- Друзья не целуются. Особенно так.

Выпуская воздух из легких, Крис отстраняется, отходя на несколько шагов.

- Тогда это будет последний раз, когда я поцеловал тебя.

Сдвигая брови, Тао хмуро глядит на мягкую улыбку альфы, закончившего:

- В следующий раз ты будешь должен сам поцеловать меня.

Поджимая губы, Хуан отводит взгляд, только теперь полностью возвращаясь в реальность видом бессознательных тел на полу.

- Нужно вызвать им скорую. Зачем ты их так?

Тао принимается копошиться в карманах, выуживает отключенный телефон. Мысленно подмечая, что сам он его явно не вырубал, и это видно опять проделки шустрого Минсока.

- Они это заслужили!

Голос Ифаня вновь приобретает стальные нотки, но Тао не обращает на это внимание, сосредотачиваясь на звонке. После он замечает смс сообщение от Ханя, который говорит, что Пак умудрился уехать до того, как они его догнали, и если Тао уже встретил Криса, они могут ехать домой, поскольку Лу вместе с Сехуном тоже собираются уезжать, как и Чонин.

Отключившись, он вновь смотрит на Ву, наконец, подмечая самую важную деталь.

- А зачем ты собственно разделся?

Вспоминая о застирываемой рубашке, Крис смотрит в сторону раковины, где в воде плавает его испорченная одежда. Вынув её на свет и отжав, он слегка встряхивает, раздумывая надевать ли это бесформенное нечто или выкинуть куда подальше.

Следя за его манипуляциями, Тао хмурится, в итоге подходя ближе и забирая рубашку сворачивая её в кулек, после чего разворачивая парня лицом к двери, и хрипло натянуто произносит:

- Только не оборачивайся, пожалуйста.

Приподнимая брови, Ву слышит, как Хуан позади возиться и всё же рискует скосить вбок глаза видя в отражении зеркала, как омега расстегивает жакет, на несколько секунд замирая в сомнениях, а после снимая его, закидывает на чужие плечи. Крис успевает отвернуться до того, как его поймают с поличным, хотя недоумевает из-за действий Тао, ведь на нем осталась еще майка, так чего он так стесняется?

- Идем, я отвезу тебя домой.

- А как же… – Ифань намеревается повернуться, но его голову вновь разворачивают.

- Не смотри! Простой иди вперед и не оглядывайся.

- Я лишь хотел спросить об этих спорщиках!- вновь закипая, Ву пинает ногу ближайшего.

Омеге достаточно одного слова, чтобы сложить все кусочки в одну картину.

- Не стоило. Их спор длится уже больше года. А вот если нас здесь поймают, а это может произойти в любой момент, придется объясняться с охраной или с полицией. Уверен, что тебе это нужно?

- Нет.

- Тогда шевелись в сторону выхода.

Тао подталкивает альфу вперед, вплоть до парковки, заставляя его, не оглядываясь, идти быстрым шагом. Крис чувствует себя конвоируемым задержанным, но не рискует спорить.

Когда они останавливаются перед машиной Тао, омега отключает сигнализацию, говоря, чтобы альфа садился внутрь, а сам проходит к багажнику, откуда что-то вынимает. Как вскоре понимает Ифань, это его рабочая рубашка, которую Хуан накинул поверх майки. Садясь за руль, Тао вновь набирает кому-то сообщение, после пряча телефон в карман.

- Всё! Я предупредил Минсока, чтобы он сообщил Бинбин о пострадавших в туалете.

- Кто такой Бинбин? – в голосе Криса явственно слышатся нотки ревности.

- Это не он, а она. Директор клуба. Мы были у нее.

Ифань распахивает глаза и тихо матерится, вызывая недоумение на лице омеги.

- Это единственное место, которое мы не проверяли. Да кто мог об этом подумать?!

Хуан всё еще до конца не понимает, о чем говорит альфа, а потому просто меняет тему.

- Ладно. Где ты живешь?

Продиктовав адрес, Ву наблюдает, как Тао заводит машину, трогаясь с места.

*

Мозг включается посреди дороги. Просто в какой-то момент Чанёль понимает, что он едет по проспекту, практически пустому в столь поздний час. Пак касается саднящей губы, проводя по ней рукой со сбитыми костяшками. На пальцах остается алый кровавый след. Хмурясь, парень притормаживает на светофоре, заглядывая в зеркало заднего вида.

