— Рон…

— Это правда! — воскликнул тот и обрушил кулаки на покрывало в дикой ярости на себя самого. — Я для них бесполезен! Я бесполезен для Гермионы!

Рон резко умолк, осознавая, что проговорился, а Билл с удивлением спросил:

— Так все из-за Гермионы?

Отпираться было бы глупо и бессмысленно.

— В том числе, — нехотя признался Рон. — Уже давно смотрю на нее и думаю: это та девушка, на которой я бы хотел жениться, создать с ней семью. Знаю, я нередко делал ей больно, а мой последний промах, когда я бросил ее и Гарри, был и вовсе непростительным. Но… Поверь, я всегда надеялся, что она хочет быть со мной, как и я с ней. Что она чувствует то же самое.

Брат молчал, и Рон продолжил:

— Когда я вернулся, то первым отыскал Гарри, и некоторое время мы были только вдвоем. И тогда произошло кое-что, заставившее меня бороться с моим самым большим и глубоким страхом, в котором Гермиона любит не меня, а Гарри, и хочет остаться с ним. Это, наверно, очень мелочно… но ты же видишь, как они близки?!

— Между ними действительно какая-то особая и сильная связь, Рон, — согласился Билл, приняв мудрое решение не заострять внимание на том, какая же причина заставила брата противостоять его страхам.

— Именно. И я боялся, что все это правда, что мой побег толкнул их в объятия друг друга. Но я ошибался. Это была всего лишь иллюзия, попытка, воспользовавшись моей слабостью, рассорить меня и Гарри. Однако… Когда все закончилось, я посмотрел на него, надеясь услышать, что все это бред, такого не было, нет и не может быть никогда, — Рон умолк, уставившись в пол и обеими руками ероша волосы, а затем глубоко вздохнул. — Что, наконец, Гермиона ему как сестра, и только. Но услышал я совсем другое — что он хотел бы так сказать, но не может врать мне. Только не имеет никакого значения, как он относится к Гермионе, потому что ему придется умереть, а я смогу позаботиться о ней и сделать ее счастливой, когда война закончится.

Билл, всё это время наблюдавший через окно за Гарри и Гермионой, обернулся и пораженно просипел:

— Он сказал… что?

Рон бессильно развел руками.

— Ты же знаешь Гарри. Он слишком благородный и всегда готов пожертвовать собой ради счастья других.

— Но какое все это имеет отношение к твоему убеждению, будто ты бесполезен для Гермионы?

— Разве это не очевидно? Я ее не достоин! Конечно, точно неизвестно, как давно она нравится Гарри. Но я начал подозревать это уже на пятом курсе, когда он еще встречался с Чжоу. Угу, встречался с Чанг, но в любой спорной ситуации принимал сторону «просто подруги». А видел бы ты, что с ним творилось, когда ее подстрелил Долохов в Отделе тайн! Невилл почти сразу нащупал у нее пульс, но выживет ли она после такого, Гарри еще некоторое время не знал и изводил себя обвинениями в том, что подверг Гермиону смертельной опасности. Говорят, пока к нам никого не пускали, он рвался в больничное крыло с упорством носорога. Ко мне, что ли? Ну уж нет. Но все изменило пророчество, я уверен. После того как о нем стало известно, он незаметно начал отталкивать от себя Гермиону, — Рон невесело усмехнулся. — Да, черт побери, теперь я нисколько не сомневаюсь: Гарри и Гермиона… они созданы друг для друга, и то, как скоро они это осознают, изначально было лишь вопросом времени.

— Рон, ну ты же не знаешь…

— Верно, я не знаю. Не знаю, что мне делать. Я не могу ей помочь и, подозреваю, потому, что моего отношения к ней, моей… любви для этого недостаточно. Гарри готов пожертвовать ради Гермионы всем, но не думаю, что могу сделать то же самое. Мне даже стыдно за то, что я испытываю к ней! Такое ощущение, словно я предаю лучшего друга! Разве я сумею жениться на Гермионе и быть с ней счастливым, зная, что это стало возможным только благодаря смерти Гарри? Так как же мне поступить?

Рон с мольбой взглянул на Билла. Тот прикрыл глаза и вздохнул, затем подошел к брату и крепко его обнял, немного отстранился.

