"14 мая. Стоит исключительная погода. Вот уже неделя, как лес оделся листвой. Черемуха в полном цвету. Можно идти за ландышами, После работы отправимся на воскресник. Строим железнодорожную ветку от станции Ундол прямо во двор фабрики. Радует сознание, что, вопреки всем проискам фашистов, мы продолжаем строить!"
Выписка из Тургенева:
"Всякое общее чувство, даже скорбное, связывая людей, возвышает их!"
Перечень освобожденных городов и среди них запись новой песни. Это поет душа девушки, умеющей переносить лишения, уверенной, что все снова будет хорошо.
Все чаще в калейдоскопе городов, освобожденных Советской Армией, мелькают названия городов Европы. И вдруг выписка из "Комсомольской правды":
"Он простой, веселый, душевный парень, с ясными смеющимися глазами, скромный в дни своей славы, отзывчивый, с чистым и нежным сердцем под суровой солдатской шинелью. Таков мой любимый герой-молодой человек нашей эпохи!"
И тут же очень характерная выписка из Чехова:
"В человеке должно быть все прекрасно-и лицо, и одежда, к душа, и мысли!"
Я закрываю тетрадь, и у меня такое чувство, будто я заглянул В светлый мир юной советской души.
Девушка с глянцевито-черными локонами, которая, войдя в комитет комсомола, воскликнула, что все хорошее теперь имеет свое лицо, а все плохое-безлико, была Зоя Карамова. Ее изображение я видел на витрине при входе в главное здание и в комитете комсомола. На стендах и плакатах было написано, что она борется за первое место на прядильной фабрике.
Естественно, я заинтересовался историей ее жизни.
Люди Лакинского поселка не только приняли в свою среду девушку из далекой Башкирии, но и сердечно полюбили ее, научили обращаться с машинами, они чутко относились к ее душевным переживаниям и вырастили из нее отличную работницу-патриотку.
Особенно помогла ей лакинская комсомольская организация и ее секретарь Маруся Прокофьева.
- Я родилась в двадцать девятом году, - рассказывает Зоя. - Двух лет от роду осталась без матери. Меня взяла на воспитание бабушка. Это было в Башкирской АССР. Потом бабушка заболела, и тогда какой-то дяденька устроил меня в детдом. Сначала мне в детдоме показалось-очень скучно. Бабушка, когда я жила у нее, всегда пугала меня детдомом. Мне было страшно подумать, что теперь у меня никого нет и я никому не нужна.
Спустя некоторое время я узнала, что у меня есть сестра. Она хотела взять меня к себе. Но я уже решила не уходить из детдома. Я считала себя обиженной: "Что же это, она меня бросила, а теперь хочет взять к себе. Не пойду!"
Наш детдом находился в самом центре города Уфы. Там был сад, росли яблони, мы имели свой огород. Я посещала хоровой и швейный кружки.
На Лакинку нас повезли в сорок третьем году.
Сначала нам здесь не понравилось. Поселок, а мы ожидали, что нас привезут в город,
Многие уже на второй день стали проситься обратно в Уфу.
Стали звать и меня с собой. Когда я уезжала из детдома, сестра опять приходила и все уговаривала меня остаться. Я не послушалась, даже как следует с ней не простилась. Она мне написала:
"Раз хотела ехать-живи теперь там!" Потом она опять начала меня звать к себе, но я уже стала привыкать на новом месте.
Я к тому времени со всеми здедь познакомилась.
Когда мы окончили школу ФЗО, директор фабрики собрал всех выпускников у себя в кабинете. Там же была Маруся Прокофьева-секретарь комсомола. Директор говорит: "Надо организовать молодежную бригаду из тех, кто хорошо окончил ФЗО". Маруся его поддержала. Я в ФЗО училась хорошо. Всегда получала премии, была на Доске почета. Маруся Прокофьева говорит:
"Зою Карамову бригадиром!"
Вот я и стала бригадиром.
Постепенно я усвоила, что для успешной работы требуется соблюдать маршрут, двигаться вперед, не возвращаясь, даже если замечаешь на пройденных машинах обрывы нитей. Обычно самые серьезные обрывы нитей, грозящие завалами, ждут тебя впереди, куда ты дольше всего не подходила, а сзади, где ты только что была, серьезных осложнений не может возникнуть.
