Руанн положил руки мне на талию и настойчиво подтолкнул к каминной.

— Мы ненадолго, решшим некоторые вопросы — и Шштило уедет, — шептал Руанн мне на ухо, но так громко, чтобы идущий рядом гость расслышал.

Со стороны всё выглядело не так уж плохо, но это только со стороны… Я всегда осознавала свои возможности, понимала, что мне с Руанном позволено, а что — нет. И отдавала себе отчёт: если прямо сейчас попытаюсь настоять на своём и уйду — не отпустит.

Мы зашли в каминную. Руанн отодвинул для меня стул. Я села рядом с Руанном, Штило — с противоположной стороны.

Поглядывая на меня, гость время от времени исподтишка улыбался. Это было не что иное, как попустительство со стороны Руанна — если бы он сразу указал паршивцу на его место, тот бы себе такой улыбки не позволил.

К тому же я прекрасно знала его отца. Заочно, но слава Лукачева-старшего прочно засела в головах таких, как я. Нас им пугали.

Что Штило, что его отец были обыкновенными людьми. Они находили для имеющих деньги ящерров особые заказы — землян. Иногда предлагали работу так называемым «свободным». Но чаще вылавливали среди диких жителей станций. Такие ценятся выше — их нужно укрощать. Они не безропотны, они огрызаются на оскорбления и грозятся отомстить за причинённую боль.

Мы Лукачевых ненавидели, и Руанн это знал. Я сама рассказала ему об этом в момент ночного покоя, давно-давно, не зная ещё, что они знакомы, и не подозревая, что он приведёт младшего из подонков в дом.

Началась трапеза. Застучали вилки и зазвенели бокалы. Горячее вино согрело пересохшее горло. Я старалась не смотреть на Руанна.

— Хорошшшо… — сказал судья, наблюдая, как слуга наполняет сосуд красным вином. Штило сразу же отложил вилку в сторону и тоже схватился за бокал. — Давай закончим нашш разговор.

Я продолжала есть. Это не моё дело, не моё дело.

— В этом году мы введём новые ограничения на поставки, — сказал Руанн как ни в чём не бывало. — Думаю, десяти тысяч будет достаточно…

Я вздрогнула. Лицо Лукачева-младшего немного расслабилось.

— Что ж, это не сильно повлияет…

— …и тысяча из них нужна лично мне…

Вот теперь наступила очередь Штило удивиться. Я закрыла глаза и постаралась взять себя в руки. Впрочем, на меня никто не смотрел — один мужчина был слишком удивлён, второй принципиально не обращал на меня внимания.

— Но зачем вам так много?.. Да и не найду я столько товара вашего уровня. У меня Доганн на этот год потребовал три сотни девушек — уж ему на кой чёрт, если мог бы в своём городе поискать…

— Ему зачем — дело понятное, обучать будет для соревнований. Свежее мясо, — Руанн сделал глоток вина. — Мне нужная тысяча, на этот раз можно обычных.

— Понял, — мужчина кивнул.

В этом кивке проявилось нечто, чего я от молодого выскочки не ожидала — степенность. Он не спешил обнадёживать, но знал: если не исполнит приказ — всё его благополучие мигом полетит под откос. И даже сейчас, находясь в чужом доме, Штило уже начал размышлять над проблемой.

Земной человек в мире ящерров всегда в очень шатком положении, кем бы он ни был, но не все это осознавали. Этот — осознавал.

— Тысяча, — повторил Руанн самодовольно, прикладываясь губами к бокалу.

— В таком случае… — Штило немного подался вперёд. Начал издалека: — Значит ли это, что я могу действовать совместно с вашими службами? Вы же знаете, моим людям всё сложнее находить лазейки. Земляне научились прятаться…

— А вы, что же, не землянин? — это был мой вопрос.

Я не сразу посмотрела на работорговца. Доела десерт, некрасиво облизала ложку и лишь тогда уставилась на нежеланного гостя.

Он дёрнулся. Посмотрел на Руанна, ожидая, приструнит он меня или нет. Но Руанн молчал, и это могло означать что угодно.

— Я не выбирал свою участь. Я делаю то, что умею, чему меня учили…

— Мы сами выбираем свою судьбу…

Я понимала, как наивно звучат мои слова. Мне лишь хотелось услышать его ответ. И он ответил:

— Да… И вы, насколько я понимаю, свою уже выбрали?

И был это то ли вопрос, то ли утверждение… В его фразе не звучало ничего явно оскорбительного, того, за что я могла бы открыто выразить негодование. Лишь намёк, глубокий, как кошачьи глаза.

