– Не обращайте внимания, они идиоты, – сказала я.

– Они просто отличаются от нас. Я просил Клима не идти в школу.

– Я не хочу вечно прятаться. Можно навести на них порчу? – спросил юноша.

– Ты знаешь ответ. Колдовство должно идти только по белому пути.

– Какую-нибудь пустяковую, чтобы у них заболел живот или лицо покрылось прыщами.

– Идеальное оружие против врагов! Научите меня так делать? – попыталась пошутить я.

Обстановка стала менее напряженной. Шаман даже улыбнулся, Клим же еще не мог справиться с обидой. Получается, они, действительно, практикуют магию и, скорее всего, успешно, раз Корней запретил внуку ее использовать.

– Духи трав шепнули мне, что тебя мучают скверные думы, – обратился ко мне шаман, – я помогу тебе избавиться от дурной энергии.

Сопротивляться не было смысла. После папиной смерти плохие мысли, действительно, хозяйничали в моей голове. Они там обосновались и не желали уходить. На острове к ним прибавились новые размышления. Я постоянно о чем-то думала и начинала от этого уставать. Если шаман хочет помочь расслабиться, я не против.

Корней достал из нагрудного мешочка стебельки сушенной травы, поджег их спичкой и стал водить вокруг меня, что-то бормоча. Дым окутал мое тело, проник вовнутрь. От сильного запаха я почувствовала дурман. Тело мгновенно расслабилось, наполнилось теплом, а из головы исчезли все мысли. Казалось, будто я нежусь на мягкой перине, со всех сторон укутанная в одеяло, словно в коконе.

Ритуал не длился и пяти минут, но сложилось ощущение, будто я целый день провела в спа-салоне. Мне, правда, стало легче в прямом смысле этого слова. В последнее время я будто таскала невидимый груз, а сейчас его забрали.

– Шалфей дарует здоровье, а багульник помогает душе и телу обрести гармонию, – рассказал Корней, – и раз уж это урок, то запомни, этот обряд называется окуривание.

– Записала в своей воображаемой тетради.

Интересно, каким ритуалам меня обучит старец и как я смогу их использовать.

***

Знакомство со школьными предметами продолжалось. По расписанию шла семиотика. Я помнила слова Ария, что преподаватель зверь, поэтому не хотела опаздывать. Звонок только прозвенел, а я уже в полной боевой готовности сидела за партой.

В кабинет вошел статный мужчина в строгом костюме, из-под которого выглядывала черная рубашка с высоким воротом. Поздоровавшись с классом, учитель подошел к мольберту, спрятанному под черной тканью. Одно движение потребовалось преподавателю, чтобы расправиться с материей.

Перед нами предстала картина в серебряной раме. На холсте была изображена девушка в пышном платье с кружевами. Она сидела в скованной позе на роскошном кресле, сложив на коленях веер, и смотрела печальными глазами. Учитель дал нам полюбоваться несколько минут произведением искусства, затем начал читать лекцию.

Спустя некоторое время в дверь постучали. В кабинет осторожно заглянул юноша, мой одноклассник. Он опоздал и просил разрешения войти.

– Пошел вон! – рявкнул преподаватель.

Его голос оказался настолько громким, что у меня заложило уши. К тому же от неожиданности я подпрыгнула и уронила с парты тетрадь. К счастью, мне удалось поднять ее, не привлекая внимания.

Преподаватель рассматривал картину под необычным углом. Он искал в ней символические образы, которые художник использовал, чтобы вселить в произведении дух смерти.

– Как видите, веер свернут. Надеюсь, вы помните, что этот предмет отражает лунные фазы. В данном случае, завершающую. Таким образом, сложенный веер символизирует исчезновение.

Что за бред я только что услышала? Какие еще фазы луны? Ему известно, что веер просто полезная штука, которой обмахиваются при жаре?

– Что еще говорит о смерти на картине? – задал вопрос учитель.

Руку подняла подруга Феликса с вишневыми волосами. Преподаватель кивнул, разрешая ответить. Во всем его облике ощущалась властность.

– Позади девушки на столе стоит ваза с нарциссами, а это цветы смерти.

