— Прошу прощения за то, что попытался от вас сбежать, — пробормотал парень, когда они остались одни. Он почти утонул в одном из кресел и едва осмеливался поднять голову. — Услышав вас, я испугался, что меня снова заберут в полицейский участок. А я больше никогда не хочу туда возвращаться.

— Тебе не за что извиняться, — улыбнулся Александр, кладя хорошую порцию сахара в чашку мальчика. — Это мы не совсем корректно подошли к тебе. Но, как мы уже говорили, мы пришли в ваш приход не для того, чтобы напугать тебя еще больше. Этим утром мы разговаривали с твоим приятелем по имени Хэдли, который дружил и с Ривзом и, похоже, он тоже находился неподалеку, когда вы решили сплавать к «Персефоне».

— Хэдли все еще в Ванделёре? — удивился парень. — Я думал, он уйдет жить в какое-нибудь другое место, как и я. Наверное, он храбрее, чем я думал.

— А может, ему не повезло так, как тебе, — вставил слово Оливер. — Я уверен, что он многое бы отдал, чтобы как и ты, иметь родственника, который мог бы о нем позаботиться.

Джей засмущался еще больше и принялся пить свой чай, в то время как остальные терпеливо ждали, когда он будет готов начать свой рассказ. Все совпадало с тем, что говорил им Хэдли: парень объяснил, что все трое пытались подзаработать на том, что они вылавливали из Миссисипи с помощью лодки, которую Джей когда-то нашел на берегу реки. Рассказал, что они с Джоном Ривзом решили понырять у «Персефоны» за день до его смерти, и что корабль выглядел, словно обросший водорослями деревянный труп. Но когда повествование дошло до момента обнаружения тела Джона на следующее утро, голос парня стал еле слышен.

— Мы с Хэдли договорились встретиться пораньше у пирса Ванделёра, чтобы вместе пойти домой к Джонни. Его хижина была совсем рядом оттуда, так что дорога заняла даже меньше пяти минут… но, когда мы пришли, он лежал на кровати с широко открытыми глазами, глядящими в потолок, и холодный, словно глыба льда. Хэдли побежал в деревню за помощью, а мне пришлось остаться там с Джонни до их возвращения. Я знаю, что вы наверняка привыкли к мертвецам, — Джей посмотрел на англичан, — но я… я еще ни разу не видел ни одного. Я до сих пор вспоминаю каждую деталь, когда ложусь спать: вода повсюду, и перепачканная глиной одежда Джонни, его лицо, которое…

— В хижине была вода? — удивился Лайнел. — Теперь я понимаю, почему Хэдли верит, что это Миссисипи покончила с Ривзом за то, что тот посягнул на ее собственности.

— Я не думаю, что это была река, — прошептал юноша, — это были моряки с «Персефоны». Эти лужи … наверное, это они нанесли в хижину речного ила, когда вышли из воды с телом Джонни.

— Ты считаешь, что его убили духи? — спросил после паузы Александр. — Раз уж речь зашла о них — как они могли забрать из хижины то, что Ривз достал со дна реки?

— Я сам все время себя об этом спрашиваю, — признался парень. — Ведь предполагается, что привидения бестелесны и не могут брать вещи, верно?

— Думаешь, они могли бы взломать твое окно однажды ночью? — усмехнулся Лайнел.

— Нет, — поспешно ответил Джей, правда, голос его прозвучал не очень убедительно. — Но я не хочу рисковать, не хочу, чтобы со мной произошло тоже самое, что и с Джонни за то, что я слишком близко подобрался к кораблю. Ему не повезло, что в ту ночь он был слишком недалеко от реки, мне хотя бы удалось вернуться в Новый Орлеан, и теперь я ни за какие деньги не вернусь снова к Миссисипи. Как только достаточно повзрослею, то уеду отсюда, как можно дальше, — Джей поставил свою чашку на блюдце подрагивающей рукой и снова посмотрел на Александра. — Мой дядя говорит, что я должен молить Господа о прощении. Как вы думаете, то, что я совершил в тот день… обчистил затонувшее много лет назад судно… это может считаться смертным грехом? Думаете, мы с Джонни заслужили билет в преисподнюю, и теперь моряки с «Персефоны» хотят утащить нас за собой на дно в качестве наказания?

