Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Больше и хуже того, само историческое творчество в историческом пространстве России умудрились свести только к формационному, только к социально-экономическим альтернативам развития, в пределе - к капитализму и социализму, тем самым в итоге совершив подмену вечного на преходящее, целого на его части, России на исторически преходящие формы ее формационного бытия в истории. Абсолютизировав формационные формы творчества в истории, мы тем самым начали терять Россию, ибо начали терять Россию в пространстве цивилизационного бытия истории - Россию как локальную цивилизацию. Мы просто выталкиваем Россию за пределы цивилизационной логики истории, органичной ей цивилизационной исторической реальности и, следовательно, за пределы реальности вообще, ибо русско-российская историческая реальность - это единственная, в которой Россия может не только существовать, но и утверждать себя в качестве России. И переломным моментом во всех этих процессах стал Октябрь 1917 года.

Это многое объясняет в последующем внимании к нему. Октябрь 1917-го, по существу, определил все в отечественной истории XX столетия - и то, чем он стал для России, и чем стала Россия в нем, реальность всех основных действовавших и некоторых еще продолжающих действовать тенденций исторического развития. Так что понять феномен России таким, каким он сложился за XX столетие, нельзя без понимания феномена Октября 1917-го в ее истории и, в частности, без тех закономерностей, понятий, ценностей и смыслов, которые вошли в отечественную историю вместе с последней русской революцией, без осмысления их действительной исторической сущности. Много, слишком много объяснительных причин стягивает к себе Октябрь 1917-го. Именно это и, в общем-то, бесспорное обстоятельство без особых на то оснований стало объектом непомерного скепсиса. И дело не просто в естественных, особенно с течением времени осуществляемых переоценках исторического прошлого, во многом уточняющих место и роль Октябрьской революции в отечественной и мировой истории, но и в явной недооценке и того и другого, в недопустимых масштабах примитивизации в истолковании самой исторической сущности последней русской революции, просто в беспардонной тенденциозности.

Речь идет о наметившейся тенденции великие трагедии и великие свершения великой нации в великой истории превратить в подленький фарс, не в нечто, что помогает понять эпоху, а в нечто, что дает дополнительный повод если не свести с ней счеты, то хотя бы просто поиздеваться над ней, не исключая при этом даже национальных святынь. А задача заключается как раз в обратном - растабуировать подлинную историческую память нации, понять эпоху, дабы окончательно не заблудиться в ней. Увы, но мы являемся свидетелями как раз обратного процесса: в России чуть ли не на постоянной основе присутствует не уважение к собственной истории, к историческому выбору собственных предков. А они, в ряду прочих достоинств, были явно не глупее нас, и у них была своя система исторических вызовов. Они дали свои ответы на них. И их выбор мы можем не разделять, но должны не только уважать, но и обязаны с ним считаться, хотя бы потому, что благодаря именно этому выбору наша история и мы в ней есть то, что мы есть, и мы уже не можем быть иными, ибо для этого, как минимум, иной должна была быть наша история. Только так и не иначе можно сохранить историю в нации и нацию в истории и для истории.

Итак, Октябрь 1917-го - событие достаточно эпохальное и при этом не только в масштабах российской истории. И как всякое эпохальное событие, затронувшее почти все, что было историей и кто был в истории XX столетия, оно породило колоссальное многообразие оценочных суждений, в том числе и крайних, от признания Октябрьской революции чуть ли не исчадием ада на Земле и до приравнивания ее по значению почти ко второму пришествию Христа. Разумеется, она не была ни тем, ни другим, не была многим из того, что ей пытались и до сих пор пытаются инкриминировать, но не была и многим из того, чем она якобы осчастливила человечество. Но она была и была не просто революцией, но и Великой революцией, великой во всем, в том числе и в трагедии. Но это участь всех революций и особенно великих. В истории не бывает великих дел без великих потрясений, а великих потрясений без великих трагедий. В этом отношении Октябрьская революция не является каким-то исключительным событием, она не первая и, думается, еще не последняя социальная революция в истории человечества.

