Изучал современные олонецкие, калужские и рязанские говоры, создал программы изучения говоров, обрабатывал и печатал многочисленные ответы на них. Исследовал славянскую акцентологию, вопросы сравнительной фонетики и грамматики славянских языков, древние и современные индоевропейские языки, финские и мордовские языки; разработал историческую морфологию русского языка. Его учение о грамматических формах слов, частях речи, словосочетаниях, типах предложения, соотношении морфологии и синтаксиса – важный вклад в теоретическое языкознание. Шахматов – редактор выпусков академического «Словаря русского языка» (1891–1916).
Под руководством Шахматова Отделение русского языка и словесности АН стало центром филологии в России. Им было организовано изучение многих памятников письменности, современных диалектов, составление словарей, подготовка многотомной «Энциклопедии славянской филологии»; возобновлено издание «Полного собрания русских летописей». Организовал издание серии памятников старославянского и русского языков, мировой литературы, сыграл большую роль в реформе русского правописания.
Корнелий Тацит
Наиболее древние и сравнительно подробные упоминания о славянах содержатся у римского писателя Корнелия Тацита; Тацит называет их «венеды» («венеты»), пользуясь германским обозначением славян. Сообщение очень коротко: «Что касается певкинов, венедов и феннов, то я не знаю, отнести ли их к германцам или к сарматам. Впрочем, певкины, которых некоторые называют бастарнами, живут как германцы, будучи похожи на них языком, образом жизни, жилищем, – грязь у всех, праздность среди знати. Благодаря смешанным бракам они в значительной степени обезобразились наподобие сарматов. Венеды многое заимствовали из нравов последних (т. е. сарматов. – Б.А.), так как они, занимаясь грабежом, исходили все леса и горы между певкинами и феннами. Однако их следует причислить скорее к германцам, ввиду того, что они и дома прочные строят, и щиты имеют, и любят ходить, и даже быстро, – все это совершенно чуждо сарматам, всю жизнь проводящим в кибитке и на коне». Но сарматы, как фенны и венеды, – современники Тацита, это I в. н. э. Мы же говорим о временах гораздо более ранних. О них свидетельствуют раскопки, о них говорит Шахматов. Но как они себя сами именовали? Непонятно. Слишком далеко они и от нас, и от тогдашних цивилизаций, где уже существовала письменность.
Ясно одно: возникшая большая пра-праславянская общность родиной своей имела тот район, о каком догадался Шахматов (его гениальную догадку подтвердили современные археологи), – Привисленье, между Одером и Вислой.
Тацит пишет о народе или народах, что как единая общность существуют уже более тысячи лет. О тех временах, когда еще сарматы не пришли в Причерноморье и не встретились со славянами. С германцами и феннами, равно как и с древними балтами, праславяне соседствовали с глубочайшей древности, т. е. уже в те давние времена. Причем с древними германцами их даже позднейшие греческие и римские историки путали, так похожи были они и по культуре, и по внешности.
«Славянизм венедов, как и принадлежность феннов Тацита к финно-угорской группе, не вызывает никаких сомнений. Во времена Тацита славяне-венеды занимали огромные пространства, соприкасаясь теперь с одной стороны с сарматами, т. е. выходя в степную южную полосу Восточной Европы, а с другой – с феннами, т. е. с обитателями лесного Севера.
Важно указание и на соседство с певкинами – бастарнами, помещавшимися на Нижнем Дунае; это показывает, что славяне проникали к Дунаю уже в то раннее время. Этим объясняются и слова нашего летописца, жившего на тысячу лет позже Тацита, о пребывании славянства на этой реке: «По мнозех же временех селе суть Словене по Дунаеви…», это же лежит в основе необычайной популярности имени Дунай в славянском фольклоре. Но, разумеется, Дунай вовсе не был «прародиной» славянства и не все славянство обитало там в I в. н. э., о чем свидетельствуют и сообщения Тацита, и более поздние данные (Птолемей, II в. н. э.). Однако значительная часть славянства была притянута к границам Римской империи (провинция Дакия) в первые века н. э., откуда потом и произошло заметное дальнейшее расселение, более или менее закончившееся лишь после завершения эпохи великого переселения народов» (Б. А. Рыбаков).