— Я так не думаю, — ухмыльнулся Лайнел, и Джей слегка успокоился. — Если бы воровство у усопших было смертным грехом, то я уже давно был бы в аду!

Оливер тоже усмехнулся, Александр же серьезно посмотрел на парня.

— У меня такое ощущение, — произнес он, наконец, — что этот страх связан не столько с тем, что произошло с Ривзом, сколько с тем, что может произойти с тобой самим. Есть ли что-то, что ты не рассказал ни Хэдли, ни полиции? И даже на исповеди твоему дяде?

Было очевидно, что он попал в точку: Джей снова побледнел.

— Я не совсем понимаю, о чем вы. Я рассказал вам все, что знал про…

— Хорошо, спрошу по-другому: не сделал ли ты что-нибудь, возможно, совсем незначительное, что экипаж «Персефоны» может воспринять как посягательство с твоей стороны, как это случилось с Ривзом?

Джей так шумно сглотнул, что это услышали все присутствующие. Он вдруг снова превратился в маленького испуганного птенца, съежившегося в своем кресле.

— Вы должны меня понять. Я никогда не хотел идти по стопам моего дяди. Он хороший человек, но я не хочу учиться в семинарии, не хочу каждый день служить мессы…

— А кому этого хочется? — вставил слово Лайнел. — Но не увиливай от ответа. Давай уже, рассказывай.

— Мне… нужны были деньги. Мне они и сейчас нужны, чтобы иметь возможность самому выбрать свою судьбу, — Джей помолчал и тихо продолжил: — Я кое-что нашел среди обломков «Персефоны». Нечто, не имеющее отношение к разбитой посуде или жестянкам с чаем. Джонни этого не видел, я всегда нырял лучше него и смог проникнуть туда, куда не осмелился приблизиться он. Поначалу я хотел рассказать все ему и Хэдли…

— Но ты понял, что больше никогда тебе не представится возможность так быстро заработать хорошую сумму, — догадался Лайнел. — Полагаю, все мы когда-то так начинали.

— И что же это было? — с любопытством спросил Оливер. — Что-то ценное?

Вместо ответа Джей приподнял сутану служки, чтобы достать что-то из кармана штанов. Поколебавшись немного, он протянул предмет Александру.

— Все это время я носил это с собой. Когда Джонни обнаружили мертвым, я испугался, что со мной может произойти тоже самое за то, что я составил себе нечто, принадлежавшее «Персефоне». Я решил вернуть найденное Миссисипи, но опасался, что оно затеряется и призраки моряков не смогут это найти. Я не хочу разгневать еще больше.

Александр не сразу распознал, что за предмет положил Джей ему на ладонь. Перевернув его, он понял, что это — карманные часы. Они были такие грязные, что очертания были еле различимы, а наросшие за прошедшие годы водоросли покрыли часы склизкой массой. Профессор присвистнул.

— Ничего себе, теперь я понимаю, почему ты так хотел оставить их себе. Это потрясающий артефакт.

— Они из серебра? — спросил Оливер у перехватившего часы Лайнела.

— По-моему, да, правда, они слишком грязные, чтобы сказать точно, — произнес Лайнел и поднес находку к свету, чтобы получше ее разглядеть. — Александр, не дашь мне свой платок?

Профессор достал платок из кармана жилета и был вынужден с недовольством наблюдать, как Лайнел превращал его в не подлежащую восстановлению грязную тряпку, пытаясь отодрать многолетнюю коросту.

— Они действительно из серебра, причем высокого качества. Я видел похожие на Лондонских аукционах, и все они относились к периоду до Гражданской войны. Без сомнения, они с «Персефоны». — Лайнел взглянул на Джея: — Ты когда-нибудь пытался их открыть?

— Нет, — пробормотал парень, он явно даже и не думал об этом из страха перед возможной карой. — После того, что случилось с Джонни, я не посмею их открыть, даже если это принесет мне все богатства мира.

— Что ж, думаю, ты не против, если мы тебе поможем. У тебя нож есть?

Джей кивнул и вышел из ризницы в поисках ножа. Оливер и Александр подошли поближе к Лайнелу, чтобы получше рассмотреть часы. Грязь все сильнее пачкала пальцы, но Лайнел продолжал чистить, пока стеклянная крышка не стала вновь прозрачной, открывая взору застывшие сорок три года назад стрелки часов.