Все это побуждает к более внимательному отношению к феномену русского национального нигилизма, к его сущности, структуре, историческим последствиям функционирования в современном историческом пространстве России. Особый интерес представляет его структура, анализ тех социально-политических и духовных сил, которые в формах своей исторической и идеологической активности слагают феномен национального нигилизма в России.
И первым среди них следует выделить коммунистический национальный нигилизм. Конечно, по сравнению с началом ХХ века, к его концу он претерпел существенные изменения и в настоящее время под давлением реальностей истории пересмотрел наиболее одиозные стороны своей национальной идеологии и политики. Но не подлежит никакому сомнению: а) что именно коммунистический национальный нигилизм был первой и политически самой мощной силой, которая после Октября 1917-го средствами государства и тотального политического насилия институализировала в обществе русский национальный нигилизм в качестве официальной идеологии; б) эта идеология породила крайне уродливые формы национальной политики, которые в первые двадцать лет приняли выраженные формы антинациональной политики, и прежде всего антирусской и антиросийской направленности; в) и это не было случайным отклонением в развитии коммунистических идей, ибо они по природе своей вненациональны. Другое дело, что в исторических условиях России они приняли еще и крайне антинациональные формы. Но это вытекало отнюдь не только из конкретно-исторических и духовных условий самой России первой половины ХХ века, но все-таки еще и из глубинных основ самой коммунистической идеологии и прежде всего из такой ее неотъемлемой составляющей, как национальный нигилизм.
В самом деле, для коммунизма главным субъектом истории являются классы и, соответственно, классовые противоречия становятся основными противоречиями общественной жизни. Достаточно разрешить только эти противоречия, как сразу же свое решение найдут и все остальные, включая сюда и национальные, которые суть не что иное, как инобытие классовых противоречий. Больше того, в классовой структуре общества вообще есть один класс, самой логикой истории избранный выполнить миссию освобождения всего человечества от пут социальной несправедливости, построить общество всеобщего счастья и благоденствия, основанного на принципах коммунизма. Во исполнение именно этой миссии большевизм превратил русскую и союзные нации, саму Россию из самоцели своего исторического творчества в средство достижения вненациональных целей и смыслов, которые в основе своей оказались разрушительными для исторической и национальной России.
Национальное, русское в России подлежало радикальному преодолению, как нечто совершенно несущественное, побочное и даже случайное в истории, сверх того, как нечто принципиально препятствующее всеобщему братству людей. Если "лозунг национальной культуры есть буржуазный (а часто и черносотенно-клерикальный) обман" и "наш лозунг есть интернациональная культура демократизма и всемирного рабочего движения"64, то после такой классовой вивисекции от нее мало что остается и как от культуры и, тем более, как от национальной. Культура вообще не строится по классовому признаку, в любом своем классовом проявлении она остается национальной и становится тем больше культурой, чем больше становится национальной. Вот почему лозунг ее интернационализации, и тем более на классовой основе,- это не лозунг ее развития, а лозунг ее разрушения, во всяком случае, как национальной культуры.
В этой связи неудивительно, что не удалось достичь и всеобщего братства всех людей за счет классовой интернационализации культуры, интернационализации вообще. Это оказалось утопией. Зато с лихвой удалось другое: разрушить национальное начало России; дезинтегрировать цивилизационную логику ее исторического бытия и развития; накрепко связать идею социальной справедливости с идеологией национального нигилизма в ее крайних формах и на этой основе внедрить в архетипы русской духовности, и так далеко стоящей от национальной центрированности, нигилистическое отношение ко всякому национальному и в таких масштабах, которые являются неприемлемыми для гармоничного существования нации в истории.
Второй субъект идеологии национального нигилизма в России может быть определен как либеральный национальный нигилизм. Вместе с тем важно иметь в виду, что либерализм и национальный нигилизм, отнюдь не одно и то же. Может, и существует либерализм национально ориентированный, как стал под давлением реальностей истории к концу столетия национально ориентированным и коммунизм. Но в России в ХХ веке все стремится преодолеть Россию, стать вненациональным. В связи с этим либеральный национальный нигилизм прекрасно освоил геополитическое и духовное пространство России, основательно унавоженное идеологией и практикой большевистского погрома России.
И это не случайно, ибо по своему духу и сути коммунистический и либеральный национальный нигилизм - близнецы-братья. Их объединяет главное и кровное родство по признаку национального нигилизма, по стремлению преодолеть ценности исторической и национальной России. Крайности порождают лишь новые крайности. И в этом коммунистический и либеральный национальный нигилизм сходятся - в крайностях национального нигилизма. Для либерального национального нигилизма национальное начало истории, и тем более русское, столь же несущественно, случайно и преходяще, как и для коммунистического. Но есть и различия.
Если коммунистический национальный нигилизм абсолютизирует классовое начало истории, придавая ему все свойства вненационального, то либеральный абсолютизирует персоналистическое и общечеловеческое, лишая и то и другое неотъемлемой от них национальной компоненты. При этом важно понять, что и классовое, и личностное, и общечеловеческое присутствуют в человеческой истории, это объективные феномены, но не сами по себе, а в глубокой взаимосвязи друг с другом и на национальной основе. Они глубоко национальны и по форме и по своему содержанию и вне их вообще не обладают самостоятельным существованием. И если обладают, то только как абстракции от их реального существования. Ведь нет личности вообще, личность всегда сопряжена с формами своей социальной общности - корпоративной, классовой, национальной.... Изъять личность из форм ее бытия в социальных общностях значило бы не меньше, как преодолеть в ней то, что, собственно, делает ее личностью - ее социальность и социальные роли. Личность есть личность лишь только постольку, поскольку она персонифицирует в себе весь социум, и чем больше масштаб этой персонификации, тем больше она является личностью, содержит и развивает в себе личностное начало.
Всего этого за высокими абстракциями либеральный национальный нигилизм не замечает, и в итоге мы сталкиваемся вновь со своеобразной большевизацией понимания основного субъекта истории. Правда, на этот раз история предстает уже не как история классов, а как история просто людей. Но просто люди это идеализация, которой, как идеализации, ничего не соответствует в действительности, хотя бы потому, что в историческое творчество, тем более сознательное, до сих пор вступали, вступают и, в обозримой научной перспективе, будут вступать не просто люди, а социальные общности людей и среди них самая фундаментальная - этнокультурная. Не стоит абсолютизировать персоналистический уровень отношений между людьми. На этом уровне действительно большее значение имеет то, каким является сам человек, а не то, какие этносоциокультурные общности он в себе персонифицирует. Но это уровень обыденных, повседневных отношений, помимо которых существует еще и все многообразие отношений всего богатства социальных общностей людей, которыми и определяется ход человеческой истории.
Таким образом, хочет того или нет, но либеральный национальный нигилизм, несмотря на весь свой гуманистический персонализм, на самом деле ведет личность к потере ею своей социальной идентичности. Стремясь сохранить лишь два индикатора социальности и идентичности, которые определяются персоналистическим и общечеловеческим, а, по сути, инонациональными началами истории (ибо самого по себе общечеловеческого, строго говоря, нет, есть лишь национальное, принявшее статус и значение общечеловеческого), идеология либерального национального нигилизма выталкивает личность за естественноисторические границы национальной идентичности, исторически, культурно, духовно дезориентируя ее бытие в потоке истории, превращая ее сознание в поток сознания. Через хаотизацию сознания, лишение его всякой национальной, а потому и культурной и духовной центрированности, все это транслируется в саму историю, которая хаотизируется, культурно и духовно децентрируется в той же мере, в какой и сама личность.
