Бекхён запрокидывает голову назад и заливисто смеется.

— Хочешь все-таки сделать это здесь?

Чанёль припадает к открытой шее, целуя и покусывая ее, оставляя алые пятна засосов.

— Я предупреждал тебя, Бекки. Не стоит играть со мной.

Бён прикрывает глаза и стонет от удовольствия, выгибаясь навстречу альфе, запуская пальцы ему в волосы. Сквозь сбивающееся дыхание, омега все-таки произносит:

— Уверен, что не хочешь подняться в квартиру?

Пак отстраняется, тяжело дыша, и голодным взглядом смотрит в раскрасневшееся лицо омеги. Взвесив все за и против, он безумно довольно улыбается и со смехом выдыхает:

— Только ОЧЕНЬ быстро.

Бекхён чувствует себя пьяным от, казалось бы, беспричинного счастья, когда они наперегонки бегут к лифту, нетерпеливо переглядываются в ожидании него и, ввалившись в кабину, с остервенением принимаются целоваться. Чанёлю мало их безудержных сумасшедших касаний, он как голодный волк, в цепких зубах которого оказался сладкий кролик. Вот только Бек не похож на кролика, скорее на хитрого лиса, потому что лукавый взгляд из-под ресниц обещает безудержное желание, страсть, преданность, покорность и в тоже время подчиняет, приковывая к себе невидимыми цепями. И сейчас он даже не хочет сопротивляться этим заковывающим его сердце в плен путам. Бён одновременно выглядит как высококлассная шлюха для VIP клиентов и невинный мальчик, впервые открывающий для себя тонкости постельных отношений, потому что румянец на щеках делает его слишком хрупким и уязвимым. Паку сносит голову от такого противоречия, будто он находится между огненной и ледяной стенами, причиняющими одновременно боль и неземное наслаждение. Когда двери лифта открываются, альфа подхватывает омегу под бедра вынося на лестничную площадку, но не находит сил оторваться от его губ. Бекхён стонет, когда его прижимают к холодной стене, его рубашка уже расстегнута, как пиджак и ремень. Чанёль слегка царапает его кожу на животе, заставляя дрожать еще сильнее. Бён сам вяло соображает, потому что усиливающийся запах истинного расплавляет мозг, оставляя лишь первородные желания. Все на что его хватает, оторваться от чужих губ и быстро выдохнуть в них:

— Чанни, не здесь…

Пак плевать хотел, что они в подъезде и их кто-то может застукать, но просьба омеги звучит для него как приказ. Сердито рыча, он поспешно отстраняется, выдергивая ключи и нервно открывая квартиру. Бекхён стоит, привалившись к стене, где альфа оставил его, но повернув голову, скользит взглядом по возбужденному истинному, чья грудь вздымается из-за неровных сбивчивых вздохов, а брюки заметно выпирают в районе паха. Едва дверь со щелчком распахивается, Чанёль хватает Бека за руку и бегом устремляется в сторону спальни. Бён успевает только дернуть дверь в квартиру, чтобы она захлопнулась, прежде чем перед ним смазанным пятном проносятся гостиная, коридор, лестница, еще один уже меньший коридор и в конце распахивается дверь спальни со светло-бежевыми стенами и полом, но мебелью и постельным бельем в кофейно-коричневых тонах. Оказавшись в желаемом месте, Пак оборачивается, торжествующе ухмыляясь. В потемневших глазах полыхает безудержное пламя.

— Теперь ты полностью мой, Бекки!

Чанёль рывком стаскивает болтавшуюся на плечах пары одежду. Омега вновь смеется, целуя губы альфы и, помогая раздеваться ему, шепча в короткий перерыв:

— Не угадал, Чанни. Это ты мой!

Пак опрокидывает Бёна на кровать, стаскивая с него брюки, а следом и трусы. На несколько секунд он останавливается, любуясь обнаженным Бекхёном, его телом, возбужденными сосками, вставшим членом, пылающим взглядом, белыми зубками, покусывающими губки из-за которых изредка показывается игривый кончик языка. Чанёль тяжело дышит, вставая между разведенных ножек и упираясь ладонями в кровать по обе стороны от омеги. Сейчас альфа не понимает, зачем ему были нужны толпы различных омег, когда в этом мире есть единственный и неповторимый, рожденный специально для него – Бекхён. Пак смотрит в глаза омеги, недоумевающего, отчего его альфа внезапно медлит. Выдыхая, Чанёль касается рукой живота вздрагивающего от этого прикосновения Бёна и медленно ведет ладонью к его груди, зажимая сосок и принимаясь его пощипывать, вырывая из груди Бека тихий, похожий на поскуливание, стон. Альфа склоняется ближе к омеге, потираясь пахом о его возбуждение:

— Где же ты был раньше, Бекки? Я ведь не знал, что ты так безумно мне нужен.

