При этом речь идет о нестандартной, во многом исторически искусственной ситуации - патологическом опережении производственными отношениями характера и уровня развития производительных сил, о навязывании обществу таких форм социальности, которые по многим параметрам игнорировали сложившиеся реальности и, в первую очередь, связанных с совокупными производительными силами общества, их уровнем и характером развития. Это действительно нестандартная ситуация, до марксистского проекта строительства социализма нигде и никогда не встречавшаяся в истории, но на которую работало все в теории и исторической практике марксизма и, главное, установка на то, чтобы не дожидаться возникновения и развития общественно-экономического уклада новой формации в недрах капитализма, начать движение к нему с захвата власти, чтобы с ее помощью установить вначале социалистические экономические отношения или то, что под ними понималось в то время, а затем на их базе достичь соответствующего уровня развития производительных сил. Но не ставится ли в этом случае историческая телега впереди исторической лошади, производственные отношения впереди производительных сил?
В их диалектике производительные силы более объективны, более предметны, вещественны, а потому более материальны, не подвластны произвольным изменениям, волюнтаризму и субъективизму, идущим от свободы воли человека. Больше того, именно производительные силы обладают непрерывной логикой развития, ибо их развитие, в отличие от развития производственных отношений, в интересах всех классов и слоев общества, не говоря уж о том, что ни при каких исторических обстоятельствах нельзя остановить непрерывный характер развития их ведущего элемента - человека. Только уничтожив в человеке человеческое начало, можно остановить развитие человека, а вслед за ним и развитие производительных сил. А до тех пор они развиваются в связи и на основе развития человека, логикой непрерывного развития. И это не в меньшей мере касается производственных отношений.
Они - отношения между людьми, а потому развиваются и изменяются на основе развития и изменения человека, того содержания, которое в нем уже содержится, а не того, которое только еще должно будет возникнуть, в связи и на основе развития и изменения реально существующих производительных сил общества, а не их исторического идеала. А потому в любом случае именно производственные отношения надстраиваются над производительными силами, над уровнем развития их субъектного и предметного элементов - человека и средств производства, материально-технический базы общества, но никак не наоборот. Попытка за счет производственных отношений, того, что надстраивается над фундаментом общества, поправлять, а, тем более, перестраивать ведущие конструкции самого фундамента, создает абсурдную ситуацию не только в строительстве, но и в отношениях производительных сил и производственных отношений, в которых производственные отношения должны соответствовать характеру и уровню развития производительных сил, но никак не наоборот.
Перефразировав известное высказывание классика, можно сказать: не общество во главе с феодалом создает водяную мельницу, а промышленный капиталист паровую, а как раз наоборот - водяная мельница дает общество во главе с феодалом, а паровая мельница общество во главе с промышленным капиталистом. Изменить взаимоотношения между этими составляющими нельзя, не погрешив против природы причинно-следственной зависимости в истории в принципе. Быть крепостным или феодалом, пролетарием или капиталистом, рабом или рабовладельцем - не прирожденное природное свойство, с которым человек рождается сам по себе, независимо от того общества, в котором он живет. Но это и не просто то социальное качество, которое он приобретает прижизненно в зависимости от того общества, в котором он живет, от той системы общественных отношений и, прежде всего, производственных, в которую он оказывается вовлеченным всей своей жизнедеятельностью.
Всякое социальное качество не есть качество вообще, оно всегда есть качество чего-то, зависит от того, качеством чего оно является. В данном случае оно есть качество определенных производственных отношений лишь только постольку, поскольку до этого стало качеством определенных производительных сил, определенного уровня и определенного характера их развития. Тип отношения к природе, обусловленный господствующим типом предмета и орудия труда, обусловливает тип того общества, в котором и которым живет человек, тех социальных качеств и смыслов, которые обусловливают его бытие как человека.
В конце концов, производственные отношения - это не нечто рядоположенное с производительными силами общества, это отношения внутри самих этих сил - между людьми в процессе общественного производства и движения общественного продукта от производства до потребления. Они являются социальной формой существования производительных сил, придают не только им, но и всем общественным явлениям и обществу в целом исторически определенное социальное качество. А потому они должны соответствовать производительным силам, быть адекватной социальной формой их существования, что предполагает, что не только отставание, но и опережение в развитии производственных отношений превращает их в оковы развития производительных сил. И уже опыт военного коммунизма, попытка внеэкономического, директивного введения коммунизма и, тем более, в исторически сжатые сроки, "с сегодня на завтра" убедительно показала, что преждевременно навязанные или искусственно созданные новые производственные отношения, не могут служить не только формой развития, но и просто формой существования уже имеющихся производительных сил.
Недопустимо апеллировать в человеке к тому, носителем чего он объективно не является. Всякое социальное качество, которое опережает развитие производительных сил и которое им навязывается, ничего, кроме экономического хаоса или застоя, породить не может. Человек, как элемент производительных сил общества, функционален лишь в тех социальных формах своего существования, которые соответствуют его сознанию, его объективным материальным интересам и должны быть созданы самим этим человеком. Он функционален в тех социальных формах, в той степени и так, как это соответствует уровню материально-технического развития общества, он функционален в пределах этого уровня.
Таким образом, нельзя навязать ускоренного развития производительным силам за счет опережающего развития производственных отношений. Именно момент соответствия между ними является моментом развития производительных сил. Они стремятся к нему, как к адекватным условиям своего существования и развития, и очень болезненно реагируют на всякий момент несоответствия, будь то отставание или опережение. Но если отставание производственных отношений от уровня и характера развития производительных сил - это вполне закономерный результат естественноисторического развития общества, преодолеваемое, в частности, и революционным путем, то опережение результат во многом искусственных, а потому утопических действий, никак не учитывающих уровень формационного развития страны.
Даже самые верные истины, если их пытаться реализовать преждевременно, становятся утопией. В этом смысле утопией является не только то, что ошибочно по своей сущности, но и то, что таковым не является, но становится, как только его пытаются реализовать без учета конкретности времени и места, без учета реальной реализуемости здесь и сейчас. Нельзя осуществить сегодня то, что должно стать делом лишь завтрашнего дня и, тем более, то, что является делом далекого будущего. Именно с такого рода аномалией в своем историческом развитии имела дело Россия на протяжении почти всего XX века своей истории.
Трудно спорить с тем, что основная часть советского периода истории России прошла под самыми радикальными лозунгами реализации в истории самых радикальных идей. В практике исторического творчества это выразилось в постоянном стремлении не считаться со сложившимися историческими реальностями, перепрыгнуть через них, через этапы развития в истории, через сложившиеся и действующие закономерности. Существенная часть советского периода истории стала периодом не только небывалого в истории исторического энтузиазма и романтизма, но и безудержного исторического волюнтаризма и субъективизма, непомерного перенапряжения не только сил человека, но и самой ткани социальности, навязывания ей произвольных отношений, в том числе и экономических.
