Миссис Абердин вынула из сумочки сложенный листок бумаги, развернула его и положила на стол перед адвокатом. Тот открыл верхний ящик стола, достал увеличительное стекло и склонился над листком, в сгибах которого темнело несколько ядовито-фиолетовых кристалликов. С минуту Пейсон разглядывал диковинные крупинки, потом поднял голову и посмотрел на клиентку в упор.

- Вам известно, что это такое, миссис Абердин?

- Да. Мышьяк. Наш аптекарь специально вымачивает его в каком-то красителе, чтобы люди не отравились по ошибке. Мне хорошо знаком этот порошок, я подмешиваю его в раствор, которым опрыскиваю цветы от вредителей.

- Где вы нашли эти кристаллы?

- На столике для приготовления коктейлей. Он стоит перед баром. Я наливала себе виски и увидела... Выронила стакан и бросилась в оранжерею. Но на полке, где обычно хранится мышьяк, банки не было. Я нашла ее почти у самого входа в оранжерею. Она валялась под кустом... и крышка была завинчена криво.

- Вы сообщили кому-нибудь о своем открытии?

- Нет. Я сразу же села в машину и поехала к вам.

- Почему? У вас была какая-то особая причина поступить именно так?

Миссис Абердин опустила голову и приложила ко лбу платок, потом скомкала его в руке.

- Да. Если Квентина отравили... Когда происходит убийство, подозрение в первую очередь падает на супруга или супругу жертвы, верно? Мышьяк хранился в моей оранжерее, я сама его покупала... Деньги Квентина по завещанию достанутся мне. Следовательно, у меня были и мотив, и доступ к яду, и возможность его применить. Если добавить к этому мое далеко не безупречное прошлое, мои шансы убедить полицию в своей невиновности становятся призрачными...

- М-да... - Адвокат вновь откинулся назад, положил локти на подлокотники и сложил вместе кончики пальцев. - Давайте-ка остановимся на вашем небезупречном прошлом. Только, прошу вас, говорите по существу, у нас мало времени.

Миссис Абердин кивнула, так и не подняв головы.

- Мои родители очень религиозны. Я воспитывалась в строгости, какой, я уверена, не знала ни одна моя сверстница. Жизнь подчинялась раз и навсегда установленному распорядку: школа, дом, церковь и молитва, молитва, молитва... Меня никуда не отпускали с друзьями. И в школу, и в церковь я ходила только в сопровождении старших - матери или сестер. Я никогда не бывала в кино, театре, в гостях у подруг... О танцах и говорить нечего. Меня даже погулять в парк не выводили - прогулки считались у нас в семье праздным времяпровождением, а праздность - прямой дорогой к погибели. Все мое детство прошло в четырех стенах... И в молитвах. Мои родители всегда все делали по правилам, им ни разу в голову не пришло усомниться в целесообразности этих самых правил или в собственной правоте. Я просто задыхалась от их праведности... - Лора покачала головой, словно отгоняя неприятные воспоминания, и посмотрела наконец на адвоката. В ее жгучих темных глазах читался вызов. - Когда мне исполнилось шестнадцать, я сбежала из дома. Прокралась ночью на улицу, дошла до шоссе, проголосовала и навсегда укатила из этой "святой обители". Я не взяла с собой ни цента, так что можете себе представить, каким образом мне пришлось добывать деньги на пропитание. Впрочем, к черту недоговоренности! - Глаза миссис Абердин сверкнули. - Да, я торговала собой - не из порочности или наживы ради, а чтобы не умереть голодной смертью. Иногда жизнь обходилась со мной жестоко, порой - просто подло, но я ни разу не пожалела о побеге из дома. Ни на миг. Да, свобода обошлась мне недешево, но она того стоила... В конце концов я связалась с отчаянными парнями. Мы добывали деньги, грабя бензоколонки. Я отвлекала внимание служащего на заправке, а двое моих спутников тем временем обчищали кассу, наставив на кассира пистолет. Разумеется, долго наш рэкет не протянул. Нас поймали. Судья, который рассматривал наше дело, когда-то учился с Абердином в университете, и во время процесса у него как раз гостил Квентин. Позже муж признался мне, что именно благодаря его заступничеству я получила такой мягкий приговор - пять лет условно. Ну, и еще сыграла роль моя молодость: я еще не достигла совершеннолетия. Плюс к тому, это была моя первая судимость...