— Давай вернёмся к нашшему разговору, — встрял Руанн. — У меня есть ещё одно задание. Я хочу ужесточить контроль в городе. По моим данным, в Гнезде сейчас находится около трёх тысяч беглецов. Не так много для многомиллионного города, и всё же…

— Но… при чём здесь…

— Твои подарки, — Руанн хмыкнул, — сбегают чашще всего.

— Естественно, — не удержался от возмущения Штило, — они ведь из диких, вот и сбегают! Моя задача — товар доставить, дело покупателя — следить за игрушками.

Дети-сироты на станции. У одной малышки были красивые глаза. Наверное, мать тоже красивая, к тому же молодая ещё, ведь ребёнку не более шести лет. Где её мама? Она обязана защищать свою дочь. А кто защитит мать?

— Кроме того, — продолжал забивать колья в моё сердце Руанн, — мне нужно несколько слуг, земных людей, но поопрятней. Воспитанием я заниматься не хочу. За деталями обратишшшься к Вознице.

Я опустила голову так низко, как могла. Волосы закрыли лицо с обеих сторон, и мне казалось — я стала невидимой. Я хотела, чтобы Руанн отпустил меня в мою комнату, где я спрячусь от всего мира. А дальше будет видно. Главное — дойти.

Не знаю, почему не попыталась просто встать и уйти. Может, потому что знала Руанна слишком хорошо. И понимала — он действует целенаправленно. Расчётливым движением бьёт по открытой ране. Казалось, дай только повод, и он…

— Можешь быть свободен, Шштило, — скомандовал Руанн.

Я выждала несколько секунд после того, как дверь закрылась, и зажала рот руками. Чтобы не закричать от боли.

— Лин… — он осторожно прикоснулся ко мне.

Вот только… голос его был ледяным. Ничто не трогало хладнокровного судью, желающего поиметь тысячу рабов.

Я усмехнулась. Надо же, какая удачная фраза получилась.

— Я вас… — я отняла руки от лица и спрятала их в волосах, — слушаю, судья Руанн.

Он громко выплеснул из лёгких весь воздух. Мы сидели вдвоём за одним столом, третье место пустовало — ушёл работорговец. Он покинул комнату, а вонь осталась.

— Он! — я кивнула на пустое место. Мой голос дрожал от напряжения и злости. — В твоём доме! Знаешь, что Лукачев-старший делал? — я хищно усмехнулась. Взглянула на равнодушного Руанна. — Ясное дело, знаешь. Он же живодёр! Я видела следы его… воспитания! Собственными глазами!

Я чувствовала себя собакой, выплёвывающей камни — резко, быстро. Я давилась слишком большими камнями и пыталась от них освободиться.

— Зачем?! — закричала что есть сил. — Зачем заставляешь меня это видеть!?

— Потому что это то, что я есть! — рассвирепел Руанн.

Я отшатнулась. Никогда мне не доводилось видеть Руанна рассерженным по-настоящему, он всегда держал себя в руках. И вот сейчас — сорвался. Впервые. И огонь злости не желал гаснуть. Руанн не счёл нужным скрывать настоящие эмоции.

— Я именно такой! Я, слышшишь, я решшаю, сколько рабов появится в Гнезде в текущем году! Я решшшаю, как к ним будут относиться! Моя воля, мой закон! И, будь ты проклята, это мой город! И никто, — он наклонился ближе, — никто, даже ты, Лин, не посмеет меня ослушшаться! Будешь создавать мне проблемы — до конца дней под замок посажу и приходить буду, когда заблагорассудится. Так сказать, для подержания физической формы.

Он хищно оскалился. Мне привиделась клетка — та самая, в которой он сидел на «Станции 5». Именно в клетке я видела такого Руанна в последний раз.

Зверь вырвался наружу. Мужчина, которого я боялась с первого дня нашего знакомства, — вот он, сидит передо мной, готов наброситься и разорвать на куски, сделай я хоть один неугодный ему шаг.

Я посмотрела ему в глаза. Кивнула.

— Я всё поняла, судья Руанн. Можно… можно мне уйти?

— Иди, — бросил он, вставая.

Я направлялась в спальню, чувствуя его шаги позади меня. Его дыхание на затылке — волнительное и в то же время мерзкое ощущение. Я позволила раздевать себя, прикасаться губами к груди. Не сопротивлялась, когда он усадил меня себе на колени. Молчала, когда развёл ноги в стороны…