним, а он не пил с мужиками. И вообще, всячески боролся с пьянством. Такое ощущение, что и сейчас в деревне никто особо не злоупотребляет. Вымирает деревня и без этого.

А деду сейчас на это плевать. Он больше увлекался международной политикой и сетовал на то, что так никогда и не был за границей. Они часто читали всякие книги, а потом обсуждали повествование, прочитанное вслух молодым человеком. Вполне себе идиллия.

Стабильно, раз в неделю, а то и чаще, к деду заходил врач – симпатичная девушка, на пару лет постарше его опекуна. Длинные, волнистые, рыжие волосы, веснушки, задорная улыбка – она была в самом расцвете сил. Они с мужем переехали сюда жить года полтора назад. И профессию свою она любила больше предыдущего, сильно пьющего, и редко навещающего старика фельдшера. Но, ещё и от скуки она так часто ходила по домам живущих здесь стариков, пока её муж в очередной командировке.

В этот холодный осенний полдень она пришла немного раньше обычного времени. Парень встретил её на самом пороге:

– Здравствуйте, – сказал он.

–Ну, привет, – вальяжно ответила врачиха. – День добрый, Фёдор Сергеевич! Как ваше ничего?

– Ничего, Ритуля, ничего. Вообще ничего.

– Что-то вы сегодня не веселы, осенней меланхолии поддались?

– Да, сил что-то всё меньше и меньше. Гасну, – сказал дед.

Она его осмотрела, смерила давление, напомнила о приёме лекарств. Немного позаигрывала с ним, поддаваясь на его старческие домогательства. Парень проводил её до калитки.

– Этот плафон уже много лет так гаснет, – сказал он. Ему хотелось больше разговаривать с ней, но он не знал о чём.

– И нас с тобой переживёт, – сказала Рита. – В принципе, всё нормально. Относительно. Только деду не надо простужаться, а то болеть будет долго. Иммунная система у него не как у тебя. А сам-то, что какой хмурый? – потом сказала тише, с заговорческим и саркастичным видом, – Иль деда хочешь скорее на тот свет сплавить, наследства ждёшь?

– Какое тут наследство. Дом этот в жопе цивилизации?

– Фу, как некультурно – улыбнулась она в ответ. Ушла.

После разговора он рассматривал себя в зеркале, памятуя её слова о его неважной внешности. Правда, чёрные круги под глазами. Худой, осунувшийся молодой старик. Ничего нового.

Потом он долго и с удовольствием вдыхал аромат духов, оставшийся после неё в доме.

А так, Маргарита женщина хорошая была, и как специалист, и, вроде, как человек. Приехала сюда, в эту глушь. Копят деньги на квартиру в городе, не хотят там на съёмной жить, вот и переехали в дом покойной матери её мужа. Он по командировкам шатается, деньги зарабатывает, а она стариков лечит. И скоро, по её словам, они должны будут переехать. Максимум, ещё год остался ей в этой глуши. Такое обстоятельство расстраивало Костю.

Девушка к своей работе относилась очень хорошо. Она была всегда внимательной и доброжелательной. Вот такая Маргарита. Отрада всем старикам. И молодым старикам тоже.

Коридор. Тусклая лампочка. Сигаретный дым. Вечер. Всё тоже самое, что и утром, только кое-где можно было услышать голоса соседей, шум включённых телевизоров, крики детей, шаги на лестничной площадке, закрывающиеся двери, лай домашних собак… Утром стоять здесь было приятнее. В ранние часы тишина не заставляет оглядываться из-за возможности быть замеченным кем-то из соседей, с которыми парень не общался, и общаться не собирался.