Наряду с родовыми отношениями, а иногда и помимо них, устанавливалась за аренду земли зависимость, аналогичная вассальным отношениям феодального строя. В основе аренды лежала собственно отдача в пользование не земли, а скота (так назыв. «шетел», «cheptel», от кельтс. «chatal» или «chetal» – «скот»), этого главного богатства кельтов. Собственник в действительности был только управляющим общего родового имения, обремененного повинностями в пользу семьи.
Жен кельты покупали, и до введения христианства брак, по-видимому, мог быть совершаем на один год. Выкуп за дочь шел в пользу отца, но при последующих браках известная часть его, которая с каждым новым браком постепенно увеличивалась (закон предусматривает 21-кратный выход замуж), обращалась в пользу дочери. Когда отца заменял брат, он получал половину того, что причиталось отцу. Когда супруги были равны как по общественному положению, так и по вкладам, внесенным ими для составления общего имущественного фонда, то жена пользовалась одинаковыми правами с мужем и один без другого не мог вступать в сделки; в случае неравного брака преимущественное значение в домашних делах принадлежало тому из супругов, кто делал вклад.
При разводе супругов каждый забирал свой вклад целиком, благоприобретенное имущество распределялось на основании особых правил, предусматривающих мельчайшие детали. Существовала сложная система родственных отношений, применявшаяся не только в распределении наследства, но и в раскладке денежных штрафов, заменивших кровную месть.
Характерной особенностью кельтского права была неприкосновенность домашнего очага. Преступление, совершенное над кем-либо в пределах чужого двора, влекло за собою особый штраф в пользу владельца этого двора. Вознаграждение за убийство свободного человека (цена крови, eric) определялось в 7 рабынь (рабыня – обычная единица ценности) или 21 дойную корову. Кроме того, существовала еще цена чести (enechlann), размер ее определялся общественным положением пострадавшего. От родственников преступника зависело или уплатить за него, или же отказаться и обречь его на изгнание.
Суд принадлежал главе клана или народному собранию. При решении суд руководствовался мнением брегонов (собственно brithem, затем brehon – судья), которые в языческую эпоху принадлежали к числу филе (filé – ясновидящий, пророк) – разряду жрецов, непосредственно следовавших за друидами; в Средние века они сделались наследственной корпорацией. Брегоны – это вещатели права, хранители формул и довольно сложных обрядов процесса. В языческую эпоху принадлежность брегонов к числу жрецов сообщала заключениям их религиозный авторитет, тем более что филе приписывалось сверхъестественное могущество, способность низвести на непокорного всяческие беды. Тогда во главе сословия филе стоял так называемый олав (ollaw), соответствующий по своему положению верховному друиду галлов. И после введения христианства заключения брегонов не лишились мистического оттенка: на суде совершались разные магические действия, которые должны были вызвать сверхъестественные откровения. Затем доказательствами служили судебный поединок, присяга, ордалии, поддержка соприсяжников.
Готы
В советском Большом Энциклопедическом словаре про них всего одна строчка: «Готы, народ северогерманского происхождения, в III веке н. э. проживал в Северном Причерноморье». Все! Словно их и не было. Смутно что-то припоминается из школьного курса всемирной истории: какие-то остготы захватили Рим… и еще одно имя – «Германрих».
Ну, раз прозвучало слово «РИМ», то сразу стало как бы очевидно, что к российской истории это имеет весьма отдаленное отношение. И хоть есть пословица «Москва – третий Рим, а четвертому не бывать», есть и другое присловье, кое звучало в моем родном Урюпинске: «Везде побывал, все превзошел, повидал и Крым, и Рым!» То есть такая даль этот «Рым», что и говорить-то о нем не имеет смысла… Где мы, а где тот «Рым»?!
Но мало того, что Крым и Рим очень основательно связаны между собою целые века, совсем это недалеко. А учили про готов мы в школе «неотчетливо» – опять же, по причине вторжения политики в историю.
