- Подозрительная какая-то. Что хочешь? - сразу все просек он. Я ответила честно.
- Кино хочу посмотреть... а лучше мультик...
Куратор спрятал лицо в ладонях и засмеялся. Шустро спрятавшись под одеяло, чтобы не сгореть со стыда, я мысленно без конца корила себя за дикую просьбу. Дура! Ой, дура! Молчала бы лучше и спать вызвалась!
- Мультик так мультик.
Под одеяло скользнул холодок. Я с любопытством выглянула, наблюдая, как Ранзес проводит непонятные махинации со шкафом, вытаскивая тумбочку из тумбочки, ломая мой мозг, а потом бросая на одеяло сумку с ноутбуком. Едрид Мадрид! Снова превратившись в мышку, я тихо следила, пока куратор вытаскивал на свет божий довольно мощный ноут. Не в том смысле, что года восьмидесятого, просто подсветка с оранжевыми буковками и навороченной клавиатурой меня дико заинтересовала.
- Будет тебе мультик, - хмыкнул мужчина, выключая свет. И тут мне захотелось еще и попкорна. Жизнь определенно налаживается.
- Ищи сама, потому что я знаю только английский. А ты у нас, кажется, русская баба.
- Ух ты! - ничуть не обиделась я на «бабу». - Тут интернет есть? А как он работает? Разве земляне не засекают подозрительную активность?
- Почему же? Засекают... но откуда-то из Италии. Не страшно.
И пошло поехало! Умирающая девочка... золотые волосы... башня... хамелеон... уи! Сковородка! Рапунцель, любимая! Прошла где-то половина мультика, и у меня с концами затекла шея. Я глянула на Ранзеса, который смотрел мультик, хотя по идее ничего не понимал, на его грудь, снова на экран ноутбука. Губы страдали с новой силой. Снова на его грудь, размеренное дыхание, одеяло, почти полностью принадлежащее мне сейчас, и в который раз на куратора.
- Да ложись ты уже...
Вдруг меня обхватили за талию и притянули к себе, прижимая к крепкой и теплой груди. Я проморгалась, вся красная, подняла глаза на растянувшегося в улыбке Ранзеса, и тихонько опустила. Ой, мамочки, как сердечко бьется... вот теперь точно амба. Крышка. Но хорошо. И эти тоже! Развлекаются в городе, поют, косы плетут... скоро, кажется, будут в лодке целоваться. И пусть кое-кто русский не понимает, там и ежу понятно, к чему дело движется. Я в наглую потянул куратора немного вниз, удобнее устраивая голову у того на груди, даже одной рукой приобнимая. Да катись оно все в тартарары! Прикрыв глаза, сосредоточилась на глубоком дыхании Ранзеса. Он был теплым и уютным, даже лучше всякой подушки, и пока мне слегка гладили руку, путая волосы, я почувствовала, как засыпаю, попросту проваливаясь в тягучую приятность. Вот бы этот миг никогда не заканчивался!
***
Тихо сопит. Раз, два: огоньки в небе цепляются за стекло, стекаются в туманность, проникая в комнату без каких-либо преград, и вот едва мерцающая дымка, как свет далеких фар в тумане, перекочевала во тьму комнаты. Три, четыре... теперь уже две пары глаз наблюдают за ними во мраке. В комнате не черным-черно. До снега каких-то четыре этажа, а он и сюда умудряется отражать свет. «Тьфу ты, этот свет!» - думал хозяин первых красных глаз. «Тьфу ты, этот сумрак!» - думала хозяйка вторых небесно-синих. Их мысли в чем-то глубинно разнились, в чем-то сходились на одном, и потому что Гризельда, что Аурон сидели тихо на шкафу, свысока наблюдая за чужой идиллией.
Часы на стене застыли. Без двадцати шесть. Странно было осознавать, что, не смотря на замершее время, Надя и Ранзес вполне себе спокойно дышали. Они спали и видели пока еще хорошие сны, от которых совсем скоро не останется и следа. Как завистно и тяжело было сидеть на треклятом шкафу и присматривать за ними! Гризельде - ангелу, востребованной Силе! - даже и не мечталось когда-нибудь понять, что эти двое чувствую. Что чувствует Ранзес, пока на его теплой, мускулистой руке сладко посапывает Надя, и что в свою очередь чувствует Надя, пока Ранзес, другой рукой, будто полу укрывает её от всего мира? Наверное, им хорошо. Может, и не осознают этого в полной мере, но не спали бы они так мирно уже который час, если бы рядом друг с другом им было как-то по-чужому.