Так или иначе, но какая-то часть славян имела – может быть, только в устах их соседей – наименование «венеды». А как они сами себя называли? Лужицкие славяне, живущие на Эльбе, в самом центре современной Германии, до сих пор называют себя «сорбы». Это слово близко славянскому самоназванию «сербы», а оно, в свою очередь, может быть близко славянскому слову «сябры» – соседи, товарищи, друзья. У запорожских и кубанских казаков бытовало понятие «сербо» – дружеская, боевая ватага молодых казаков, небольшое воинское подразделение «молодиков». Греческие историки зафиксировали и еще два названия, существовавшие в Поднепровье, – «сколоты» и «склавины» – может быть, из этих названий-имен и возникло наименование «славяне».
А вот третье наименование – «анты» – относилось к славянам, поселившимся в Причерноморье и вообще на юге. Дали его славянам, наверное, тюрки. Это название и очень позднее, и существовало всего 80 лет. С 550 по 630 г. н. э. Позже не встречается. Но мы забегаем вперед до аваров и антов больше двух тысяч лет. Мы еще в начале бронзового века. В середине II тыс. до н. э., во времена, когда сложились основные языковые группы индоевропейцев, когда славяне жили между германскими – с запада и балтийскими – с северо-востока – племенами.
Сформировавшиеся в это же время племена древних германцев стремительно заселяли Скандинавию, воевали или частично смешивались с кельтами. А древние балты, предки пруссов, латышей, литовцев, расселились от Балтики до нынешней Пензы и чуть ли не до Москвы, гранича на севере и востоке с финно-уграми, на западе и юге со славянами.
«Присмотримся к тому, что происходило в восточной половине славянского мира. Еще до появления скифов-иранцев в степях Восточной Европы здесь, на краю степи, в удобной для земледелия лесостепной зоне, защищенной от степняков островами лесных массивов, на старой территории тшинецкой праславянской культуры, местное славянское население прогрессивно развивается. На рубеже II и I тыс. до н. э. появляется плужное земледелие, резко поднявшее всю систему хозяйства и позволившее к VI–V векам до н. э. перейти к систематическому экспорту хлеба в Грецию через черноморский порт Ольвию, который греки называли «Торжищем Борисфенитов» («Днепрян»).
Археологическим соответствием среднеднепровскому славянству в эпоху этого подъема является так называемая чернолесская культура рубежа бронзового и железного веков. Ее славянский характер непреложно следует из работ известного лингвиста О. Н. Трубачева: составленная Трубачевым карта архаичных славянских названий рек во всех деталях совпадает с областью чернолесской культуры.
Вторым и чрезвычайно важным элементом прогресса было открытие железа. Если в бронзовом веке племена, не располагавшие залежами меди и олова, вынуждены были привозить металл издалека, то с открытием железа они необычайно обогатились, так как тогда использовалась болотная и озерная руда, имевшаяся в изобилии во всех славянских землях с их многочисленными болотами, речками и озерами. По существу, славяне перешли в железный век из каменного.
Перелом был весьма значителен. Он отразился и в древнем славянском эпосе о богатырях-кузнецах, кующих гигантский плуг в 40 пудов и побеждающих зловредного Змея, нападающего на славян» (Б. А. Рыбаков).
Теперь немножечко передохнем, подведем некоторые итоги и попробуем сделать исторический срез того времени, когда праславяне столкнулись с киммерийцами и оставили о себе память легендарными Змиевыми валами, кои уже во времена Киевской Руси считались безумной древностью, и мало кто догадывался, что это такое и кем создано. Датировка этих валов неясна; они могли достраиваться и возникать вновь во все то долгое время, когда пахарям приходилось обороняться от степняков-кочевников и в глубокой древности, и в Средние века. Об этих валах тоже сохранились эпические предания, весьма архаичные по форме: главным героем их является не богатырь-воин, как в позднейшем эпосе, a богатырь-кузнец, тот, что выковал сорокапудовый плуг и научил людей пахать им землю. Волшебный кузнец не разрубает Змея мечом, как средневековый богатырь, а своими кузнечными клещами захватывает его, запрягает в сказочный плуг и пропахивает гигантские борозды – Змиевы валы, что тянутся «аж до Киева».
