Лиля сидела, скорчившись, на полу и теперь в ее глазах мерцала откровенная ненависть:
— Если бы ты только знал, как вы все мне противны, уроды! Как я вас презираю… за ваше чувство превосходства, за то, что вы «сильный пол», а мы - женщины пригодны лишь для вашего пользования. Вы же на самом-то деле такие слабые и трусливые, когда дела касается ваших мужских способностей, вы же всего боитесь, уж я-то знаю… вам так легко сделать больно, вас так легко уязвить.
Я ненавижу вас и… безумно желаю! Я проклята до конца своих дней. Я могу получать удовольствие каждый раз только с новым мужчиной, одного мне едва хватает на пару месяцев и потом я снова чувствую этот невыносимый Голод и выхожу на охоту. Что ты обо мне знаешь, мальчик? Что ты знаешь о моей боли, моих ранах… Их нанесли мне такие, как ты. Пока я не научилась кусаться в ответ.
Ну, давай, беги к ней, к своей невинной овечке! Только запомни, что она никогда не даст тебе то дикое наслаждение, что могла бы дать я. С глупой маленькой Евой тебе не изведать настоящей страсти, той, что заставляет трепетать от вожделения каждую клеточку тела, той, что заставляет парить в грозовых небесах, расправив невидимые крылья.
Рай только усмехнулся, натягивая штаны:
— Странная ты женщина, мне тебя даже немного жаль. А с чего это ты решила, что мне нужна именно такая дикая, безумная страсть? А может, я, напротив, хочу в постели нежную, робкую и немного стыдливую «овечку», которая поневоле станет отвечать на мое пламя и постепенно «загорится» вместе со мной, разделяя мое желание и мой восторг?
Рай отвернулся и ушел искать Ту Единственную, что могла бы подарить ему Настоящее Удовольствие - только для него одного.
* * *
— Лифчик свой дай!
— Чего?
Я остановилась, как вкопанная, и теперь уже смотрела на Захара с подозрением и страхом.
— Че, оглохла? Лифчик, говорю, сымай!
— Зачем?
— Дрочить на него буду. Сказано, дай сюда, или тебе помочь… я мигом это дело…
Я отвернулась и медленно стащила с плеч бретели бюстгальтера, а потом вытащила сей предмет женского туалета через рукав футболки. Не глядя, бросила его в сторону Захара, и он ловко поймал эластичную тряпочку на лету.
— У дерева постой пока, сюда не ходи!
Пару минут я тупо смотрела, как Захар привязывает мой бюстгальтер к молоденькой березке, что росла возле старого замшелого пня, окруженного высокой густой травой. До меня доходило медленно, но, когда я поняла…
— Послушай…те, что вы задумали, не надо этого делать! Он же человек, он же не зверь какой-нибудь, так нельзя! Да, за что же вы с ним ТАК?
Захар повернулся ко мне с выражением откровенной злобы на и без того неприятном лице.
— А я за чистоту рода человеческого! За кровь предков наших, что в боях за землю русскую полегли, за дедов наших и матерей…
Я всхлипнула, стараясь удержать слезы:
— Что бы вам не наговорила Лиля, но вы самого главного-то не знаете… Рай тоже был на войне, он на самолете летал, он врагов бил, он — Герой! Его взяли в плен и опыты на нем проводили, всякие препараты... и потому он таким вот стал, похож на… Самое главное, он Нашу Землю защищал, его уважать надо, а вы…
— Был в плену, значит, трус и предатель! Умирай, но не сдавайся!
— Так, если он без сознания был, если его месяц только в себя приводили?
— А когда он понял, что Зверем стал, надо было решение правильное принять!
— Какое… решение? Рай же ни в чем не виноват, он сам — жертва!
— А вот, как считаю я! Коли все ж таки «сломали» тебя и ты «зашкварился», так чего долго тянуть… Если ты немного мужик еще - так поди и «вскройся».
От этой «железной» зэковской логики меня прямо передернуло.
— А, может, это как раз и есть та самая трусость… умереть от своей же руки, все равно что сбежать с поля боя!
— Зачем собой землю поганить, если ты — уррод?!
— Ты же самый настоящий урод, так почему сам-то не «вскрываешься"?
— Да, ты меня с кем сравнила сейчас, сучонка мелкая?!
