Мы оставили в далеком прошлом праславян, сложившихся в праславянский этнос в Привисленье. Славянам, воевавшим с киммерийцами, было до них столько же, сколько нам до древних славян. Праславяне (современники киммерийцев и скифов) тех славян, что сменят их в будущем и создадут Киевскую Русь, старше более чем на тысячелетие. (Киммерийцы – VII в. до н. э., Киевская Русь – IХ в. н. э.) Они все древнейшие венеды, сколоты (если это не скифы) и анты – всё еще праславяне. Правда, ко временам скифов происходит разделение древней единой праславянской общности. Как оно происходило, можно говорить предположительно. Ну, во-первых, славянские племена продолжали двигаться на юг, восток и северо-восток, естественно, сталкиваясь хотя и с редким, но все-таки уже существовавшим там, и очень давно, неславянским населением, смешиваясь с ним и, естественно, изменяясь.
Во-вторых, отрываясь от центра возникновения славянства, каждая далеко ушедшая от этого центра славянская общность приобретала новые черты, каких теперь не могло быть у их когда-то близких родственников. И эти новые черты в других частях славянского мира неизвестны. Но подчеркиваю, даже в VII–III вв. до н. э. славяне хотя и уже различимы среди других культур, все же очень далеки от славян, например Киевской Руси. Если нашими родителями считать Русь Московскую, а дедушкой и бабушкой – Русь Киевскую, то это, пожалуй, пра-пра-прапредки… Вот и посчитайте, сколько в нас их генов. Как я уже предлагал считать: столетие – пять поколений. Те славяне, о ком мы говорим, отстоят от нас на 25 столетий, или на 125 поколений. Стало быть, ежели мы точно знаем, что от них происходим, то теоретически в нас 2 в минус 125 степени их наследства. Учитывая внутриплеменные связи чуточку побольше.
Но все-таки язык-то у нас славянский! Это – конечно. Но в языке за тысячу лет сохраняется не более 15 % слов. А здесь – две с половиной тысячи… Посчитайте, какая часть славянских корней, тех, что могут обнаружить только специалисты, осталась в языке. Нет, мы, конечно, их произносим… да не очень понимаем. Например, мы говорим «говядина», и нам ясно, что это мясо коров и быков, в отличие от свинины, баранины или козлятины, но далеко не все знают, что в древнеславянском языке «говядо» – корова.
Так почему же, скажем, современный еврей (тот, что по всем законам этнографии и антропологии, а также истории и десятка других наук такой дальний потомок спутников Моисея, что пророк, как Сатурн, «почти не виден») убежден, что это его «наши», что он из «колена Израилева»? Почему мы, русские, упорно повторяем: наши предки – славяне? (Хотя, и я докажу это, у значительного числа современных русских славянской крови совсем нет!) Потому что, кроме этнографической или, даже сказать, физической принадлежности на генном уровне к тому или иному народу, исчезнувшему в далеком прошлом, есть еще духовное и культурное наследие. А вот оно сохраняется! Оно влияет и на самосознание людей, и на стереотип поведения, а это во многом определяет, к какому этносу причисляет себя и принадлежит человек.
Теперь плавно переходим к первым письменным свидетельствам и к первому историку, Геродоту, оставившему нам рассказ о скифах и об их современниках, кого он хорошо знал.
СКИФЫ
«Да – скифы мы, Да – азиаты мы, С раскосыми и жадными очами…» – писал в конце ХIХ века поэт Александр Блок, и если с первой строчкой можно отчасти согласиться, добавив, однако, что, возможно, какие-то миллионные доли крови скифов имеются в жилах некоторых современных русских. Но вообще-то скифы в этнографическом смысле – это не мы! Относительно азиатов тоже не совсем ясно. Скифский мир огромен – от Дуная до Алтая – и, скорее всего, неоднороден. В сферу влияния скифской культуры входили разные народы, возможно, и разные расы. Что же касается «раскосых очей», то тут уважаемый Александр Александрович перепутал скифов с монголами. А вот их скифы, жившие в Причерноморье, скорее всего, никогда и не видели.
По внешности скифы ни к каким раскосым «азиатам» – ни реальным, ни мифическим – отношения не имели. Изображения на греческих вазах, их лица, восстановленные по методу Герасимова, свидетельствуют, что скифы принадлежат к европейской расе, что и славяне, и античные греки или современные кавказцы. Они выглядели примерно как нынешние осетины. Правда, с тем отличием, что если в лицах наших современников осетин, как в лицах венгров, австрийцев, русских, украинцев, мелькнет иногда какая-нибудь монголоидная черта, то появилась она много позже того, как древние скифы сошли с исторической сцены.