И вместе с тем в ней содержался такой компонент, который делает ее явлением совершенно особого рода в ряду других социальных революций и, тем более, в истории России. Она стала нечто большим, чем только социальной революцией - способом перехода в конкретных исторических условиях России от одной общественно-экономической формации к другой, но и на этой основе ничем не оправданной попыткой самоотрицания России, ее преодоления в истории в качестве России, разумеется, не во всем, но в таких жизнеопределяющих свойствах, вне которых она есть ничто - НЕ Россия. На эту сторону вопроса стоит обратить особое внимание, так как она, увы, еще не стала достоянием истории. Многое, что пришло в нашу историю с Октябрем 1917-го, не ушло в историю даже с Августом 1991-го, хотя он и был запоздалой и, увы, далеко не адекватной реакцией на крайности 1917 года. Все это актуализирует анализ феномена Октябрьской революции в терминах социальной философии, и прежде всего сравнительного формационного и цивилизационного анализа. Имея значение сам по себе, он позволяет многое объяснить не только в том, что с нами произошло, но и в том, что до сих пор происходит. При этом, естественно, нас будет интересовать не сама по себе событийная канва истории, не частности исторического бытия, а то, что лежит в их основе,- конечные основания и причины бытия в истории.

В связи с этим, признавая ложь и утопии Октября, следует признать его реальности и правду. А они таковы, что с формационной точки зрения, Октябрь 1917-го стал, при всей его противоречивости, величайшей революцией в истории человечества, открывшей эру социально-экономического освобождения человека, преодоления всех основных форм его отчуждения в обществе и истории, самого феномена отчуждения. Он стал переломным событием на пути превращения человека из средства исторического развития в его абсолютную самоцель - процесс, совершаемый на острие формационного прогресса истории. Смена формаций, стадий исторического развития - это не случайная игра в изменении отношений собственности и власти, в преобразовании основ социальности человека. Это направленный, целостный и необходимый во всех своих ключевых моментах процесс, который должен завершиться разрешением основного противоречия всей формационной истории человечества противоречия между сущностью человека и его существованием, свободой и необходимостью, опредмечиванием и самоутверждением, индивидом и родом, превращением природы социальности в пространство свободного и всестороннего развития социально-деятельной сущности человека.

В этом процессе смены общественно-экономических формаций Октябрь 1917-го не был случайным явлением, отклонением от магистрали формационного прогресса ни мировой, ни российской истории, коль скоро она является неотъемлемой частью мировой. Он стал явлением глубоко закономерным и необходимым, подготовленным всем предшествующим формационным прогрессом и России, и человечества в целом. Именно потому, что она дала более или менее, не во всем, но в основном адекватные ответы на формационные вызовы исторического прогресса, подчеркнем, своего времени, Октябрьская революция адекватно укладывается в формационную логику истории, ни в каком смысле не нарушая ее магистральных закономерностей. Не случайно она не стала одинокой в истории. Закономерности в истории вообще не ходят в одиночестве. В мире, вслед за революцией в России, прокатилась не одна волна революционных потрясений аналогичной исторической направленности.

Они были дополнены радикальными системными реформами капитализма, главный исторический смысл которых сводился к его социализации, к преодолению его классических свойств - процесс, с особой интенсивностью продолжившийся на технико-технологической базе новых производительных сил общества, созданных современной научно-технической революцией, и не затухающий по сей день. Общий дух всех этих формационных изменений человеческого общества за XX столетие вполне соответствует общему духу Октябрьской революции, ее общей направленности на преодоление отчуждения человека от собственности, власти, культуры, природы, истории, другого человека, самого себя. Ее историческая реальность совпала с реальностями формационного прогресса истории, весьма противоречиво, но совпала. Но на то она и революция.

57
{"b":"60559","o":1}