От его увесистой оплеухи я полетела на землю. Лицо невыносимо горело, во рту появился противный привкус крови, кажется, у меня губы были разбиты. Я сплюнула на траву, так и есть…
— Вставай, чего «растелешилась» тут, некогда мне с тобой возиться!
Я уселась на земле, прижимая ладонь к щеке, мне очень захотелось поговорить на чистоту.
— Вот скажите, вы точно хотите обратно в камеру, вам на воле плохо живется, вас же туда вернут, это к гадалке не ходи!
— До нового срока я уже не доживу, окочурюсь через месяц, так мне коновал наш определил. Рак у меня, ляля, я внутри сейчас весь гнилой, как этот пень трухлявый. Вот такие дела! Оттого и отпустили «по бумаге» раньше положенного, чтобы закопали дома, чтобы статистику им не портил.
«Вот ведь бедняжечка! Расплачусь сейчас...»
— Так, тем более, вам сейчас надо грехи свои старые замаливать, пока время есть, а не с ружьем по лесам бегать, да на свиданки ходить со всякими горгульями крашенными.
— Нравишься ты мне, девка, отчаянная и глупая…
— А я в папочку, видать… У него же все руки в шрамах были, сам себя резал для «понта». Вы же сами знаете, «перо» вынул - пусти в ход, а то свои же предъявят.
Захар смотрел на меня теперь с каким-то нескрываемым любопытством, словно на редкое животное, попавшее ему в силки. То ли шею свернуть, то ли отпустить...
И сам пока не определился. Только проговорил с эдакой ленцой:
— Трахнуть тебя сейчас, что ли? Аж разбирает меня твоя страстность!
— Может, как-нибудь опосля…
— Можно и опосля… вот дела все закончу.
Я тут же подорвалась с места:
— Рая не трогайте! Если вам не нравится, что мы тут поселились, так мы с ним скоро уедем в другое место! Лес опять ваш будет, живите, как хотите. «Закон — тайга, хозяин — медведь!» До поры до времени… Знаете, как в одной хорошей песне поется:
"У века каждого на зверя страшного найдется свой однажды волкодав!"
— Язык тебе отрезать надо… ох, и болтливый же у тебя язык… Совсем страх потеряла, точно, чокнутая… Тебе самой, часом, никаких «звериных лекарств» не впрыснули?
От такого предположения я просто офигела! Это каким же зверьком я могла бы стать, пожалуй, если только лисичкой-сестричкой, правда, серенькой - волосы-то у меня явно не рыжие. А зайцем я как-то быть не хочу… репутация у него… не очень боевая.
Может, тогда бурундучком шустрым? Я бы от этого «санитара леса» мигом ускакала, только меня и видели. Эх, не хватает нам порой полезных навыков! И чего я аэробикой пошла заниматься, нет бы записаться на вольную борьбу, на айкидо какое-нибудь. Сейчас бы парочка захватов, один бросок через бедро, вежливый поклон и... не поминай лихом, мил друг Захарушка.
Вот будет у меня дочка, с пеленок на секцию запишу. на ушу какое-нибудь, овладеть стилем «боевого младенца». Мечты… мечты… дожить бы мне еще до детей-то...
Захар вел меня все дальше в лес, упоминая про свою избушку в укромном месте. И я пока совершенно не могла придумать, как от него сбежать.
* * *
Рай все больше мрачнел, быстро продвигаясь вперед за Ее запахом, столь знакомым и желанным. Маленькая, нежная Ева далеко и в большой опасности. Он оставил ее одну, когда она просила побыть с ней. Он ушел, когда она просила остаться. А потом эта - Чужая Женщина - подруга Змея, заманила его в ловушку. И теперь Лесной Человек забрал Еву.
Внезапно, в аромате, на который он шел, появились тонкие нотки страха и крови. Рай зарычал и кинулся вперед, уже не разбирая дороги. И здесь на его глаза попалась белая вещица, которая, несомненно, принадлежала Его Женщине.
Рай бросился к этому кусочку ткани, чтобы взять его в руки и убедиться… Рай прыгнул и… невероятным усилием всех своих мышц остановил тело буквально в воздухе, заставив его увернуться в сторону. Рай вспомнил.
Как-то недавно ночью Ева рассказывала ему о ловушке, что приготовил браконьер для самца Рыси. Ловушка-приманка с запахом «любимой кошки». Рай мягко приземлился на колени и локти, медленно поднялся и уже осторожно приблизился к пню, возле которого был привязан женский бюстгальтер.
