– Дорогая, что происходит? Вместо того, чтобы обнять меня со словами: «Здравствуй, дорогой», ты грозишься сделать меня инвалидом.

– Да тебя убить мало…

– Хорошо, потом убивать будешь, а сейчас дай обнять тебя. Я так соскучился.

Они обнялись.

На крыльцо вышел Леонид Сергеевич.

– Я жду их в доме, а они зависли тут в объятиях!

– Добрый вечер, папа, – Максим  мягко отстранил Юлю и поздоровался за руку с ее отцом.

– Кому добрый, а у меня к тебе разговор серьезный. Дело идет к объяснению с компаньонами, а я о тебе ничего не знаю. Леонид Сергеевич открыл входную дверь и знаком пригласил Максима с Юлей в дом. В прихожей стояла мама.

– Так ведь я вам подробно рассказал о себе и своей семье, – сделал удивленное лицо Максим.

– Ты, слов нет, парень не глупый, но и мы соображаем кое в чем.

– Готов ответить на любой ваш вопрос, папа.

Нина Васильевна с интересом наблюдала за беседой мужа с Максимом.

– Мне нравится, как он тебя папой называет, – сказала она Леониду Сергеевичу. Затем, обращаясь к Максиму, сказала:

– Я разрешаю тебе, сынок, называть меня «мамой». Проходите в столовую.

За чаепитием Максим с Юлей постоянно в полголоса переругивались. Началось с того, что Максим обратился к Юле с просьбой подать ему вазочку с вишневым вареньем.

– Дорогая, подвинь, пожалуйста, вазочку с вареньем.

– Ты опять за свое. Родителей хоть бы постеснялся.

– Мама, что я сказал плохого, чтобы слышать угрозы от вашей дочери, – обратился он к Нине Васильевне.

– Ничего плохого ты не сказал, сынок. Юля, доченька, ты цени, пока зовет дорогой и любимой. Твой отец, к примеру, уже давно меня так не называет.

Леонид Сергеевич при этих словах жены только хмыкнул. Он понимал, что Нина счастлива – впервые за их столом сидела полноценная семья.

Максим взял инициативу на себя.

– У меня серьезный разговор. Вы, наверное, обратили внимание, что все папарацци уехали. Я вбросил в сеть информацию, что сегодня вечером Юля Воронцова и ее жених Максим придут на концерт знаменитой английской рок-группы. Так что, дорогая, нам сегодня придется выйти в свет.

Юля не удержалась от комментариев:

– Что ты командуешь? Никуда я с тобой не пойду!

– Хорошо, дорогая. Имей терпение дослушать меня до конца.

Юля собиралась продолжить препирательства, но отец остановил ее.

– Продолжай, Максим.

– Мы с Юлей поговорим с журналистами, а потом тихо уйдем во время концерта. Я отвезу ее на свою квартиру. Она поживет там с моей мамой. Я переберусь к другу.

Таким образом, папарацци будут дежурить здесь, а Юля спокойно будет жить по – своему привычному расписанию.

Максим замолчал. Молчали все. Судя по всему, его предложение застало всех врасплох.

Леонид Сергеевич встал и попросил Максима пересесть за журнальный столик.

– Максим, прежде, чем делать подобные предложения моей дочери, назови себя.

– Хорошо. Меня зовут Максим, фамилия – Ярославов.

Услышав фамилию, Леонид Сергеевич внимательно посмотрел на его лицо, как будто вспоминая что-то.

– Ярославов из Оболенских?

– Да.

Леонид Сергеевич встал, поднял Максима с кресла и крепко обнял его.

– Что же ты сразу не сказал, сынок. Я рад, да что там рад, я горжусь, что ты выбрал мою дочь.

Юля с мамой с все возрастающим  интересом наблюдали, как Леонид Сергеевич о чем-то поговорил с Максимом, а потом принялся обнимать его.

Юля не выдержала первой.

– Папа, что у вас происходит?

– Все нормально. Собирайся, дочка, езжай с Максимом. Я не возражаю.

– Папа, позволь мне самой решать, с кем и куда ехать!

– Позволяю. Я сегодня добрый.

Юля понимала, что сейчас, в эту минуту ей предстоит принять, возможно, самое важное решение в жизни.

– Максим, я согласна, но  при одном условии.

– Какое условие, дорогая? Для тебя я готов на все!

– Я не хочу, чтобы ты уходил к другу. Я не смогу прожить без тебя ни дня!

Б е л к а

Начало марта 2004 года в Москве было холодным – шел снег и дул сильный ветер. Пешеходы старались не задерживаться на улице, тем более в вечернее время. В начале первого ночи в гостиничном ресторане было занято всего два столика. За одним сидел молодой человек лет тридцати и допивал бутылку коньяка, практически не закусывая. Временами он ронял голову на стол, и официанты с беспокойством переглядывались, ожидая проблемы с его выпроваживанием.

За другим столиком сидела молодая женщина примерно такого же возраста, по красоте и одежде напоминавшая модель с обложек глянцевых журналов. На ее столе также стояла бутылка коньяка, только в отличие от молодого человека, практически не тронутая. Тем не менее, вела себя она как-то странно, поскольку смотрела на противоположную стену зала отсутствующим взглядом.

Молодой человек в очередной раз оторвал от стола голову, осмотрел зал и задержал взгляд на девушке. Затем поднялся, упершись руками в стол, и, пошатываясь, двинулся к столику с девушкой. Взявшись за спинку стула, он с трудом приземлился и сказал, глядя пьяными глазами на девушку:

– Я не хочу жениться!

Та оторвала взгляд от созерцания стены, посмотрела в его лицо и холодным голосом произнесла:

– Твое дело. Не женись.

– Ты не против?

– Мне все равно. У меня своих проблем хватает.

– Тебе все равно? У меня завтра свадьба, а тебе все равно?

– Молодой человек, может быть, вы пересядете за свой столик? Мне без вас тошно.

– Ты мне скажи лучше, завтра шестое марта?

– Шестое, шестое. Уйдите, пожалуйста!

– Вот видишь, шестое и моя свадьба. А почему?

– Не знаю.

– Вот и я не знаю. Я ведь Соньке предложения не делал, о любви не говорил, тогда почему свадьба?

Видя, что поддатый парень не унимается, девушка повернула голову к стойке бара, где только что стояли официанты с намерением попросить о помощи, но там, как назло, никого не оказалось.

– Иди и разберись с Сонькой, мне это зачем говоришь?

– Помоги мне.

– Что? Каким образом?

– Я знаю Соньку. Она мне не поверит. Скажет: «Денис, ты все врешь». Я ей сейчас позвоню и скажу, что у меня есть девушка, а ты скажи в трубку что-нибудь.

– Ты совсем от спиртного из ума выжил! – с возмущением воскликнула девушка и вскочила со стула.