"Могло вообще ничего не быть", – подумала Полина, вспомнив, как однажды едва не силой отобрала у отчима этот самый магнитофон. Возможно, отчим просто хотел послушать музыку, но девушка ничуть не сомневалась, что даже это безобидное намерение не спасло бы магнитофон от участи некоторых других предметов в доме. Взятые "во временное пользование", они исчезали навсегда.

Ровный ритм заглушил звуки, доносившиеся из другой комнаты, и это Полину вполне устраивало.

Почему мама не скажет этому разгильдяю, чтобы он убирался прочь? Зачем терпит его выходки? В конце концов, он не единственный мужчина в городе, и непьющих здесь тоже хватает. Она, Полина, отнюдь не против того, чтобы мама повторно выходила замуж… отца все равно не вернешь. Но, выбрав однажды из всех вариантов самый худший, та продолжает упорствовать в своем выборе. Делая вид, что никакого выбора нет.

Неужели так трудно сказать однажды "нет"? Сказать, не играя, а от чистого сердца, предварительно взвесив все "за" и "против"? Полина была уверена, что сделай мама так – и "дядя Миша" послушался бы. Несмотря на свое превосходство в силе, несмотря на пьяный угар… он бы уступил. Как уступил ей, Полине, в краткой схватке за магнитофон.

Разные вещи, конечно, но…

Погибший около десяти лет назад в автокатастрофе Виктор Цой пел:

Сигареты в руках, чай на столе -

Так замыкается круг,

И вдруг нам становится страшно что-то менять.

– Почему страшно? – вслух спросила Полина, неожиданно для самой себя вслушиваясь в слова давно знакомой и привычной песни. – Почему?

Она подошла к распахнутому окну.

Солнце уже почти скрылось за горизонтом: из своей комнаты Полина не могла его видеть, только наступление сумерек и без того становилось все более отчетливым. Верхушки тополей еще краснели в предзакатных лучах, однако четкая граница тени неотвратимо вытесняла эту красноту прочь, к небу. Радуясь этому, комары начали собираться в стайки. Их жужжание казалось чуть ли не единственным звуком, наполняющим воздух.

Мысли девушки вернулись к произошедшему в лесу, и она снова ощутила, как на затылке шевелятся волосы. Было или не было, событие в любом случае не предвещало ничего хорошего. Если у нее случаются галлюцинации, то может ли она доверять тому, что видит?

Может ли вообще человек доверять тому, что он видит?

Полина высунулась в окно почти по пояс, глядя вниз, и вдруг пришла к выводу, что боится. Даже здесь, дома, в своей личной комнате, она чувствует страх перед тем, что снаружи. Сгущающаяся темнота, безмолвие, пронзительное жужжание комаров – все это словно приобрело какой-то зловещий оттенок, и даже последние лучи солнца на верхушках тополей скорее подчеркивали, чем отрицали застывшее в ожидании… что? Опасность? Красный цвет всегда символизирует опасность…

Город стреляет в ночь дробью огней,

Но ночь сильней,

Ее власть велика… –

пел тем временем Цой.

"Прекрати!" – сказала Полина самой себе. С такими мыслями можно открывать общество содействия духам по запугиванию населения. Разве нельзя размышлять о чем-нибудь более приятном?..

Прикрыв окно, она вернулась к кровати. Затем подумала, встала и закрыла створки полностью. Чтобы комары не налетели… и просто на всякий случай.

***

Сон был тревожным. Она то убегала, то пыталась перейти через дорогу, но постоянно что-нибудь случалось. На дороге она падала и с удивительной четкостью видела наползающее брюхо огромного грузовика, который не мог остановиться. Понимая, что ее сейчас задавят, девушка пыталась отползти в сторону, однако ужас не давал ей сдвинуться с места. Во время погони она изо всех сил пыталась бежать быстрее, но преследователей, казалось, это лишь подбадривало. Каждый ее рывок не увеличивал, а уменьшал расстояние до них.

Два этих эпизода чередовались, и участвуя в одном, она ничего не помнила о другом.

Проснувшись в холодном поту, Полина с облегчением осознала себя живой. Кошмар остался там, за невидимой, но прочной гранью – и слава Богу! Бывают сны, после которых полнее ощущаешь собственное благополучие.

