Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Все это вскрывает главную болевую точку в содержании и поведении современной властной и духовной элиты России, концентрирующейся вокруг того, что именно она стала носителем кризиса цивилизационной, исторической и национальной идентичности, на этой основе организовав невиданный в истории развал собственной страны и нации. Это многое объясняет в том, почему оказался возможным сам этот развал. Мы до конца никогда не разберемся ни в истинных причинах развала России-СССР, ни в механизмах приватизации, ни в способах, ни в действительных целях реформирования страны, если не поймем, что главной характеристикой новой экономической, политической и интеллектуальной элиты, захватившей властные позиции в Августе 1991-го, является то, что эта элита мыслит и действует не как национальная, а как вненациональная, в ряде случаев открыто связывая себя, свои интересы и даже политическую судьбу не с собственной нацией, а с той престижной международной средой, куда она в обход этой нации стремится. В итоге рождается новое и неожиданное противостояние новой российской элиты основной массе населения страны, в котором ему придаются все статусные характеристики туземного, оттесняющие его в своеобразное колониальное гетто, выход из которого окажется весьма проблематичным без изменения ценностных ориентаций элит и, прежде всего, без изменения их национального статуса.

Россия потерпела поражение не извне, а изнутри - со стороны форм активности вненациональной России и в ней, в первую очередь, вненациональных элитных групп. Это уникальная историческая ситуация, когда собственная элита предает собственную нацию, подчеркнем - не политический режим и олицетворяющие его идеи, в данном случае коммунистические, а то, что за всем этим стоит, более глубокие основания национального бытия в истории - исторические итоги развития собственной страны, ценности цивилизационной и национальной идентичности, фундаментальные национальные интересы. В истории, которая претендует на то, чтобы быть национальной, такое возможно, если эта элита не является национальной, если не идентифицирует себя со своей собственной страной и собственной нацией.

При этом ни одна страна и ни одна нация не могут быть готовы к предательству, которое приходит со стороны части собственной властной и духовной элиты. Они бессильны перед ним, ибо предательство приходит от тех слоев общества, которые отвечают за организацию государства в государство, нации в нацию, общества в общество, отвечают за все, что защищает и общество, и нацию, и государство от всех процессов их распада и разрушения. И вдруг именно эти слои, олицетворяющие, казалось бы, мозг и силу нации, выступили инициатором всех процессов безудержного распада и во многих отношениях бессмысленных разрушений. Их экономической основой стал идеал ничем не ограниченного обогащения, не ограниченного даже фундаментальными интересами страны и нации. На пути к обогащению и власти элита сняла с себя если не все, то почти все ограничения и, прежде всего те, которые были связаны с ценностями идентичности - со святынями в своей собственной душе, то, что не позволяет строить отношения со страной и нацией по произвольной логике. На продажу было выставлено все - от национального достоинства и исторических святынь, бриллиантов Гохрана и детей детских домов и груды металлолома. Все, что имело хоть какую-то цену и ценность, стало объектом купли и продажи. В пространство рыночных отношений было вовлечено все, включая сюда и то, что тотчас же разрушается, как только соприкасается с этим пространством - убеждения, принципы, идеи, идеалы.

Все это стало конвертироваться во власть, а власть в собственность. Возможным стало все - все, что становится фактором обретения власти и собственности. Так были задействованы факторы отбора в элиту, которые исключают ее становление в качестве элиты. То, что под ней подразумевается, готово прогибаться под любые интересы, любые идеи и любую идеологию, лишь бы они были гарантами либо сохранения власти и собственности, либо средствами их достижения. Российская элита обнаружила колоссальную политическую мимикрию: всякий раз приобретать политическую окраску в зависимости не от того, какая в настоящее время Россия, а от того, какая в ней в настоящее время власть.

В итоге элита идет не за Россией, а только за властью, тем самым превращая Россию в нечто не во имя чего, а посредством чего осуществляется ее бытие в истории. Главным историческим поводырем оказывается не вечное в России, а преходящее в ней - власть. Итогом стало и другое: Россия и до Августа 1991-го и после него не имеет до конца идентичной своей исторической и национальной сущности национальной элиты. Противоречие, сложившееся между национальной сущностью России и вненациональной сущностью ее политических элит, трансформируется в другое противоречие - между необходимостью продолжить историю России как России и неспособностью политической элиты это осуществить.

Дело, таким образом, не только в том, что часть властной элиты в своих отношениях со страной и нацией постоянно стремится к воспроизводству тоталитарных форм отношений, строить их так, как будто она приватизировала не только государство, но и историю и даже саму нацию. Дело еще и в другом - властная элита в России, ее значительная часть не имеет национальных ценностей в основании своего сознания. Отчужденная от них, она оказывается отчужденной и от России, отчужденной уже в ценностях самого своего сознания. Она не знает или даже хуже того - просто не хочет знать, на каких принципах, ценностях и идеалах основывать свое политическое бытие. И как следствие этого, в лучшем случае держится за столб дыма абстракций, в худшем - за коррупцию, и при этом в условиях, когда дует суровый ветер истории, не прощающий безосновных, не укорененных в национальной почве способов бытия в истории.

Для властной элиты современной России пробил час исторической истины, когда она должна определиться: политической элитой какой страны и нации она является - Великой России или НЕ-России. Россия находится в точке духовной и исторической бифуркации, и многое будет зависеть от того, за кем пойдет сознание вообще и властной элиты прежде всего. Пора заканчивать национально безосновное и анонимное бытие России в истории. Пора осознать, что ценности национальной, исторической и цивилизационной идентичности - это и есть тот камень, отвергаемый строителями, но который и должен лечь во главу угла всякого бытия России в истории. Властная элита России стоит перед выбором: если она хочет, чтобы Россия шла за ней, а не против нее, для этого необходимо, чтобы она шла за Россией, отдалась внутренней логике ее исторического развития - и цивилизационного, и формационного.

Властная элита России - это плоть от плоти ее интеллигенции. Противоречия и зазоры, существующие здесь между властью и интеллигенцией, не носят принципиального характера. В своей основной массе властная элита России рекрутируется из духовной, во всяком случае, именно здесь, в этой среде находит самые глубокие духовные факторы детерминации своего поведения в истории. А потому не только всякий народ достоин своего правительства, но и всякая его мыслящая часть. Она определяет если не все, то многое в сущности существующей власти. И многие ее пороки - это перенесенные во власть пороки мыслящего слоя нации, среди которых главным является ее вненациональность.

Еще Г.П. Федотов в качестве характерологической черты русской интеллигенции выделял ее национальную и историческую беспочвенность. "Русская интеллигенция есть группа, движение и традиция, объединяемые идейностью своих задач и беспочвенностью своих идей"1. И это странное сочетание идейности с беспочвенностью этой идейности, ее вненациональностью только усилилось за XX столетие, в его конце завершившись полной национальной аномией и анонимностью мыслящего слоя нации. В этом смысле национальная аномия и анонимность властных элит в России - это продолжение и выражение во власти национальной аномии и анонимности большей части российской интеллигенции, которая окончательно запуталась во всех идейных "измах" ХХ столетия, на этой основе основательно запутав и страну, и нацию. Вненациональность отечественной интеллигенции, пожалуй, единственный случай в мировой истории, когда та часть общества, которая, казалось бы, самим своим местом в социальной структуре общества и общественно-экономическом разделении труда призвана выражать и воплощать самые сакраментальные черты национальных начал собственной истории, если не предает, то остается безучастна к судьбам этих начал и, следовательно, к судьбам собственной нации и истории.

246
{"b":"60559","o":1}