- А что, были и другие? - быстро перебил ее адвокат.

- Не говорите ерунды! - рассердилась клиентка, но тут же взяла себя в руки. - Простите. Нет, больше судимостей не было. Спасибо Квентину. Он подошел ко мне после оглашения приговора и предложил вместе пообедать. За обедом, узнав, что денег у меня совсем нет, а домой я не вернусь даже под страхом смерти, он пригласил меня пожить в его охотничьем домике. - Лора Абердин уловила мимолетное движение лицевых мышц Пейсона и усмехнулась. Нет-нет, все было совсем не так, как вы подумали. Я тоже сначала решила, что это приглашение неприлично... мне ведь тогда было невдомек, что Квентин второй сэр Галахад. Но все равно я согласилась - податься-то было некуда... По закону мне полагалось известить полицию штата о том, куда я направляюсь, а после устройства на новом месте еженедельно отмечаться в местном участке. Но Квентину как-то удалось избавить меня от этой неприятной обязанности. Иногда, примерно раз в два месяца ко мне в охотничий домик заглядывал с дружеским визитом шериф, но тем все и ограничилось.

- Вы жили там одна?

- Нет, с компаньонкой - мисс Вирджинией Гринвелл. И еще с кухаркой и прислугой. Это ведь одно название - "домик". В нашей скромной хижине одних спален восемь штук. Мисс Гринвелл происходит из обнищавшего аристократического рода. Ее предки были в числе отцов-основателей Сан-Феличано. Последние деньги семейства ушли на престижное образование для Вирджинии. Предполагалось, что, получив его, мисс Гринвелл выйдет замуж за человека своего круга и брак вместе с положением в обществе принесет ей деньги. Но надежды семьи не оправдались. Вирджиния осталась старой девой. А поскольку классическое образование, пусть и самое лучшее, не прививает навыка делать деньги, высокородной даме оставалось только рассчитывать на милость друзей. Я до сих пор не знаю, о ком больше заботился Квентин - обо мне или о Вирджинии, - когда предложил ей заняться ликвидацией пробелов в моем образовании и светском воспитании. Как бы то ни было, мисс Гринвелл справилась со своей задачей превосходно. Через год нашего совместного существования я уже ничем не напоминала ту уличную девчонку, которую Квентин подобрал в зале суда.

- Да, - согласился Пейсон, - ваши манеры и речь сделали бы честь герцогине.

- Благодарю вас. - Миссис Абердин склонила голову. - Не могу сказать, что эта наука далась мне легко. Мисс Гринвелл извела меня, беспощадно вытравливая из моего лексикона всякий намек на вульгарность. И извелась сама, биясь над моим французским произношением. Под ее руководством я читала классику и лучшие образцы современной литературы. Дважды в месяц мы на два-три дня покидали свое уединенное жилище, с тем чтобы выбраться в город и посетить оперу или театр. Мы останавливались в лучших отелях и обедали в дорогих ресторанах, чтобы я имела возможность оттачивать свои новоприобретенные светские манеры. По выходным нас навещал Квентин, ревностно следивший за успехами своей Элизы Дулитл. Чем это закончилось, вы уже догадались. Когда мистер Абердин решил, что меня можно не краснея представить высшему обществу Сан-Феличано, он предложил мне руку.

- Сколько лет вы были замужем, миссис Абердин?

- Два года.

Пейсону с трудом удалось сохранить бесстрастное выражение лица. Если светское воспитание Лоры Абердин началось, когда она еще не достигла совершеннолетия, и продолжалось год, то сейчас ей было не больше двадцати трех лет. Между тем выглядела она почти на тридцать.

- Ваш брак был счастливым?

- Да, вполне. Думаю любая женщина мне бы позавидовала. Даже если оставить в стороне богатство и высокое общественное положение Квентина, для зависти все равно остались бы основания. Квентин был добр, обходителен, терпелив... Конечно, иногда у нас случались размолвки. Радикальные перемены легко не даются, и временами во мне просыпалась та необузданная, свободолюбивая особа, которая сбежала когда-то из под родительского крова, но мужу хватало твердости и доброй воли, чтобы стойко переносить мои бунтарские выходки. К счастью, он был на семнадцать лет меня старше, и житейский, да и профессиональный опыт принес ему мудрость.