Возвращаясь на первый этаж, Септимиу замер на нижней ступени и поёжился. По коридорам гулял ветер и дул он из глубины подземелья. Оттуда, где находилось сосредоточение зла — кровавая комната Синей Бороды. Септ достал связку ключей из кармана. Маленький золотой ключик так и сверкал в его руках, зазывая отпереть дверь, за которой скрывал свои тайны Жиль де Рэ.

— Септимиу, дорогой, ты там уснул? — раздался издали голос Мэделин. Она стояла в дверном проёме с ведром и тряпкой в руках, на верхней ступени лестницы, ведущей в подземелье.

Септ мигом спрятал ключи в карман и поднялся к жене. Мужчина вздохнул с облегчением — в этот раз Мэд появилась как нельзя кстати.

— Нет, я немного задумался, — ответил Септимиу с улыбкой и поцеловал жену в грязную от пыли щёку. — Ну как, свет и вода есть?

— Да, — ответила Мэделин, поставив ведро с грязной водой на пол. — Только почти везде надо заменить лампочки, а вода ржавая — не умыться, не прибраться толком, не приготовить еду.

— Ничего, потерпим, я помогу тебе, — Септимиу обнял женщину за плечи и поднял ведро, полное красноватой тёмной воды. — Я знаю, где должны лежать свечи, а снаружи должен быть колодец, если он ещё не пересох.

— Люблю тебя, мой милый герцог, — промурлыкала Мэд и отправилась к лестнице, ведущей на верхние этажи, на ступенях которой она оставила швабру и метлу.

— Я тоже люблю тебя, дорогая, — устало произнёс Септ, но всё же пошёл за женой, неся ведро с водой.

***

В кровать они легли далеко за полночь. Мэделин уснула сразу, едва пожелав Септу спокойной ночи, а он ещё долго ворочался, чтобы потом забыться. Но воспоминания, которые мучили его весь день, пробрались и в сны молодого герцога.

Это был 1961. В тот год Фердинанду, младшему сыну Жиля де Рэ исполнилось пятьдесят лет, а самому Септимиу — двести четырнадцать. Их дни рождения стояли в календаре очень близко — они оба были рождены в августе, а посему один большой летний праздник устраивался в их честь. И все члены клана, которые разъезжались из родового гнезда, чтобы насытить своих демонов, снова возвращались в Лью Тиро. В том числе и именинники.

Септимиу был седьмым ребёнком Жиля, поэтому его так назвали*, но лишь четвёртым живым ребёнком. Один из его старших братьев родился мёртвым, двое сестёр были загублены Синей Бородой, случайно или преднамеренно.

Септ благосклонно относился ко всем своим братьям, но Фердинанд, самый младший, был его любимчиком. 164 года была разница между ними, но их души были едины с того самого момента, как Септимиу впервые взял младенца Ферди на руки. Впрочем, младшего де Рэ любили все, даже сам Жиль, которому эта любовь не помешала убить мать Фердинанда, как и всех остальных своих жён.

Септимиу и Фердинанд были братьями не только по крови, но и по духу. Они единственные в своей семье действительно страдали от проклятия Корентайн, но единственные не проклинали её память. Септ и Ферди даже молились ей, надеясь, что ведунья услышит и смилуется над ними, но это было тщетно.

И вот в день рождения, когда все братья и Жиль собрались за праздничным столом, Септ, подняв тост, вместо поздравлений, твёрдо заявил, что собирается покинуть Лью Тиро, чтобы отправиться путешествовать по миру, и быть может найти способ избавиться от проклятия. Раскатистый хохот Жиля сотряс стены гостиной. Ферди смотрел на брата широко раскрытыми от удивления глазами. Остальные братья молчали.

«Я что, сказал что-то смешное?!» — негодуя воскликнул Септимиу, бросая свой бокал об пол. Он хотел, чтобы отец прекратил этот издевательский смех. И звон разбившегося стакана подействовал.

«Ты не выглядишь серьёзнее, когда бьёшь мои дорогие сервизы», — ровным тоном произнёс Жиль, положив одну руку на свой округлый живот, а другой поглаживая свою бороду, естественно, синюю. Жиль брился только тогда, когда предстояло сыграть очередную свадьбу.

«Зато я всерьёз намерен уехать из Лью Тиро. Может быть, навсегда».

