― Он как будто чувствует каждое движение… Проживает его. Со смыслом. Никогда такого не видел раньше. И когда прикасается к чему-нибудь, это почти то же самое. Как глубокое знакомство или целая история всего в одном жесте.

Крис наконец-то расправился с лапшой, подался вперёд и приложил ладонь ко лбу Ханя.

― Эй!

― Медицина тут бессильна. Пациент, у меня для вас дурные новости ― жара нет, значит, вы безнадёжно влюбились.

― Оставь свои дурацкие диагнозы при себе! Где я, а где любовь-морковь и шуры-муры?

― У тебя просто любовь неправильная.

― Да нет никакой… А! ― Хань долбанул кулаком по столешнице, проигнорировал испуганные взгляды со всех сторон и продолжил: ― Какая любовь, если мы постоянно собачимся? Я регулярно выставляю его за дверь!

― И?

― Что “и”?

Крис потыкал вилкой в осьминога, замоченного в лимонном уксусе, преисполнился подозрения и неодобрения и опасливо отодвинул “осьминожье” блюдо с видом “я такое не ем”.

― Ты сам сказал ― регулярно. Он возвращается?

― Я его возвращаю.

― Ещё лучше! ― Крис тонко улыбнулся. ― Ты трахался с парнем при первой встрече в темноте, не видя его лица и наплевав на собственные принципы, потом он тебя арестовал, ты его совратил ещё разок, пустил к себе домой, миришься с его присутствием, продолжаешь с ним спать, регулярно выгоняешь и сам же возвращаешь… Слушай, как это называется?

― Идиотизм? ― самокритично предположил Хань.

― Любовь, придурок, ― обманчиво ласковым голосом поправил Крис и всё-таки наколол вилкой кусочек осьминога, чтобы отправить его себе в рот. Задумчиво пожевал, покосился на блюдо, передвинул на старое место и наколол ещё кусочек.

― Чёрт с ним… Но что мне теперь делать?

― А что тебя не устраивает?

― Не знаю, ― честно признался Хань. ― Ну и я понятия не имею, что он сам думает об этом… И обо мне.

― Что тебе мешает прямо спросить?

― Сдурел? И это после того, как я ему втирал о неприятии лирики? Он же решит, что я полный придурок.

― Ты и так придурок, чего уж там. Если боишься спросить прямо, подари кольцо и посмотри на реакцию. Только не кольцо из секс-шопа кое-куда, а нормальное человеческое кольцо. Которое на пальчик. Не перепутай пальчик кое с чем другим, а то я тебя знаю.

― Хм… ― Хань включил воображение и представил эффект от кольца на нужном месте. Это означало пребывание долгое время в состоянии возбуждения, ведь кольцо пережимало… Стоп. Кольцо на пальчик. На пальчик ― это из другой оперы, лирической, без секса, физиологии и удовольствия. ― Знаешь, как-то оно глупо.

― Ладно. Когда выставишь беднягу за дверь в очередной раз, не возвращай его. Пусть вернётся сам.

― А если не вернётся? ― забеспокоился Хань.

― Ну не судьба тогда, ― приканчивая осьминога, проворчал Крис.

― Не судьба? Ты издеваешься?!

― Тогда хватит ломать комедию. Просто признай наконец, что есть человек, способный тебя выносить. Он может жить с тобой и даже выживать, он способен вытерпеть все твои безумные выходки, его не пугают твои заско… особые запросы как в постели, так и вне постели, он тебе нравится, ты всем доволен. Подумаешь, кореец, могло быть и хуже. Просто прими то, что имеешь, и лови кайф.

― Ты сам-то чего такой довольный? ― заподозрил неладное Хань.

― Почему бы и нет? Стоило вернуться хотя бы из-за того, чтобы полюбоваться на влюблённого тебя ― редкое же зрелище. Ну и я никогда не слышал такой дурацкой истории о зарождении чувств, так сказать. Так вляпаться мог только ты. И раздуть из обычной влюблённости грандиозную трагедию.

― И ничего я не раздувал, ситуация сложная.

― В каком месте? Вы живёте вдвоём уже пару месяцев. Ну позвони кому-нибудь из бывших, переспи с ним и посмотри, чего тебе захочется. Хотя вариант плох уже тем, что кто-то из бывших именно бывший. Если бывший, значит, тебя не устроил. А этот твой кореец точно нынешний, а не бывший. Значит, он тебя устраивает. Правильно я рассуждаю?