Нити надо присучать короткой винтовой присучкой, не снимая початок. Мне теперь достаточно остановить шпулю на веретене указательным пальцем левой руки, и, слегка повертывая ее в стороны, я быстро нахожу конец нити. Чистота и правильность присучки-это, пожалуй, самое главное в нашей работе. Раньше я часто нервничала на работе, суетилась. У меня бывали случаи, что я, держа в руке конец нити, отвлекалась разговором, пряжа в это время перекручивалась. Я усвоила себе правило-ни в коем случае не отвлекаться во время работы. Всему этому я научила своих девчат. И наконец настал день, когда моя бригада завоевала фабричное первенство. День этот я считаю самым радостным в моей жизни.
Я ставлю перед собой задачу выполнить свою пятилетнюю норму раньше всех. Я подсчитала, что если я буду работать, как сейчас, то выполню ее на девять месяцев раньше срока. А если я перейду на высшее уплотнение, то выполню свою пятилетнюю норму в три с половиной года, Я работаю на пяти станках, а могла бы перейти на восемь.
Когда мы уезжали из детдома, нас хотели понаряднее одеть, но приехавшие за нами сказали, что ничего лишнего давать нам не нужно, так как мы здесь все получим. За это время я действительно сшила себе два зимних пальто-одно попроще, другое понаряднее, сшила осеннее пальто, купила отрез на летнее пальто.
Сейчас у меня есть три хороших платья - одно шерстяное и два шелковых. Вчера отдала шить четвертое платье.
С сестрой своей я помирилась. Ездила к ней в этом году, приглашала переехать на Лакинку.
ПИСЬМО ПЯТОЕ
Партийный актив. - ОляОвечкина. - Учительница Лариса Малышева. Ученица ФЗО Маруся Соусова.
Шел партийный актив. С докладом выступал Королев. Он говорил о том, что, несмотря на все происки международной реакции, силы коммунизма крепнут.
Выступила Евдокия Ивановна. С горечью закончила так:
- Вот, говорят. - Америка, Америка! А я так скажу: Америка впотьмах, звезды над ней нет!
И вернулась на свое место, провожаемая сочувственными взглядами присутствующих.
С актива я пошел сначала по шоссе, потом свернул на тропинку. Ветер дул в лицо. Сыпал сухой снег. Впереди меня двигалась женская фигура. Я спросил женщину, не знает ли она, как пройти к школе. Она взглянула на меня и в свою очередь спросила:
- Не узнали? А я вас помню. Жила неподалеку от вас. Овечкина.
Так это та черненькая девочка с тонкими косичками, которая так часто попадалась мне, когда я выходил из дома или возвращался домой! Дочь соседки, мечтавшая выучиться играть на рояле? Неужели она?
Теперь Оля Овечкина стала молодой женщиной. Она пригласила меня к себе, просила навестить мать, которая меня помнит. Мы прошли еще с полкилометра и постучали в дверь домика, стоявшего в глубине двора. Олина мать также сразу узнала меня, обрадовалась и тотчас стала раздувать самовар. Вошел муж Оли, вихрастый, рыжий, с бачками. Он, видимо, только что проснулся, спросонок щурился от света. Олина мама между тем быстро повела разговор, точно перебирала струны. Сначала рассказала о муже, как он погиб на фронте. Потом о том, как она все годы войны старалась на фабрике заменить мужа. Как у нее спорилась работа.
Как потом кто-то ей шепнул, чтобы она не очень-то старалась: это может привести к снижению расценок. Она возражала: "Мне это невмоготу-плохо работать. Я и дома такая быстрая да увертливая. Иначе я заболеваю!"
За ужином Оля рассказала мужу о разговоре с Абрамовым, который пристыдил ее за отставание. Муж сделал презрительную гримасу. Этот рослый молодой человек с толстыми губами все время старался подчеркнуть свое превосходство над Олей, над Абрамовым, над всем, чему ее учили в бригаде, в цехе, в школе техминимума.
На обратном пути я спросил Олю, отчего она не выполняет норм.
- Сплю недостаточно. После ночной смены надо бы отдохнуть, да много появилось новых забот, после того как вышла замуж.