Бекхён стонет от удовольствия, пьянея все сильнее. Ему не нравится, что Пак тратит время на болтовню, но желая все-таки ответить, притягивает его к себе за шею, сбивающимся голосом шепча в чужие губы:

— Я просто ждал тебя, глупый.

Чанёлю нравится возбужденный голос Бекхёна, но гораздо больше ему нравится, когда он втягивает его в поцелуй, жадный и неугомонный, вовлекающий языки в сумасшедший танец, заставляющий их отключится от окружающего мира. Бек выгибается до хруста в позвоночнике, когда Пак покрывает его тело поцелуями, играет с сосками, надрачивает ему и медленно растягивает пальцами. Бён стонет, задыхаясь от наслаждения, поглаживая и царапая плечи альфы, пропуская между пальцев его волосы. Каждое прикосновение словно клеймит его кожу, оставаясь на ней незримой меткой.

Уже собираясь проникнуть в дрожащее от нетерпения тело, Чанёль спохватывается, отстраняясь. Рванувшись к тумбочке, альфа выдергивает из ящика пачку презервативов, поспешно извлекая один из упаковки, вскрывая и раскатывая его по члену. Но стоит ему обернуться к омеге, как в глазах все плывет от представшей картины. Бекхён ласкает сам себя сзади, параллельно играя с сосками и смотря на свою пару блестящими от желания и досады глазами.

— Чанни… прошу…

Короткая фраза произнесенная сбивающимся возбужденным голосом действует на Пака как выстрел в голову.

Полный «headshot»!

Комната переполнена смешением запаха апельсина и гардении.

Бён вскрикивает, когда Чанёль за мгновение сокращает разделявшее их расстояние, рывком проникая в него. Альфа с остервенением впивается в его губы, вбиваясь в тело под ним. Бек прикусывает Паку губу и царапает спину за причиненную боль, но вскоре уже сам двигается бедрами ему навстречу. Комната кружится и расплывается перед расфокусированным взглядом омеги, Бекхёну слишком хорошо, так как никогда и ни с кем не было. Чанёль заполняет его собой полностью, проникая внутрь тела не только толчками при сексе, но и заполняя своим ароматом воздух, вдыхая который Бён полностью пропитывается им, растворяясь, точно кусочек льда, брошенный в бокал с бренди.

Удовольствие все нарастает, словно Бека засасывает в черную дыру, которая взрывается множеством искр, рассыпающихся вокруг него вместе с криком наслаждения во время оргазма. Пак протяжно стонет, изливаясь, прижимаясь к омеге, когда узел начинает увеличиваться. Чанёль целует его одновременно страстно и нежно, благодаря им омегу за всё сразу и ни за что. Очередная волна оргазма проходит через их тела, заставляя ловить губами полные удовольствия стоны друг друга. Они лежат на постели продолжая целоваться, пока длится сцепка, улыбаясь и тихо смеясь, от переполняющих их чувств легкости и трепетной любви вместе с нежностью. Мир за пределами комнаты перестает существовать, как и все что находится вне этих четырех стен.

Как только узел уменьшается в размерах, Чанёль проводит ладонью от бедра вверх по боку омеги, поднимаясь к ребрам, оглаживая их и слегка царапая, вызывая на коже Бёна мурашки.

— Как насчет повтора в другой позе?

Бекхён проводит рукой по покрытой испариной спине, вновь слегка пьяно по-лисьи улыбаясь.

— Тогда, чур, я сверху.

Пак хмыкает, рывком переворачиваясь на спину, перекидывая Бёна себе на бедра. Бек наклоняется к нему, прикасаясь губами к ключице и оставляя на ней засос. Альфа довольно щурится, потому что его омега пробуждает в нем те чувства, о существовании которых он прежде даже не подозревал.

— Полагаю, этого раза тоже будет недостаточно.

— Настолько изголодался? — Бекхён приподнимается, смеясь.