«И куда же ты поедешь? Где бы ты ни был, тебе придётся ублажать своего демона. И в очередной раз позорно бежать, сбривая на ходу синие волоски со своего подбородка, — усмехнулся глава семьи снова. — Все твои братья, даже наш сентиментальный Фердинанд (Ферди в этот момент пристыжённо опустил голову, как побитый пёс), совершив акт убийства, возвращаются в Лью Тиро. В этом доме родилось зло, объединившее нас, в этом доме ему хорошо и комфортно дожидаться следующей „кормёжки“. Или я неправ? А ты решил стать бродягой?»

«Я решил стать свободным, — руки Септимиу сжались в кулаки. В чём-то отец был прав, но сын был слишком горд, чтобы с ним согласиться. — Пусть мой демон мучает меня, но я посмотрю весь мир, прежде, чем вернусь сюда!»

«Ну и катись к чёртовой матери, — процедил сквозь зубы Жиль. — Я больше не хочу тебя здесь видеть! Убирайся!»

«Приятного аппетита», — бросил на прощание Септимиу, и вылетел из гостиной.

Он слышал скрип стула — это Фердинанд хотел пойти за ним, но отец приказал ему оставаться на месте. Конечно, Ферди послушался, но Септ не винил его за мягкость характера. Септимиу поднялся в свою комнату, где на кровати лежал чемодан, с которым он приехал. Из платяного шкафа он достал большой саквояж и начал без разбору запихивать в него свои вещи. Через двадцать минут, с двумя полными сумками, Септимиу уже стоял в холле особняка, готовясь покинуть родовое гнездо. В тот момент его окрикнул Фердинанд.

Септ обернулся и побледнел — синие глаза Ферди от слёз ещё больше напоминали два озера, щёки покраснели от рыданий. За плечо младшего сына держал сам Синяя Борода.

«Что, даже не попрощаешься?» — усмехнулся Жиль. По его словам Септ вдруг понял, что отец надеется, что сын одумается и останется.

«Прощайте, — процедил Септимиу, а затем перевёл взгляд на брата. — Прости меня, Фердинанд».

«Септи, о, Септи, — Фердинанд так расчувствовался, что ничего не мог внятно произнести, — зачем ты бросаешь меня, Септи?»

«С тобой мы ещё увидимся, я обещаю, — сказал Септимиу, и вновь обратившись к отцу, крикнул. — А вот тебя я не хочу видеть больше никогда!»

«Ты думаешь, что проклятье останется здесь, если ты уйдёшь? Оно будет следовать за тобой по пятам, куда бы ты не бежал!» — крик Жиля гнался за Септом, когда тот сбегал по ступеням вниз, не желая оборачиваться назад.

Септ проснулся на смятых и мокрых от собственного пота простынях. Было почти утро. Мэделин дремала рядом. Кровать в спальне, некогда принадлежавшей Септимиу, была достаточно большой, чтобы сон супруги не был потревожен. Мужчина осторожно вылез из кровати и подошёл к окну. Сквозь пыльное стекло виднелся заросший бурьяном сад.

Септ задумался — а ведь и правда, что с Фердинандом они ещё встретились, на похоронах отца. А вот живого Жиля в тот год он видел в последний раз. Кто бы мог подумать, что те слова окажутся пророческими. Сейчас Септимиу даже жалел об этом — герцог всё же любил своего строптивого сына, но был слишком горд, чтобы сказать это вслух.

Комментарий к Дом, в котором родилось зло

*Септимиу - от римского родового имени Septimius, происх. от личного имени Septimus - “седьмой”

========== Безумие ==========

С первого дня приезда Септ больше не спускался в подземелье, дабы избежать искушения. Тогда он едва сдержался, чтобы не открыть красную каморку. Мужчина не знал, осталось ли в этой комнате какое-то напоминание о зверствах отца или нет, но если осталось — это могло приблизить безумие. Проснувшись рано утром на второй день отпуска, он решительно снял золотой ключ с общей связки и зашвырнул его в одну из китайских ваз, стоящих в кабинете его отца. Там Мэделин не смогла бы его найти, а Септимиу не стал бы искать. Сперва он хотел выкинуть проклятый ключик из окна в сад, но демон не дал ему этого сделать. Демон был голоден, и чувствовал себя сильнее в Лью Тиро.

И хотя Септ не избавился от ключа на совсем, не видя его каждый день, он почувствовал себя свободнее, и это освобождение сделало отпуск гораздо лучше. Септимиу и Мэделин прибрались в большей части комнат особняка. На такси съездили в город за новыми лампочками и питьевой водой и запаслись провизией. Когда в доме де Рэ снова появилась жизнь, он перестал быть таким зловещим, и тени прошлого, если не исчезли совсем, то затаились в тёмных углах, боясь даже высунуться.