— Как ты можешь считать, что это не красиво? — тихо спросил Оливер, окидывая жену взглядом с головы до ног. — Вся ты, вот такая, как сейчас…
Вместо ответа Эйлиш обхватила его за плечи и притянула к себе. Оливер лег на нее, опираясь локтями и, не заставляя себя упрашивать прижался губами к губам Эйлиш в поцелуе, который за последние два года превратился в неотъемлемую часть его существования, такую, например, как биение его собственного сердца.
Но на этот раз он впервые почувствовал, что магический защитный круг расширился и принял в свои объятия уже не двоих, а троих человек. Когда Эйлиш отстранилась от него через несколько секунд, то заметила, что его глаза увлажнились.
— А сейчас, мистер Сандерс, спуститесь вниз и скажите миссис Мюррей «Да!». Скажите, что мы хотим этот дом и хотим жизнь, которая нас в нем ждет.
——————
[1] Polstead Road
[2] Пятый Нортумберлендский стрелковый полк, был старым и прославленным формированием британской армии: Сражающийся пятый, Старый и храбрый, Гвардия лорда Веллингтона — вот далеко не полный перечень его прозвищ. Он был создан под именем 5-го пехотного полка (5th Regiment of Foot) в 1674-ом году и в последующие два столетия участвовал во всех крупных вооружённых конфликтах, в которых принимала участие британская корона: в войне Аугсбургской лиги (1688 — 1697 гг.), войне за Испанское наследство (1701 — 1714 гг.), Англо-испанской войне (1727 — 1729 гг.), Семилетней войне (1756 — 1763 гг.), войне за независимость североамериканских колоний (1775 — 1783 гг.), Пиренейской войне (1807 — 1814 гг.) и в подавлении восстания сипаев (1857 — 1859 гг.).
[3] Битва при Майванде — одно из главных сражений Второй англо-афганской войны, состоявшееся 27 июля 1880 года и завершившееся победой афганских войск под предводительством Айюб-хана.
[4] Дорес — деревня расположенная на южном берегу озера Лох-Несс, в 10 км к юго-западу от города Инвернесс, Шотландия.
Глава 4
Когда Александр в 17.15 подошел к Магдален-колледжу, попыхивая трубкой, то обнаружил стоящего там Лайнела, который подпирал спиной украшенные каменными розами ворота, выходящие на Хай-стрит.
— Поверить не могу! — удивился профессор. — Впервые в истории мне не придется тебя ждать!
— Просто сегодня у меня не было занятия поинтереснее, а твои нынешние студенточки просто отрада для глаз, — ответил Лайнел с отлично знакомой Александру блудливой улыбкой на устах. — Похоже, урожай 1905 года оказался как никогда многообещающим. Думаю, мне стоит почаще приходить к тебе на работу.
Как раз в это время мимо проходила стайка девушек и, похоже, они услышали его слова, так как весело рассмеялись, а одна из них, очаровательная кудрявая девушка с веснушками, улыбнулась парню прежде, чем последовать за подружками. Лайнел подмигнул ей, и она ответила ему тем же.
— Это дочь Томаса Ханта, нынешнего ректора колледжа, — предупредил Александр.
— Отличный повод познакомиться с ней поближе, а также со всеми, кого ей захочется мне представить. Для твоей карьеры будет очень полезно, если мы укрепим наши связи.
— Если бы я знал, что моя карьера зависит от тебя, Лайнел, то пошел бы прямиком на мост и бросился в реку, — ответил профессор, убирая трубку. Через плечо Лайнела он заметил приближающегося по Хай-стрит Оливера. — О, отлично, все в сборе.
— А вот и наш Папагено, правда, на этот раз он пришел без Папагены[1], — Лайнел поприветствовал друга толчком в плечо. — Ты потерял ее по дороге?
— У нее сегодня слишком дел, чтобы еще и с нами встречаться, — ответил приятель. — Ей очень хочется выяснить, что мы замышляем, но она так серьезно относится к своим занятиям в Школе искусств, что не хочет пропустить ни одного.