- Жуть, какая. Просто картина маслом. Жертва озверевшей инквизиции.

На лице синяки и ссадины, несколько кровоподтеков. Если еще учесть ломоту и боль в теле, можно судить, что из него сделали неплохую отбивную, хотя при попытке вспомнить, что произошло, Чан не без гордости понимает только одно – обидчикам Бекхёна досталось сильнее, потому что дрался он как разъяренный свирепый берсерк. Вновь сосредотачиваясь на дороге, Пак не сразу понимает, куда его из клуба понесло подсознание, но очень скоро узнает знакомую местность и въезжает в чужой двор, останавливаясь на том же месте, где парковался, когда приезжал сюда в прошлый злополучный раз, впервые увидев сына Бека. Выключая двигатель и погасив фары, альфа откидывается на сиденье, расслабляясь. В голове у него вертится только одна мысль, а зачем он собственно сюда приехал?

Наклонившись вперед, Чанёль складывает руки на руле, умещая сверху голову, поднимая взгляд на редкие светящиеся огни окон. Он быстро находит нужное, в котором виднеется бледный свет, видно от настольной лампы, либо телевизора. Еще впервые подвозив Бёна, он узнал не только расположение его окон, но и этаж вместе с номером квартиры.

Паку хочется подняться наверх, чтобы просто увидеть своего омегу, обнять, окружить заботой, сказав, что он самый лучший и ему не стоит забивать себе голову ненужными тревогами, а главное – попросить выбросить из головы недостойного Ана. Но, во-первых, заявись он в таком потрепанном виде к Бекхёну, и это лишь вызовет волну волнения и беспокойства. Во-вторых, после произошедшего между ними у него нет достаточного права о чем-то просить Бёна. Его поступок определенно причинил омеге боль ничуть не меньше той, что и Чжэхён. Конечно, такой добрый человек как Бекхён мог его легко простить, но подобное прощение было бы определенно незаслуженным, и в итоге Пак сам не смог бы простить себя. И, в-третьих, Чанёль до конца не разобрался, как ему относиться к сыну Бека. Что, пожалуй, во всем этом было главным. У него не существовало ненависти и неприязни к мальчишке, но какой-то червячок сомнения грыз внутри, лишая покоя. Ведь это не только ребенок его омеги, но и презираемого им Ана, а гены рано или поздно все равно могут проявиться.

Разрываемый сомнениями и дилеммами, Чан склоняет голову, упираясь лбом в сложенные на руль руки. Мысли как заведенный паровозик вертятся по кругу, не давая покоя. Пак понимает, что ему нет смысла здесь стоять и уже собирается поехать домой, как в окно раздается тихий стук и, вздрагивая, он вскидывает голову, встречаясь со встревоженным взглядом. Опустив стекло, альфа пытается унять совершенно сумасшедше колотящееся сердце, охрипшим голосом спрашивая:

- Что ты здесь делаешь?

- Скорее это стоит спросить мне. Не я же стою в час ночи под чужими окнами. Тебя избили?

- Не совсем, – кривая усмешка искажает губы Чанёля.

- Может, поднимешься? Давай я обработаю раны.

Выдыхая, Пак отрицательно качает головой.

- Я собирался уезжать.

Бек хмурится, вглядываясь в израненное лицо, наклоняясь вперед, протягивая руку и стирая запекшуюся кровь со скулы.

- Кто это сделал?

- Не все ли равно. Не беспокойся. Случайная драка в клубе.

Бён становится серьезней и, подбоченившись, сурово говорит:

- Так, Пак Чанёль, выходи из машины! Сию же секунду!

- Бекхён, я…

- Быстро! Не заставляй меня ждать!

- Но я…

- Говорю сразу, либо ты выходишь из машины, либо я тебе ещё один фингал поставлю! Ударить?

Содрогнувшись от холодного тона парня, Чан, понурив, опускает голову и, смиряясь, выходит на улицу. На парковке перед домом царит тишина. Мрак ночи разрезает бледный свет фонарей.

- А теперь двигай за мной! Решишь сбежать, точно поколочу, понятно?

- У тебя очень странное представление о том, как нужно обращаться с раненными.

- Потому что ты явно получил свои раны из-за очередной глупой выходки. Так было нужно идти туда, чтобы тебя избили?