— Прости, но тут я не смогу тебе помочь. Выбор ты должен сделать сам. Ты вырос, мой младший братец, и я этому рад. Скажу одно: не считай себя недостойным ее, Рон. У каждого есть недостатки, но ты — я знаю — человек хороший. Просто прислушайся к своему сердцу и делай то, что считаешь правильным.

И Рон тоже его обнял, понимая, что мог услышать такое только от Билла. Брат был прав: на свой вопрос он должен найти собственный ответ.

*

Решение дилеммы, которая мучила его следующие несколько недель, Рон изложил в четырех коротких словах:

— Я пойду с тобой.

Гарри грустно улыбнулся, выразительно покачав головой. И Уизли понял — он все равно ничем не сможет помочь. Оставалось смотреть, как Гермиона, всхлипнув, обняла его лучшего друга, прижавшись к нему всем телом. Гарри обнял девушку в ответ, нежно поглаживая ее по спине. Сейчас в мире не было никого, кроме них двоих, и Рон это чувствовал.

Вот он, этот момент, когда лучший друг отправляется на встречу со смертью. Не смотря на частые шуточки про отсутствие у него мозгов, Рон не был ни слепым, ни наивным. Он давно знал, что когда-нибудь Гарри оставит их с Гермионой за спиной, чтобы в одиночку лицом к лицу столкнуться с Темным Лордом. И стать, вполне вероятно (а теперь уже точно), очередной жертвой этой странной войны. Он успел потерять одного из братьев, Фреда, и совсем не хотел лишиться еще и друга. Но Рон прекрасно понимал: Гарри уже сделал свой выбор, его не переубедишь.

Перед тем как уйти, Гарри напомнил о необходимости уничтожения змеи Волдеморта, предпоследнего его крестража, что стало бы еще одним шагом к победе над Темным Лордом. Но Гермионе, чувствовалось, не стало легче от упоминания о скорой развязке. Она была опустошена и выглядела уязвимой и потерянной — Рон никогда прежде не видел ее такой.

На прощание Гарри с Гермионой обнялись в последний раз и не отпускали друг друга целую короткую бесконечность. Гарри взглянул на Рона, молча напоминая ему о своей давней просьбе позаботиться о Гермионе. Тот медленно кивнул, давая понять: так и будет. Убедившись, что сделал все, что мог, Мальчик-который-выжил попрощался с ними и направился в Запретный Лес.

— Он ушел, — еле слышно пробормотала Гермиона. Плакать она перестала, но все ее мысли и чувства были написаны на лице.

Рон не вымолвил ни слова — просто не знал, что сказать. Та темная часть души, где жил таинственный голос, когда-то подбивший его бросить друзей, теперь убеждала Уизли утешить девушку, тем самым обеспечив себе место в ее сердце. Тем не менее минутная слабость оказалась подавлена мужчиной, которым он успел стать за последние месяцы. И этот мужчина сейчас стоял и вспоминал единственный поцелуй в щечку, который Гермиона когда-то подарила Гарри…

Он позаботится о ней, как и обещал Поттеру. Но, возможно, не так, как тот предполагал. Сейчас ему следует предпринять какие-то действия, но утешать Гермиону должен друг, а не… претендент на ее любовь. Посягать на нее в этот момент — просто святотатство. В том числе потому, что Гарри любил ее сильнее, чем когда-либо сможет полюбить он сам, и Рон принял и смирился с данным фактом.

А еще Уизли подозревал, что Гермиона не догадывается о чувствах Гарри, и больше не мог об этом молчать.

— Гермиона… он ведь любит тебя. Он всегда тебя любил.

Она повернулась к нему с застывшей на лице еле заметной кривой полуулыбкой.

— Я знаю, Рон, давно знаю. И даже понимаю, почему он так и не решился признаться мне. Так было лучше для всех. Зато Гарри знает, что я тоже его люблю — хотя, как и он, я ничего ему не говорила. Но этого достаточно.

Рон кивнул, не зная, что тут еще можно сказать. Вместо этого он подошел поближе и, опустив руки ей на плечи, аккуратно притянул Гермиону к себе, заключив в робкие, но такие нужные сейчас объятия. Она уткнулась лицом ему в грудь, и в царившей вокруг мертвой тишине он с болью вслушивался в ее приглушенные всхлипы.

Человеку не дано знать своего будущего, но в этот миг Рон был твердо уверен, что доверие Гермионы и память своего друга он не предаст никогда.