Бесспорно, евразийские мотивы присутствуют в процессах и национальной, и культурной, и цивилизационной идентификации как русских, так и России, но не они определяют их русско-российскую суть и, соответственно, природу русско-российской цивилизации. Подобно тому, как нет азиатской цивилизации вообще, а есть исламская, индуистская, буддистская, конфуцианско-китайская, японская - воплощающиеся в конкретных этнокультурных формах с конкретным генетическим кодом истории, так нет и евразийской цивилизации вообще, а есть конкретная этнокультурная форма ее бытия - русско-российская с конкретным русско-российским генетическим кодом истории.
У евразийского проекта цивилизационной идентичности России есть еще один принципиальный изъян - придание непомерного значения в исторических, культурных и духовных синтезах на евразийских просторах России азиатским компонентам, естественно, в ущерб европейским. Отдаление России от Запада и приближение к Востоку, преувеличенное представление о роли Востока в исторических, культурных и духовных судьбах России вытекало из общих историософских установок евразийства, в которых не последнюю роль играли взгляды на исчерпание Западом своих духовно-исторических потенций. Такие представления об исторических перспективах Запада, навеянные сложностями его исторического развития в 20-30-х годах ХХ столетия, в дальнейшем, однако, не нашли своего подтверждения в практике исторического творчества. Запад как был, так и остается одним из цивилизационных лидеров современной истории и в научно обозримой перспективе ее развития. Нет никаких оснований, обоснованных практикой современного исторического творчества, ожидать каких-то особых "исторических откровений" с Востока, способных перевернуть весь ход современной истории, соотношение и роль действующих в ней локально цивилизационных сил.
Запад остается Западом, предельно самодостаточной цивилизацией, настолько, что нет никаких оснований говорить о том, что ему на смену идет какой-то новый азиатский или евразийский цивилизационный проект бытия человечества в истории, более предпочтительный, чем, собственно, сам европейский. Тем более что с последовательно цивилизационной точки зрения, нет единого, имеющего одинаковое значение для всех, цивилизационного проекта в истории, нет более или менее предпочтительных цивилизационных способов бытия в истории. Все локальные цивилизации принципиально равны и равноценны, каждая из них предпочтительнее всякой иной, но только для себя самой.
О цивилизационных преимуществах или недостатках можно говорить лишь в одном, строго определенном смысле - в связи с теми цивилизационными ограничениями или преимуществами в системе архетипов социальности, культуры, духовности, в самом способе их проживания в истории, которые создает та или иная локальная цивилизация для продолжения формационного прогресса истории. При этом эти преимущества или ограничения носят не вечный, а временный характер. Они определяются процессами и результатами цивилизационной модернизации локальной цивилизации, решением задач ее адаптации к целям и задачам формационного прогресса. В этом смысле европейская цивилизация давала и дает образцы цивилизационной модернизации, отвечающей основным целям и задачам переживаемого этапа формационного прогресса. Она - не завершение всемирной истории, она все еще общепризнанный лидер и цивилизационного, и формационного бытия человечества.
Таким образом, с одной стороны, исторические, культурные и духовные корни, связывающие Россию с Европой, не следует абсолютизировать, превращать в очередное иго, на этот раз европейское. Как иго, оно должно быть сброшено точно так же, как и монголо-татарское, ибо в человеческой истории нет ничего разрушительнее того, что разрушает основы цивилизационной идентичности в истории. Именно поэтому Россия не может сблизиться с Европой настолько, чтобы раствориться в ней, перестать быть Россией. Именно поэтому она - Россия. Но, с другой стороны, это еще не основание для другой крайности, для того, чтобы рушить все связи, связывающие Россию с Европой и вне которых она также не может быть Россией. Мы не можем уйти от своей христианской судьбы, от общехристианских культурных и духовных архетипов, от общехристианского цивилизационного универсума. Но это не значит, что мы составная часть локальности европейской цивилизации, ибо общехристианский цивилизационный универсум не исчерпывается ею, у него есть и другие локальные воплощения.
В наших отношениях с Европой нам всегда дано нечто иное для того, чтобы быть нечто иным, чем Европа, уготована иная историческая, культурная и духовная судьба - быть Россией, центром русско-российского локального воплощения общехристианской исторической судьбы.
Это реальное противоречие, которым живет Россия и которое до сих пор разрывает Россию: мы не можем стать Европой, поскольку уже - Россия, но именно постольку, поскольку мы уже Россия, мы не можем ею быть и вне Европы. Это противоречие, который всякий раз сближает Россию с Европой и в этом сближении всякий раз обнаруживает новые аспекты русско-российской специфичности так и настолько, что это сближение именно потому, что оно сближение, порождает отдаление России от Европы. Так, Россия сближается с Европой ровно настолько, насколько удаляется от нее, и удаляется настолько, насколько сближается с ней.
Это реальное противоречие, которое живет в России, в основах локальности ее цивилизации и через разрешение которого Россия всякий новый раз утверждает себя в качестве России. В этом смысле европейскость России это не продукт внешнего заимствования, не следствие случайного влияния, а имманентный самому генетическому коду истории России признак, неизбежный результат внутреннего развития русско-российской цивилизации, во многом, но далеко не во всем подобного европейскому.
Такого рода отношений у России нет с Азией и именно потому, что Россия заметно ближе к Европе, чем к Азии. Собственно, на Востоке нет почти ничего, с чем Россия могла бы себя идентифицировать. Это несколько парадоксально, но это именно так. Имея огромные пространства на Востоке, Россия вместе с тем не испытала его влияния в такой мере, как со стороны Запада. В русской составляющей России, а она, в конечном счете, и определяет ее цивилизационную суть, нет серьезного влияния ни конфуцианского Китая, ни буддийского Востока, ни индуистской Индии, ни даже исламской цивилизации. Слишком велики различия между цивилизационными архетипами России и архетипами цивилизаций Востока, которые, не исключая взаимодействия, исключают возможность устойчивого взаимовлияния. По этой причине Россия не может стать и не стала частью восточного цивилизационного универсума, собственно, Востоком.
Кроме того, российский Восток - это все-таки не тот Восток, это его цивилизационные окраины, историческая зона, за отдельными исключениями, до конца цивилизационно не определившаяся, зависшая в цивилизационном самоопределении между основными цивилизационными потоками истории. По этой причине Россия взаимодействовала не с самим Востоком и не с его базовыми цивилизационными центрами, а с их цивилизационной периферией. Это предопределило то, что пространство российского Востока так и не стало для России серьезной школой цивилизационного влияния Востока. Слишком далеко и труднодоступными оказались цивилизационные центры возможного влияния. Это предопределило и другое - саму возможность превращения Востока России в российский Восток, в зону адаптации не столько России к Востоку, сколько Востока к основам русско-российской цивилизации. До конца не преодолевая этнокультурной специфики российского Востока, Россия все-таки сумела развернуть эту специфику лицом к архетипам русско-российской цивилизации, придала мощные импульсы к превращению ее в специфику российского Востока.
Таким образом, Россия - это выраженная контактная цивилизация. И этот факт признается всеми концепциями, в которых предпринимается попытка осмыслить основы цивилизационной специфики и идентичности России, и в первую очередь евразийской. И вместе с тем Россия предстает не просто местом простого исторического и цивилизаионного синтеза Запада и Востока, не просто в качестве цивилизационного нечто, находящегося между Европой и Азией, некой срединной структурой, не имеющей своего цивилизационного лица и в этом целиком и полностью зависящей от внешнего влияния, будь то Запада или Востока. Находясь между всеми цивилизационными потоками Евразии, Россия находится и утверждает себя в них в качестве России.