Этимология греческого слова «скиф», если только оно не искажение какого-либо из племенных имен, приводит нас к слову «σκύφος» – чаша, кружка, какую скифы носили на поясе. По Геродоту, скифы говорили на языке, близком к древнеиранскому общей со всеми европейцами индоевропейской языковой группы. Это подкрепляется не только утверждением Геродота и других древних авторов, но и немногими дошедшими до нас словами и личными именами скифов. Названия крупнейших рек бывшей Скифии – Дон («вода»), Днепр, Днестр, Дунай – все иранского происхождения. (У Геродота названия этих рек звучат иначе, он узнавал их в низовьях, вероятнее всего через тамошних греков, фракийцев и только отчасти от скифов.) Так как древнегреческие колонии Северного Причерноморья и Кавказа были основаны в скифское время и несколько столетий поддерживали оживленные сношения со скифами, неудивительно, что вся южная половина Восточной Европы продолжала носить имя Скифии даже тогда, когда сюда явились новые племена, вытеснившие предшественников.
О происхождении скифов Геродот сообщает три легенды: скифскую и греческую, в них скифы изображаются автохтонами (т. е. коренными жителями. – Б.А.), и третью, одинаково распространенную у греков и скифов. По ней, скифы вышли из Азии, из-за Аракса, будучи потеснены массагетами, и переселились в страну, прежде занятую киммерийцами. Скифское сказание относит начало народа на 1000 лет до Дариева похода в Скифию, т. е. тысячи за полторы лет до Р. Х. К такой же древности приурочивает происхождение первых скифов от Геракла и Ехидны и греческая легенда. О том же времени говорит, очевидно, и эллино-скифское сказание о выходе скифов из Азии; здесь, должно быть, содержится смутное воспоминание о расселении индоевропейцев по Европе.
Сами себя скифы, по словам Геродота, называли сколотами, персы именовали их саками. Скифы времен Геродота делились на отдельные группы: главенствующих над другими скифами «царских скифов», скифов-кочевников, скифов-пахарей, скифов-земледельцев, каллипидов (эллино-скифы, смешанный народ, буквально «прекрасно-лошадные»), алазонов («хвастуны», в буквальном переводе с греческого). Геродот и другие античные писатели указывают, что скифов окружали другие племена, некоторые исследователи хотели видеть в этих племенах славян, другие – финно-угров, отождествляя, например, будинов то с эстами, то с удмуртами. Но сведения Геродота очень скудны и не дают возможности даже локализовать тех же будинов сколько-нибудь уверенно – их помещали то к северо-западу от среднего течения Днепра, то на востоке от этой реки, то где-то около Дона и т. д. Невров принимали то за славян, то за часть финно-угорских племен.
Геродот никогда не соприкасался сам с этими племенными группами, сообщая весьма поверхностные рассказы о них, заимствованные у тех эллинов, которые жили в причерноморских колониях и вряд ли сами были сколько-нибудь обстоятельно знакомы с племенами, жившими к северу от Скифии. Поэтому всякие попытки найти какое-то соотношение между этими (нескифскими) геродотовскими племенными названиями и какими-либо позднейшими народами, обитавшими в этих местах, обречены на неудачу. Зато известия Геродота о скифах прекрасно подтверждаются – в частности, их родство с иранскими народами, описание многих обычаев и т. п.
Не всегда ясно, составляли ли все собственно скифские племена единое целое в отношении языка или были какие-то различия между ними. Вероятнее всего, эти различия были не очень существенны ввиду весьма большого сходства древнейшей топонимики от Дуная до Дона. Не очень ясно и другое обстоятельство: всегда ли Геродот (как и другие античные историки) располагал достаточными сведениями для того, чтобы отличить племенное разделение скифов на отдельные этнические группы от разделения по социальным слоям. У Геродота имеется указание на верховную роль царских скифов, которые все другие племена считали своими рабами. Это можно разъяснить и как результат завоевания, и как следствие внутреннего образования верхушечной прослойки скифов. У соседей скифов – фракийцев, – по сообщениям древних, тоже одно племя – сатры (sa-trae) – никогда не знало рабства. Имя (сатры) весьма напоминает индийскую древнюю касту кшатриев, на что впервые обратил внимание ученый-историк В. Томашек почти сто лет назад; можно, таким образом, предполагать и здесь не собственно племенное обозначение, а нечто вроде внутренней верхушечной прослойки.
