Казуя отложил в сторону доклад из технического отдела и неторопливо выбрался из кресла. К вечеру он подготовился и уже облачился в халат. Он спокойно подошёл к заключённому, окинул его равнодушным взглядом, ухватил за плечо и подтолкнул в сторону спальни. Кровать пачкать не хотелось, поэтому Казуя свалил гостя на дежурную софу, заранее обтянутую целлофаном. Перевернуть лицом вниз и поставить на колени ― дело одной минуты. Шестьдесят седьмой затрясся в ожидании неизбежного. Напрасно. Развлечения в таком ключе Казуя не особо любил, но выбирать не приходилось. Заключённый не вызывал желания снять с него наручники и зайти так далеко, как хотелось бы. В этом вопросе Казуя доверял исключительно капитану, пусть тот тоже на подвиги не вдохновлял, но хотя бы умел доставлять удовольствие.

Он выудил из кармана халата тюбик с гелем, выдавил немного прозрачной субстанции на руку, смазал меж ягодиц заключённого, затем, распахнув полы, обхватил собственную плоть и поработал над ней, уставившись на бёдра шестьдесят седьмого. Мягкие не по-мужски. Желания они не вызывали, но выглядели по-своему красиво. Он даже со звучным шлепком припечатал ладонь к ягодице шестьдесят седьмого. Звук возбудил куда лучше, чем вид.

Казуя сжал пальцами податливые бёдра и качнулся вперёд, медленно вошёл в горячее дрожащее тело и почувствовал приятное давление и скольжение.

Неплохо.

Прикрыв глаза, он спокойно и размеренно задвигался. Шестьдесят седьмой скулил по-бабьи и шипел сквозь зубы ругательства и пустые угрозы, мешая их с просьбами и мольбами. Уж лучше б заткнулся и вёл себя с достоинством. Глухое раздражение постепенно нарастало. В конце концов, Казуя перестал думать о невольном партнёре и постарался получить удовольствие сам. Вышло быстро и не очень-то впечатляюще.

Он успел принять душ до прихода Фьюри и оттащить заключённого к входной двери. Судя по влажным дорожкам на щеках, шестьдесят седьмой мало на что годился ― легко и быстро сломался, а ведь должен бы знать, что рано или поздно в спальне полковника или курилке тюремщиков побывает каждый из заключённых.

Фьюри забрал шестьдесят седьмого и вернул в камеру ― все наверняка это видели. И поняли, куда забирали их собрата по несчастью. Через несколько дней сцена в душе повторится, только насиловать будут шестьдесят седьмого.

Брайан вернулся через десять минут и заглянул в кабинет.

― Господин Мишима?

― Заходи, ― кивнул Казуя. Он налил капитану стакан виски, который тот принял со спокойным выражением на лице, изукрашенном шрамами не хуже, чем лицо самого Казуи. Они прогулялись в спальню, и на сей раз Казуя предпочёл кровать. Он вытянулся на шёлковых простынях и прикрыл глаза в ожидании. Брайан разделся по-военному быстро и чётко, неторопливо навалился на него и кончиками пальцев скользнул меж ягодиц, подразнил медленными поглаживаниями.

Маленькая игра, впрочем, глупо было ожидать от Брайана большего. Их связь напоминала необходимый обоим симбиоз. Технический. Казуя нуждался в удовольствии определённого рода, а киборг ― в длительной разрядке. С другой стороны, это всё сводилось к голой механике. Возможно, этого хватало Брайану, но не хватало Казуе. Однако выбирать ― опять же ― не приходилось: он не мог заменить Фьюри ― некем, никто больше не обладал такой выносливостью, и наоборот ― никто больше не выдержал бы разрядку киборга, только Казуе хватало на это сил. Оба достаточно сильны друг для друга и намного сильнее всех прочих.

Плоть Фьюри мягко вошла в его тело, затем последовали короткие мощные толчки под аккомпанемент рваных выдохов. Казуя чуть закусил губу с тихим низким стоном и приготовился к долгому марафону. Никаких нежностей, ничего лишнего ― лишь в какой-то степени однообразные движения, но они в итоге приводили к желанному наслаждению. Глупо требовать чего-то ещё, если есть хоть такое. Не то чтобы не хотелось большего, хотелось, конечно, но Казуя прекрасно понимал, что с Брайаном по-другому невозможно. Брайан, по сути, больше машина, чем человек.