Она перевернулась на спину, отталкивая прочь одеяло.

На дворе стояла ночь. Что-то внутри Полины подсказывало: уже почти утро, – но звезды продолжали сиять с черного небосклона, отбрасывая любые намеки на близкий рассвет. Впрочем, чувству времени Полина редко доверяла полностью.

Лежать казалось почему-то неудобным. Перевернувшись на бок, затем снова на живот, Полина пришла к выводу, что в комнате слишком душно. Еще бы: вечером она полностью закрыла окно, и сейчас воздух уже казался липким.

Неудивительно, что ей снятся кошмары.

В комнате было темно. Снаружи тоже, но как-то по-другому. Наверное, свет звезд вносил свою лепту: во всяком случае, Полина четко видела прямоугольник окна. Более того, она могла разглядеть предметы обстановки: письменный стол, стулья, шкаф. Часы на стене темнели неотчетливым пятном. Как ни напрягай зрение, циферблата не увидишь.

Перекатившись к краю, Полина свесила ноги. Паркет чуть скрипнул, когда она встала. Осторожно, стараясь ни на что не наткнуться, девушка подошла к окну. Открыла сперва форточку, а затем и нижнюю часть (если открывать все вместе, раздавался такой скрежет, что можно было разбудить полдома). С наслаждением вдохнула ночную свежесть.

Впрочем, не совсем свежесть. Раскаленный бетон не успел остыть всего за несколько часов, а листочки на деревьях продолжали висеть в неподвижности: штиль. Однако после спертого воздуха комнаты и это казалось чуть ли не раем.

Хотелось спать. С другой стороны – Полина поняла это лишь сейчас, – хотелось в туалет. Не сильно, но раз уж она встала…

После звездного неба мрак комнаты стал еще более непроницаемым для взгляда. Полина двинулась к двери скорее наугад, по памяти, ощупывая пространство перед собой, прежде чем сделать очередной шаг. Легонько наткнулась на стул – это позволило ей восстановить ориентацию. Более уверенно добралась до стены, нащупала дверную ручку.

В коридоре тоже царила темнота, особенно возле входной двери. Впрочем, Полина прожила здесь уже шестнадцать лет – за такой срок нетрудно изучить трехкомнатную хрущевку до мелочей. Привычно щелкнув выключателем, она вошла в туалет.

Электрический свет резал глаза, заставляя жмуриться. Сон отступил еще дальше. Жужжание невесть откуда взявшегося комара выдергивало из покоя полудремы, порождало раздражение, мысли…

И тогда она вспомнила.

Кроме духоты, существовала еще одна причина, по которой ей могли сниться кошмары! Написанное в ее тетрадке…

"Это было на самом деле, или тоже приснилось?" – подумала девушка, наморщив лоб.

Грань между реальным и вымышленным вновь показалась ей размытой. То, что она считала сном, могло происходить на самом деле. Или наоборот.

Господи, нужно разобраться…

Конечно, есть очень простой метод: проверить, лежит ли тетрадка в ящике стола. Если да, значит, можно выбросить эту чепуху из головы и спокойно ложиться спать. Если нет…

Полина посмотрела на запертую изнутри дверь. Здесь-то светло и почти не страшно…

Она вдруг осознала, что не может заставить себя пошевелиться. Больше всего ей хотелось втиснуться в уголок и тихонько дождаться рассвета. Меньше всего – возвращаться в кровать, зная, что где-то за пределами видимого, в непроглядной тьме, может скрываться нечто.

Ее взгляд упал на руки. Кожа была покрыта пупырышками, как от мороза. Это в такую-то жару!

Но стыдиться собственных страхов Полина не могла. Она уже точно знала, что не найдет тетрадку в столе. Ее мозг достаточно проснулся и успел разложить все по полочкам. Грузовик и погоня были во сне, а вот бессмысленные линии на листе – по-настоящему.

"Взрослые тоже боятся темноты, – подумала девушка. – Иначе не стали бы сочинять сказки о нечистой силе, которая приходит в полночь и пропадает с первыми петухами".