Готы – германцы. Вот где беда! Только что война с германскими фашистами кончилась, и слово «гот» (и эсэсовская танковая дивизия так называлась, и генерал Гот топтал нашу землю) вызывало неприятные воспоминания, а для некоторой категории наших граждан и далеко идущие последствия, о них мы станем говорить, когда в рассказе доберемся до донских казаков, служивших под знаменами вермахта. Поэтому постарались «забыть» даже то, что в 1904 г. публиковалось в Энциклопедии Брокгауза и Эфрона:
«Готы – народ германского происхождения, входящий в состав восточногерманской (готской, вандальской) группы и игравший видную роль как в доисторической жизни России, так и в истории Великого переселения народов. Древнейшая родина их – область от Нижней Вислы до Прегеля, но влияние их – политическое и культурное – простиралось далеко за пределы этой реки и охватывало, вероятно, весь Прибалтийский край. Южные границы их господства или влияния определить невозможно. …Вероятна связь готов с одноименным населением острова Готланда (гуты, готы), хотя доказать ее пока не удалось; на нее указывают, кроме общего названия, еще народные предания, сохранившиеся в Гутасаге».
Сведений о первом периоде исторической жизни готов мы почти никаких не имеем. Тацит («Germania», гл. 43) свидетельствует о том, что они управлялись королями и что королевская власть была у них сильнее, чем у других германских народностей. Такие факты, как заимствование славянами и финнами из готского языка слов для обозначения князя и некоторые географические названия вне древнеготской области, указывают на то, что преобладание готов сказывалось в политической жизни соседних племен.
Во второй половине II в. по Р. Х. начинается движение готов на юг. Часть готского населения осталась в старых местах и слилась здесь, на островах, образуемых устьями Вислы, с наступавшими с востока балтами. Главная масса под предводительством короля Филимера, сына Гудариха, прошла через болотистую область Припяти и, разбив народ спалов (славян?), преграждавших им путь, достигла прибрежья Черного моря.
С римлянами готы столкнулись впервые около 215 г. при Каракалле, уже на Дунае. Около этого времени они заняли всю нынешнюю Украину и Румынию, так что владения их простирались от Нижнего Дуная до Дона. Здесь они распались на несколько отдельных народностей.
Восточную область, от придонских степей приблизительно до Днестра, заняли остготы (ostrogothi), иначе называвшиеся грейтунгами (greutungi – степные жители); на западе, в нынешней Бессарабии и Молдавии до Карпатских гор и Нижнего Дуная, к ним примыкали вестготы (wisigothi), или тервинги (tervingi – лесные жители). (Примечательно, что населившие, после ухода готов, эти места славяне в точности усвоили и готские названия, и территории. Место лесных готов-тревингов заняли «древляне»-лесовики, а место «луговых готов»-грейтунгов – поляне. – Б.А.) Между Нижним Дунаем и Трансильванскими Альпами обитали тайфалы (thaifali, taiphali), которые самостоятельного значения не приобрели.
Северные границы готских владений в Южной России точно определить нельзя. Очень вероятна гипотеза, что упоминаемый в скандинавских сагах «град Днепра в речной области, столица славных готов», есть не что иное, как Киев. Известий о готском владычестве в Южной России («готском периоде» русской истории) довольно много, но они так неполны и сбивчивы, что ясной картины о нем мы себе составить не можем. Вероятнее всего, что каждая готская народность со времени переселения на юг имела своего короля и только на время остготские короли, наиболее могущественные, несколько раз получали гегемонию над остальными.
В первый раз это случилось, по-видимому, около середины III в., при короле Остроготе, которой владел, если верить Иордану, огромным государством, подчинив себе гепидов, вандалов и других. Он был первым королем династии Амалов, из нее в V в. вышел и Теодорих Великий. При Остроготе готские полководцы Аргайт и Гунтарик, перешедши Дунай, опустошили всю Мезию. Его преемник Книва, принадлежавший к другой династии, также совершил нашествие на Балканский полуостров, разбил императора Деция при Абрите во Фракии; сам Деций погиб в сражении.