― Ты не рассуждаешь, а несёшь какой-то бред. Спать с кем-то и жить всегда ― это разные вещи.

― Господи… ― Крис откинулся на спинку стула. ― Ты и спишь, и живёшь прямо сейчас со своим корейцем. Тебе нравится?

― Послушай, я не…

― Это ты послушай! Мы оба прекрасно знаем, что у тебя хорошо язык подвешен, и ты можешь сейчас наплести кучу всего весьма убедительного в оправдание собственных заскоков. Но это всё ерунда. Я задал тебе простой вопрос. Ответь на него точно так же просто. И ответь честно ― себе. Тебе нравится жить с этим полицейским из Кореи?

― Допустим. ― Хань покрутил чашку с кофе и вздохнул. ― Но я совсем ничего не знаю о нём. И не знаю, нравится ли ему.

― Не усложняй. И не пытайся решать за него. Реши только для себя, нужно тебе это или нет. От твоего решения и зависит всё остальное.

― Хорошо, допустим, мне это нужно. Ладно. Что бы ты сделал на моём месте?

― Получил бы его любым возможным способом, привязал бы к себе намертво и навсегда, но я же собственник, ты знаешь, ― Крис снисходительно усмехнулся с видом человека, который выглядит на миллион баксов и знает об этом.

Хань уставился на дно своей чашки, жаль, гадать на кофейной гуще не умел. Крис во многом прав, но признать это трудно. К тому же, даже Крису Хань не мог рассказать всего. Особенно ― рассказать о страхах и неуверенности. Хань всегда несколько небрежно обращался с людьми, это казалось нормой после его жизненного опыта. И он сам всегда уходил первым, ставил жирный крест на связях, которые его не устраивали. Никогда прежде он не задумывался о том, что поставить крест могут на нём самом. И сейчас он боялся именно этого, боялся, что Чонин поставит на нём крест и исчезнет из его жизни вместе с этим дурацким мандариново-табачным ароматом, каким ныне благоухала одежда на Хане. И не только одежда. Иногда Ханю казалось, что этот аромат впитался в его кожу.

Но разве признание каких-то там отношений способно удержать Чонина? Ведь Хань даже не представлял, как Чонин воспринимает их связь. Хотя что там представлять? Завалил в темноте приглянувшегося парня, тот даже возражать не стал, потом напросился в арендаторы, спал с Ханем, уходил на работу, возвращался, получал ужин, делал Ханю приятно в постели, опять засыпал, чтобы проснуться и уйти или пошпионить. Бесконечное хождение по кругу. Без отношений и обязательств. Только аренда жилья и секс. Как сам Хань на месте Чонина это воспринимал бы? Как “хорошо устроился”, конечно. Но все эти рамки придумал именно Хань. И он понятия не имел, что творилось в голове у Чонина ― тут Крис вновь прав.

Хотя он забыл кое-что ― постоянные ссоры, изгнания и возвращения.

Бред какой-то, а не отношения. И хуже всего то, что Хань хотел оставить этот бред в собственной жизни.

― Ты пытаешься достичь просветления и стать буддой или думаешь, как признаться в любви своему корейцу?

― Какой ещё любви? ― немедленно зашипел на Криса Хань.

― Твой кореец тебя не хватится? Поздно уже. Или он у тебя не ревнивый?

Хань не знал, ревнивый Чонин или нет. Ни разу не видел подобного, если не считать запуганных бывших и потенциальных будущих. Но Хань ни разу не видел, как именно Чонин этих кадров запугивал. Он их даже не знакомил друг с другом, но бывшие и потенциальные будущие продолжали удирать от Ханя со скоростью света.

― У него сегодня работа, вернётся только завтра.

― Ты уверен, что это именно работа? ― с безразличным видом спросил Крис.

― Это полиция. У них бывают такие операции. Да и зачем ему лгать?

― Чтобы порезвиться на стороне? Вдруг ему мало тебя одного? Ну раз уж он в состоянии выдерживать тебя и все твои заскоки, то… Почему бы и нет?

― Ненавижу тебя, ― поразмыслив, признался Хань, потому что прикинул страстность Чонина, умножил на то, что знал, и пришёл к неутешительным выводам. ― Пожалуй, куплю ему горячий шоколад и лёгкий перекус, схожу и отнесу…

― Кажется, ты сам тот ещё ревнивец.

― С чего бы? Просто хочу увидеть его. Мне нравится смотреть на него. Что в этом плохого?