Мужчина принял ответ и продолжил лекцию. Во время чтения он расхаживал по классу, иногда останавливаясь между рядов. Мне удалось заметить перстень со скорпионом на правой руке. Скорее всего, учитель ассоциировал себя с этим животным.

На протяжении всего занятия я сидела, как мышка, делая пометки в тетради. Оказывается, девушка, изображенная на картине, была художницей. Во время написания автопортрета она страдала от смертельной болезни. Несчастная чувствовала приближающуюся кончину. Ее страх и мрачное ожидание красками легли на холст.

– Как тебе Дорос? – спросила Аврора после урока. Видимо, имея в виду преподавателя по семиотике.

– Он точно не станет моим любимым учителем.

– Это он еще добренький. Раньше дверь вылетала вместе с опоздавшими. В последнее время он само очарование. Говорят, влюбился, – заговорчески сообщила Рори, – идем сегодня на маяк?

– Да, – кивнула я и решилась затронуть волнующую тему, – я знаю, что ты была вчера в лесу.

– О чем ты? – Рори сделала вид, что не понимает, о чем речь. Однако выражение лица говорило обратное. Девушка не умела врать.

– Зачем вы смеялись над Климом и его дедушкой? Они же не сделали ничего плохого.

– Феликс меня подговорил, – вздохнула Рори, – я думала, это будет безобидной шуткой. Мне, правда, стыдно.

– Я знаю, как успокоить твою совесть. Клим тоже получит приглашения на вечеринку на маяке.

– Нет, и речи быть не может!

– Чего ты так боишься? Он не заразный.

– Нет, Вита, придумай что-нибудь другое.

– Ты бы знала, как он вчера расстроился. Его печали хватило бы для мировой скорби.

– Хитрые используешь приемы. Мне нравится, – начала сдаваться Рори, – ладно, пусть приходит. Но быть дружелюбной я не обязана.

На том и порешили. Вечером вместе с Авророй мы дошли до маяка. Я старалась подниматься по лестнице так же осторожно, как и в прошлый раз. Рори же быстро пробежала по ступенькам, словно мы соревновались.

На развалинах внутри уже сидели ребята. Арий разжигал костер, а Руми сидел на земле и чесал Абая, по-хозяйски развалившегося у него на коленях. Его ошейник мелодично позвякивал, отдаваясь тихим эхом. Рори фыркнула, взглянув на трогательную картину.

– Руми, ты принес выпивку? – спросила Аврора, но не дождалась ответа и повернулась ко мне, – Его папа принимает товар с судов. Иногда остаются излишки, которые хранятся в погребе у него дома до составления новой накладной. В этот промежуток Руми успевает стащить несколько бутылок.

– Интересная махинация, – улыбнулась я. Было приятно узнать, что на острове все-таки нарушаются правила.

– В этот раз не привезли лишнего алкоголя, только коробки с крупой, – печально сообщил Руми.

– А из крупы нельзя сделать алкоголь? Вита, твой дружок-колдун не проведет такой обряд? – в тоне Рори чувствовалась ирония.

– Тогда пусть еще превратит камни в еду. Я очень голоден, – сказал Руми.

– А Абая в тигра. Всегда хотел на них посмотреть, – вставил свое слово Арий.

– Может, прекратите смеяться над Климом? Вы даже не дали ему шанса! – я начала закипать.

– Все-все, успокойся, больше не будем трогать твоего парня, – усмехнулся Арий. Он уже управился с костром и нанизывал на ветку кусочки хлеба, чтобы их пожарить. Пламя выигрышно озаряло его лицо, видневшееся из-под мантии, и делало похожим на чародея.

– Кто-то обещал угостить нас печеными пирожками, – Руми покосился на Рори.

– Точно! – девушка побежала к рюкзаку и достала оттуда завернутое в фольгу блюдо, – Я сдержала свое обещание.

– А ты что-нибудь приготовила, Вита? – спросила меня Арий.

– Нет, я не знала, что нужно что-то принести.

– Не беспокойся, такого правила нет, – Рори грозно посмотрела на бывшего парня.

– К тому же я не умею готовить, – честно призналась я.