— Она и правда не отдыхает ни минуты? — признал Александр. Они пошли вдоль Магдален-колледжа, перешли дорогу по направлению к Ботаническому саду, куда студенты ежедневно ходили, чтобы полюбоваться тысячами экземпляров растений, высаженных в оранжереях и клумбах. — Я не понимаю, откуда она черпает столько энергии, особенно, учитывая ее нынешнее состояние. Она то посещает уроки рисования, то играет на фортепиано, которое мы ей подарили, то на арфе…
— А еще она учится готовить у Мод, — улыбнулся Оливер. — Причем довольно успешно. По крайней мере, теперь еда подгорает у нее не так часто как пару месяцев назад.
— Дааа, я все еще помню ревеневый пирог, который она испекла на последний день рождения Вероники, — высказался Лайнел. — Мой желудок больше никогда не будет прежним.
— А мне он показался многообещающим, — как всегда примиряюще добавил Александр. — Но, думаю, кулинарные способности Эйлиш мы обсудим чуть позже. Сейчас у меня для вас есть более важная тема для разговора, которая имеет непосредственное отношение к «Сонным шпилям».
И он принялся рассказывать все, что касалось Савиньи. Как он и предполагал, приятели тоже возмутились слежкой за Александром и обеспокоились скрытыми в письмах угрозами. Причем больше всех происходящим заинтересовался Лайнел.
— Этот тип — самый настоящий кретин, — воскликнул он. — Не понимаю, как ты согласился на встречу с ним.
— А я и не соглашался, — ответил Александр, пока они не спеша шли по дорожке, ведущей к основному водоему сада, в центре которого бил фонтан, вокруг были расставлены каменные кувшины и скамьи, на которых сидели парочки. — Он не оставил мне выбора, и, хоть он и пишет, что никому из Магдален-колледжа не расскажет о моей деятельности в «Сонных шпилях»…, думаю, мне не стоит рисковать и провоцировать его еще больше.
— Ты знаешь, лично меня никогда не заботил тот факт, что кто-то может узнать о том, что я являюсь одним из редакторов, — пожав плечами, сказал Оливер. — Но мне крайне неприятны затеянные этим Савиньи игры.
— К тому же, наверняка он расскажет нам тривиальную историю про привидение его прапрадедушки, который погиб в битве при Ватерлоо, и теперь бродит где-то на чердаке, — продолжил Лайнел. — Пустая трата времени!
— Мы еще не знаем, что он собирается рассказать, — напомнил ему Александр. — Хотя, конечно, я не питаю особых иллюзий насчет него. Как правило, те, кто действительно сталкивался с чем-то серьезным, обращается не в редакцию газеты, а прямиком в Общество исследователей сверхъестественного или же к медиуму, вроде Августа.
— Ладно, к счастью, недолго нам осталось ждать, чтобы все выяснить, — проворчал Лайнел.
Они повернули налево и оказались у череды оранжерей, расположенных вдоль ограды сада. Александр посмотрел на часы и увидел, что уже почти 17.30, так что он толкнул дверь Дома орхидей, где договорился о встрече с Савиньи.
Его встретила волна горячего воздуха, от которого тут же запотели очки. Александру пришлось снять очки, чтобы протереть стекла платком, следом за ним зашли Оливер и Лайнел.
— Как ты думаешь, кто это может быть, — прошептал Оливер, окидывая взглядом помещение. — Он дал тебе хоть какую-то подсказку по поводу своей внешности?
— Абсолютно никакой. Еще одна дерзкая выходка с его стороны, учитывая, что он явно знает, как выгляжу я.
— Француз, с большим самомнением, интересуется ботаникой и с достаточным количеством денег, чтобы остановится в «Рэндольфе», — бормотал Лайнел. — Даю руку на отсечение, что это субъект среднего возраста, с женственной походкой, напомаженными усами и большим количеством свободного времени, чтобы не давать покоя окружающим.
Но в Доме орхидей не было никого, подходящего под описание Лайнела. Пройдя к центру оранжереи, они обнаружили, что являлись единственными посетителями среднего возраста. В дальнем углу три знакомых Оливеру студента Бейлиол-колледжа делали заметки, любуясь бирюзовыми соцветиями Strongylodon macrobotrys[2], свисавшими над их головами словно рождественская гирлянда. Рядом со находящимся в центре водоемом, пожилая дама восхищалась огромными водяными амазонскими лилиями. Справа от нее спиной к журналистам стояла, наклонившись к тропическим лилиям, еще одна дама в шляпе с перьями.
