Пространство ближнего зарубежья должно превратиться в пространство паритетных отношений, а не таких, которые ориентированы на сохранение отношений с Россией в качестве вечного донора, подпитывающего историческое бытие стран ближнего зарубежья. У России впредь, если и есть друзья, то только как продолжение ее национально-государственных интересов, ибо друзья, как доказала история, приходят и уходят, а Россия и ее интересы остаются. У России, таким образом, в мире больше нет вечных друзей, а есть вечные национальные интересы, которые должны создавать вечных друзей, логикой интересов приковывая к себе всех тех, союз с которыми отвечает ее вечным интересам. В России пришло время не исторической сентиментальности и геополитических иллюзий, а России, ее национально-государственных интересов. В России пришло время исторической и геополитической определенности: либо с нами, либо без нас. Третьего здесь не дано. И не надо.
Не должно быть дано здесь и другого - попыткам превратить геополитическое пространство России в пространство для действия эсэнгэвского интернационализма - своеобразной разновидности пролетарского, но в том его значении, которое под лозунгом былого исторического единства или даже "дружбы народов", позволило бы превратить геополитическое пространство России в пространство для действия всевозможных диаспор и землячеств, считающихся с Россией только на расстояние своего национального интереса. Проблема в данном случае заключается в том, что Россия в себе и для себя национально не сосредоточенный феномен и не только на уровне государства российского, но и на уровне самоорганизации самого населения.
Это делает население России национально беззащитным перед экспансией этнически хорошо сплоченных инонациональных структур, не укорененных в национальной и исторической России. И дело не только в том, что они инонациональные, но и главным образом в том, что они не считаются с ценностями идентичности России, предпочитая внутри России выстраивать то национальное пространство бытия, которое идентично им, но не идентично самой России, тем самым провоцируя кризис идентичности уже в геополитическом пространстве самой России. Выход из этой ситуации элементарен: в России не все возможно и Россия сама должна определить границы возможного в России. И это ее естественное право - право на СВОЕ в своем историческом и геополитическом пространстве и, главное, на то, чтобы оно стало еще и доминирующим в нем.
Для России мир не ограничивается республиками бывшего СССР и их проблемами, которые во многом еще остаются внутренними проблемами. И главной задачей в этой связи является скорейшее достижение геополитической определенности: какие из этих проблем останутся внутренними, а какие станут все-таки внешними. Без этой определенности не может быть не только геополитической определенности, но и определенности во внешней политике в целом. Но при любом геополитическом размежевании на просторах Евразии останется Россия, и весь вопрос в этой связи заключается в том, в каком именно геополитическом качестве. Логика истории подсказывает: поведение России в мире должно стать поведением одного из центров локальных цивилизаций современности. На все, что окружает и что происходит вокруг и, тем более, в самой России, у России должен быть локально цивилизационный взгляд, с позиций русско-российских основ бытия в истории, с позиций специфического центра интересов в истории, главным из которых является тот, который обеспечивает сохранение России в мире в качестве Великой России.
В определяющей мере это проблема не внешней, а внутренней политики, ибо нельзя быть Великой Державой современности и, тем более, центром локальной цивилизации без экономического могущества, без развитой культуры, политического единства и стабильности, социальной гармонии и великой духовности. Поэтому задача внешнего присутствия России в мире сводится к созданию благоприятных внешних условий для оптимизации внутреннего бытия нации. В своем отношении к миру Россия должна опираться на приоритет внутреннего развития над всяким внешним присутствием в мире. Это предполагает широкий спектр геополитического проявления России в мире, главным итогом которого должна стать политика, позволяющая плодить во всем мире не врагов и противников, а друзей и союзников. Мир, в котором доминируют наши друзья и союзники, будет миром за Россию, а не против нее. Мы решительно должны противостоять лишь тем, кто против России, и в этом найти себе как можно больше союзников и друзей.
Но не все в мире определяется отношением России к миру, но еще и отношением мира к России, общими тенденциями в развитии мировых процессов. Рассмотренные с цивилизационной точки зрения, они обнаруживают реальность становления многополюсного мира, являющегося отражением его локально цивилизационного размежевания - процессов геополитической интеграции и дифференциации, базой которых являются локально цивилизационные центры современной истории. Россия должна вписаться в эти процессы, предварительно определившись в главном - в основах собственной цивилизационной и геополитической идентичности, ответить на вызов кризиса идентичности, в котором она пребывает в настоящее время: заново определить свою цивилизационную идентичность на русско-российских основах и главные геополитические императивы. Они будут такими, какой станет новая цивилизационная идентичность России.
Если она станет русско-российской, а иной не может быть по определению того, что есть историческая и национальная Россия, то Россия обречена самой логикой цивилизационного бытия и развития в истории быть одним из центров цивилизационной локальности и, соответственно, геополитической силы, интегрирующей в себе и для себя все ценности идентичности, культурные и духовные смыслы, все интересы - экономические, социальные, политические, обретающиеся в великом геополитическом евразийском треугольнике, образованном христианским Западом, мусульманским Югом и Юго-Востоком, конфуцианским и будда-индуистским Востоком. Именно здесь место цивилизационного своеобразия России, ее геополитической реальности в качестве России-цивилизации - центр геополитической консолидации русско-российской Евразии.
В таком своем цивилизационном и геополитическом статусе Россия неизбежно будет испытывать вызовы-давления по периметру всего геополитического треугольника: со стороны Запада, готового потеснить Россию с ее европейских рубежей; со стороны мусульманского Юга и Юго-Востока, способного навязать крайние формы нестабильности в части Поволжья и Приуралья и уже навязавшего их на Северном Кавказе; со стороны конфуцианского Китая, геополитическая непрогнозируемость которого столь же велика, как велик и сам Китай. В любом случае Россию ждет непростое геополитическое будущее как страны, потерявшей основы своей цивилизационной идентичности в истории и на этой основе контроль над своим жизненным пространством.
Правда, сказанное проясняет и главное условие, при котором возможна формулировка адекватных ответов на геополитические вызовы России: восстановление и развитие подлинных ценностей национальной и цивилизационной идентичности России, геополитическая консолидация на их основе, усиленная проектом формационной модернизации, адекватной цивилизационной логике развития России, а не логике ее преодоления в истории. Именно на такой основе Россия будет готова принять любой вызов истории, защитить основы локальности своего цивилизационного бытия в истории по всем азимутам геополитического давления.
Третий цивилизационный вызов - исторический. Россия - разделенная страна не только в пространстве, но и во времени и, думается, потому и оказалась разделенной в пространстве, что этому предшествовало разделение во времени. О чем речь? А все о том же, что уже дважды за одно столетие - в Октябре 1917-го и Августе 1991-го идея строительства "новой России" утверждалось через идею преодоления "старой", через идею радикального цивилизационного переворота, через попытку начать историю как бы заново в принципиально новых формах цивилизационной локальности. Именно в этой связи и на этой основе, на основе не только и не просто новой политической конъюнктуры, а именно новой цивилизационной парадигмы развития реализует себя постоянная, принявшая уже характер исторической патологии, тяга к переписыванию собственной истории, стремление свести с ней счеты с позиций не просто новых формационных перспектив исторического развития, а новых цивилизационных идеалов, рассматривающих собственное прошлое чуть ли не как одну сплошную и роковую ошибку.
