– Рори знает кучу занимательных историй.

– Эта была о нас, – произнеся слова вслух, я поняла, как неуместно они прозвучали, и поспешила продолжить, – зачем ты рассказываешь обо мне всякие бредни?

– О чем ты? – Арий подошел ближе и присел на спинку скамейки.

– Будто я везде сую свой нос, а к тебе вообще лезла целоваться!

– Хочешь сказать, ты не надоедала мне расспросами? – юноша скрестил руки на груди.

– Это обычное любопытство! В нормальном мире за него не осуждают. Ладно, это, но с чего ты взял, что я хотела тебя поцеловать? Это полный бред!

– Разве не хотела тогда на маяке?

– Конечно, нет! – воскликнула я чересчур эмоционально, – Тем более мне не нравятся такие парни, как ты.

– И какой же я?

– Самоуверенный и скрытный! – слова выпрыгнули изо рта, не успев пройти техосмотр.

– Что ж, не самые ужасные слова, что я о себе слышал, – усмехнулся Арий, – пора приступить к работе.

Около двух часов понадобилось, чтобы придать храму торжественный вид. Мы навели чистоту, поменяли лампочки в электрических факелах, поставили у некоторых скамеек керамические горшки с кипарисом, а на кафедру – вазу с букетом бордовых цветов. Они назывались каллы, если верить словам Ария, и цвели ночью. Красивая мистика.

Пока мой напарник ходил выносить мусор, я решила вытереть пыль с рояля. Глянцевая поверхность заблестела, и в ней отразился свет от факелов. Я открыла крышку и провела рукой по клавишам. Инструмент приглашал сыграть на нем, устав стоять без дела. Я села за рояль и не заметила, как начала исполнять что-то из Шопена. Это был любимый композитор моей преподавательницы по фортепиано, и мы разучили почти все его сочинения.

Я слышала музыку, чувствовала, как она наполняет помещение и мое сердце. Пальцы бегло перемещались по клавишам, ведомые музыкальной памятью. Давно я не садилась за инструмент, даже забыла, какие приятные ощущения при этом испытываешь. Музыка не была моей страстью, но мне нравилось играть. Это дарило умиротворение и помогало отогнать назойливые мысли.

Погрузившись в игру, я не сразу заметила появление Ария. Взгляд уловил его только, когда юноша подошел совсем близко. Я резко прервала музыку и одернула руки от клавиш. Вдруг рояль был неприкосновенным, и трогать его категорически запрещалось.

– Прости, что напугал. Ты очень красиво играешь, продолжай, – попросил молодой человек и оперся одной рукой о рояль, наблюдая за мной.

Я снова заиграла, но на этот раз музыка не лилась нежным потоком, а стала похожа на механическую. Все из-за того, что мной овладело волнение. Мне нравилось играть для себя, оставшись с музыкой наедине, при других начинала нервничать. Залажав Шопена окончательно, я вскочила и с грохотом закрыла крышку.

– Не буду я продолжать. Развлекать тебя еще, – перебросила я вину за свои музыкальные косяки на Ария и спустилась со сцены.

– Что ты сразу колешься? – цокнул парень, – Но играешь, правда, красиво.

– Неужели я услышала от тебя доброе слово.

– Если поможешь расставить свечи, услышишь еще одно.

Меня встревожило, что Арий застал меня за игрой. Что ж, не нужно было лезть за инструмент, если не хотела быть услышанной. Мы оба узнали друг о друге кое-что личное. Я видела, как юноша рисует, он слышал, как я играю. Теперь мы квиты.

– Ты тоже не в моем вкусе, – неожиданно сообщил Арий, когда мы весили драпировку на стену.

– Какая жалость, – бросила я.

– Есть кое-кто, кто мне нравится, но все сложно.

– Зачем ты мне это рассказываешь? Мне неинтересно, – соврала я. На самом деле, мне стало любопытно, кто эта девушка. Неужели Аврора?

– Не знаю, просто так, – грусть промелькнула во взгляде парня, вынырнув как дельфин, и вновь скрылась в темном море глаз, – а что у тебя? Ты не оставила за пределами острова человека, который тебе нравится?

– Я не собираюсь вести такие разговоры.