А ей что? Даже сон не нужен... ангелы никогда не спят. Они питают собой чужие, людские сны. Тех, кто пока еще не переступил порог Высших Смерти и Рождения. Кому доступны грехи и разрушения. Но вечность! Её вечность! Её и этого упертого демона, которого после заключения Надиного контракта впихнули ей в пару... их вечность - настоящее проклятие. И подопечная их совсем скоро тоже станет частью его. А пока она спит и не слышит их, и даже если бы не спала, вряд ли бы услышала. Разве что почувствовала, вот это может быть. Люди, они всегда чувствуют, когда кому-то зачем-то нужны или не нужны.
- Поделили контракт на свою голову, - недовольно отзывается Гризельда, будучи совсем не в восторге от их дела. Её голос в тишине кажется даже зловещим. Может, она когда-то давно была инкубом? Какой-нибудь ведьмой, которую сожгли на костре?
- Мы-то все удачно поделили! Но вот кто ж знал, что её дурное желание прям поперек горла господину встанет? - со знанием дела отвечает ей Аурон.
Хорошо демону! Нет у него никаких принципов. Только теория и устав более вольный, чем у неё. Всегда-то им демонам проще! На грехах разогнаться есть где, а у ангелов только и помни, что любовь. Любовь к миру, к ближним, но не дай бог к себе. К себе - это у них гармонией называется. Если себя любить слишком мало - уныние, если слишком сильно - эгоизм, а вот просто принимать себя таким, каким ты есть - это уже хорошо. Это гармония. Свет.
- И надо нам было систему обходить? Пополам душу рвать? - снова обращается невесть к кому Гризельда, едва не грызя локти.
- Не ной! - демон шипит на неё, а сам того и согласен: играется с магическим огнем на кончиках пальцев и чувствует довольно, как грех-камень на шее Нади ему ластится.
- Не ныть? А сам-то! Смотри, всю мантию себе прожег! Хочешь, чтобы Высший заметил тебя? Жить надоело?
Аурон, насупившись, тут же тушит огонь, разглядев в сумраке пару дырок на серой мантии. И ведь не только на его! Кажись, увлекся, и её прожег. Хорошо хоть, эта блондинистая истеричка не заметила. Пока они оба выполняют тайное поручение его господина, Высший - то есть господин Гризельды - даже о контракте не знает. Не то, чтобы он чувствовал себя ответственным... просто Аурону «тупо влом», как любят говорить на Земле, потом расхлебывать лишние проблемы. А эта Сила такая шумная! Попробуй ей что докажи, объясни, покажи!
- Ладно, ты права! Рискуем сильно. Но знаешь ведь, что господину нам шеи свернуть ничего не стоит! А потом что? Начинать снова всю закалку кругами ада сначала проходить? Брр! Я там рожден был, а до сих пор мороз по коже... все, хватит! К делу. Что там надо делать?
- За тобой - память тела, за мной - души. Убираем оттуда господина и валим...
- Убирать, так убирать, ладно уж...
И они принялись колдовать. Именно колдовать! Тут бы они попросили подчеркнуть, выделить, обвести красным маркером и поставить жирный-жирный восклицательный знак, только бы сразу стало понятно, что дары и рядом с Высшей магией не стояли. Она давалась им в управлении много легче, достаточно было лишь грамотно описать ей задачу: что сделать, в какие сроки, где и как. И никаких ограничений, если ты работаешь в своей отрасли. К примеру, Гризельда могла влиять исключительно на «внутреннюю» Надю, на её чувства, ощущения, реакцию, пока Аурон колдовал над физической оболочкой: пусть её мозг не помнит вида, звучания, даже запаха их господина. Нельзя! Ни в коем случае нельзя, чтобы у неё остался хоть какой-то след о нем в голове. А то иначе они рискуют и вовсе свести её с ума. Вот увидит его, не вспомнит, но отчего-то почувствует животный ужас или ненависть. А может, вспомнит, умом-разумом будет понимать, какое исчадие перед ней стоит, но душа промолчит, не даст команду по праву ненавидеть за потрепанные нервы. Тут достаточно одной мысли «неправильно», чтобы та взорвалась, как бомба.
Во сне Надя хмурилась, будто инстинктивно старалась прижаться сильнее к Деснице. Конечно, чувствует! Скорее всего, сейчас её преследует ощущение, будто кто-то колупается отверткой в ей голове. И во сне ей так отвратительно то мучительно жарко, то чудовищно холодно. Ужас! Подобную процедуру когда-то давно проходили и влипшие «колдуны», сидящие на шкафу, чтобы совсем избавиться от прошлого. Они не изменяли, не подавливали и совсем уж не запечатывали воспоминания Нади - просто стирали. Это намного надежнее. Мало было уничтожить одну только встречу! А как же мысли? Каждый тот раз, что она вспоминала господина и зло корила себя за глупость. Работа затянулась на целый час, вытянув целое море сил. Утомительное дело - в чужой голове копаться!