Но даже машины порой довольно, чтобы подарить нужную иллюзию…

Говоря по чести, Казуя происходил из значительной и влиятельной семьи, поэтому должность начальника тюрьмы у многих вызывала законное недоумение. Как же так? Наследник одного из самых богатых людей ― и всего лишь начальник тюрьмы?

Тем не менее, такова реальность.

Любящая мать осталась далеко в прошлом, как и заблуждения на счёт отца. Отец счёл его слабым для наследника и не скупился на унижения, даже пытался убить. И большую часть жизни Казуя провёл в плену ненависти, одержимый одним лишь желанием ― уничтожить отца. Он умер вместе с матерью, а жить продолжало тело, ведомое единственной целью. Он был мертвецом, которому ненависть застила взор и дарила иллюзию жизни.

Когда главное стремление осуществилось, остались только тело и смерть. Без желаний и без иллюзий. Он просто плыл по течению: принял пост, что сулил отдалённость от общества, принял порядки тюрьмы, принял серое существование. Потому что это полностью соответствовало его состоянию ― без желаний и иллюзий.

Местные развлечения обнажили ту часть его натуры, о которой он прежде не задумывался. Сначала он пользовался своей властью и брал то, что хотел, но это не приносило ему ничего, кроме минутного удовольствия. А потом так вышло, что он попробовал это с Брайаном. Мысль о том, что кто-то иной заботился о нём, заставляя тонуть в наслаждении, тоже дарила иллюзию. Иллюзию жизни. И он на время забывал, что давно уже мёртв.

Казуя пробовал это не только с Брайаном, но пока лишь капитану удавалось подобное в более или менее сносной форме. Лучший вариант из ныне возможных.

Поэтому… Поэтому он довольствовался тем, что имел здесь и сейчас.

Комментарий к 01

обложка:

https://pp.userapi.com/c625317/v625317763/19bd6/h23O2qR_xZs.jpg

========== 02 ==========

Через пару дней, когда Казуя любовался на знакомую сцену в общей душевой с шестьдесят седьмым в главной роли, пришло сообщение из министерства о новом заключённом. Новичку присвоили восемьдесят первый номер, прислали невнятное фото и досье.

Детали Казую заинтересовали необычностью ― в его тюрьму редко попадали военные. Майор спецназа, гражданин Южной Кореи, двадцать три года. Пожалуй, он станет самым молодым заключённым в тюрьме Зэт. Парень убил вышестоящего офицера во время спасательной операции. Причина: командующий принял неверное решение и настаивал на нём. Майор убил его, сделал всё по-своему и спас заложников без потерь. Точнее, единственная потеря ― тот самый вышестоящий офицер. Майора судили, причём он сразу признал свою вину и отказался от защиты. Наказание ― двенадцать лет в тюрьме Зэт.

Забавно то, что у этого мальчишки имелись в наличии награды, награды значительные и много, зато отсутствовали родственники. Если с ним приключится что-то нехорошее, вряд ли хоть кому-то будет до этого дело. Печально.

Отдельной пометкой в досье шло предупреждение о фатальной несовместимости майора с дисциплиной. Как мило. И чуть ниже ― рекомендация направить его в технический отдел.

Казуя умел заранее определять, что за птица тот или иной заключённый. И опыт ему подсказывал, что с новичком будет весело. Очевидно, карцер и помещения для экзекуций придётся использовать чаще, чем прежде. Личная встреча расставит всё по местам, и она неизбежна, ведь полковнику полагалось нацепить на нового заключённого маркер. Во время личных встреч он, к тому же, любил расспрашивать заключённых о их ожиданиях и иллюзиях ― это тоже приносило пищу для размышлений и немного скрашивало серые будни.

В тюрьму новичок прибыл на следующий день. Капитан Фьюри немедленно проводил заключённого в кабинет начальника.

Казуя услышал стук, шум шагов у порога, но голову соизволил поднять не сразу, а тогда, когда дочитал медицинский доклад о ежемесячном обследовании заключённых. Он моргнул от неожиданности, потому что прежде серый кабинет вдруг обрёл яркие краски. Впечатление всего лишь, но болезненно реальное. Фото в досье заключённого и впрямь оказалось невнятным ― оно не передавало практически ничего.