Нет, там у меня не осталось никого, кроме Адрианы. Из-за отсутствия интернета я даже не могу узнать, как у нее дела. Что могу сказать насчет парней? Тут есть два важных факта: первый – однажды мне разбили сердце, второй – я никогда не целовалась. Очень взаимосвязанные факты, на мой взгляд. Также я сделала определенные выводы, насмотревшись на несчастные любовные истории подруги. Короче говоря, парням не доверяла.

– Почему у тебя все сложно с человеком, который тебе нравится?– я все-таки не смогла сдержать любопытство.

– Ты же не хочешь вести такой разговор.

– Можешь не отвечать, – равнодушно сказала я.

– Нам с ней не следует быть вместе, потому что мы разные.

– Ты запал на взрослую женщину?

Догадки стали заполнять голову. Она его учительница, родственница, подружка отца, призрак, вампир. Скорее всего, это Сюзанна, работница больницы. Наверное, Эрнест догадался, почему Арий проводит там много времени, и поэтому недоволен.

– Ты права, вести такие разговоры, действительно, странно, – этими словами одноклассник закрыл заинтересовавшую меня тему.

После работы Арий предложил проводить меня до дома, но моя, откуда ни возьмись, гордость забила тревогу и заставила отказаться. Теперь я брела по незнакомой тропе, которая, если верить карте, должна была вывести к особняку Мартина. Маршрут проходил через второй корпус больницы, который я пока что видела только на карте. Странное расположение медицинских учреждений: один в центре, другой на краю острова. Нужно поинтересоваться у дяди, в какое здание нужно обращаться для оказания первой помощи.

Второй корпус отличался от первого. Если тот привлекал вниманием своими светлыми тонами и причудливой лепниной, то этот, наоборот, казался невзрачным из-за темно-серых стен. Деревья заботливо накрыли здание огромными ветвями, словно старались уберечь от опасности. Я бы и вовсе не заметила корпус, если бы не наткнулась на окружающий его высокий забор. Острые пики летели вверх, словно запущенные во врага копья. К слову сказать, это первое здание, огражденное таким внушительным забором, что я здесь встречала. Для чего его возвели: не пускать в учреждение или не выпускать из него?

Я подошла к кованой решетке и коснулась одного из прутьев. Ничего не произошло. А чего ждала? Электрического разряда? А если бы он здесь проходил? Стало бы мне уроком, не пихать руки куда ни попадя. Свет горел только в нескольких окнах на первом этаже, остальные скрывались в темноте. Ветви деревьев тихонько покачивались, убаюкивая приемное дитя. Я смотрела на здание, будто ждала ответа на вопрос, который не успела задать. Вдруг в окне на втором этаже мелькнула человеческая тень. Оказывается, за мной тоже наблюдали.

Дома меня никто не встречал, Мартин опять закрылся в своей комнате. Он проводил там все время, как только возвращался из школы. Я сразу же прошла на кухню, где меня ждал сытный ужин и какао. Для чего служит второй больничный корпус? Если там находится стационар, то почему люди сидят в темноте? Еще слишком рано до отбоя.

– Ты уже пришла. Помогла в храме?

– Да, он готов к службе. Когда она состоится?

– В воскресение. И хочу тебя обрадовать, в этот день не будет зарядки.

– Хвала небесам, – воскликнула я и сразу же осеклась, – ой, так нельзя говорить? Правильнее «Хвала подземному царству»?

– Говори, как хочешь, – призрачная улыбка пробежала по лицу дяди, – и не впадай в крайности.

– Как я могу не впадать в крайности, если ничего не знаю об острове. Ты не рассказываешь и другие тоже.

– Что ты хочешь знать?

– Все! Я даже не умею определять время по песочным часам.

– Это очень просто. Я тебя научу, – пообещал мужчина.

– Спасибо, – я задумалась, что бы спросить. Раз Мартин настроен отвечать на вопросы, нужно ловить момент, – что находится во втором больничном корпусе?

– Ничего. Раньше там тоже велся прием, но теперь нет, – в голосе дяди чувствовалось волнение.

– Сейчас я проходила мимо, и там горел свет.

– Наверное, кто-то из врачей зашел за старыми картами пациентов или лекарствами.