"Я подданным моим, - подумал Путтипут, - в разных образах являлся: отважным лётчиком и моряком, спасителем озёр, тигров, электричек, леопардов, ныряльщиком за амфорами, вожаком стай цапель перелётных, ковбоем, форвардом, борцом сумо, автором мемуаров, крысоловом, собаколюбом, детолюбом... В образе Божьей Матери пока явиться не успел. Ну, и в образе автора вот, этих самых... инсталляций".

- А без мудей с гвоздями, - спросил Путтипут, - можно инсталляцию исполнить? Из золота, бриллиантов там, рубинов? Взять могу, хоть стопятьсот тонн: Алмазный Фонд с Гохраном - всё к моим услугам! Говори - чего брать, сколько?

Художник-инсталляционист понятливо кивает:

- Одну горстку бриллиантов и по горстке изумрудов, жемчуга, сапфиров и рубинов. Плюс - пару горстей золота в самородках. Плюс две пригоршни песка золотого. Всё перемешать...

- С чем?

- С д-дерьмом.

- ОР-РИ-ГИ-НАЛЬНО! Дерьма, сколько, в килограммах?

- Стопятьсот т-тонн.

Путтипут почесал макушку:

- Понадобится Царь-кастрюля... Вроде бы, есть такая в закромах. Ну, смешали. А дальше?

- В-всё. Г-готово.

- И в чём фишка? Как эту инсталляцию назвать?

- Вместо т-таблички, п-пусть будет блокнот. Т-тогда зритель сможет п-проявить к-креативность...

"Умничает, ссцуко!"

В школе КГБ Путтипута учили, что художник - это стихийное бедствие для государства. А ещё учили, что художники - паразиты, которым Бог дал право поглядывать на мир свысока.

- Художники... - произнёс он, подбирая какое-нибудь словцо пообиднее французского "сортира": - Художники - это...

- ...живые зеркала эпох, - подсказал ему художник.

"Засадить тебе, сцуко, контрольный в голову, - возмутился про себя Путтипут. - Да, ладно, я сегодня добрый. Да к тому же, пост. Живи... пока."

ДЗЗЗ-ДЗЗЗ - в шедевре швейцарского часового искусства на руке Путтипута зазвонил будильник. На синем циферблате стрелки показывали 23:55.

"Сочисима зовёт", - вспомнил Путтипут, вышел из расстрельного гаража и, в сопровождении шкафообразных теней из ПэСэО - бывшей ФСО, направился к летающей тарелке, напевая себе под нос:

Айне кляйне швайне

Нах штрассе шпацирен...

- Вадим Вадимович! - окликнул его персональный аллирог 2922024.

Путтипут обернулся.

- "Железа"! - напомнил 2922024-й. И умилённо шепнул: - Заправить, чуть не забыли. Завтра же, на лыжном склоне, по плану - выход в народ...

И 2922024-й принялся обновлять картридж "горелукового" эжектора - специальной слезоточивой мини-брызгалки лукового сока, вмонтированной в край воротника на случай, если вдруг, перед морем обожателей, Путтипуту понадобится пустить слезу.

Айне кляйне швайне

Нах штрассе шпацирен...

Унд капут нихт кукен

Дер панцирер машинен.

А пачиму? А патаму!

Только из-за-а

Шингдерасса, бумдерасса!

Только из-за-а

Шингдерасса, бумдерасса-са...

28. Лейла-ханум

Утро нового дня: по окнам снова тарабанит мелкий дождь, а с пищеблока, как всегда, воняет подгорелой манной кашей, которую сегодня смогли жрать только совсем отощавшие Дандан-Шардам, Дельфийский Оракул и муммий Ватсьяяна. И я смог сделать только полглотка какой-то едва тёплой мутно-фиолетовой бурды, оторвал и положил в рот кусочек корки глютенового хлеба, а серый сыроватый мякиш оставил на тарелке.

До завтрака меня все поздравляли, что у меня вчера - хоть и вместо ужина, зато был секс - хоть и с молнией. Потом, говорят, нас с Фаллосом Сапиенсом, Курочкой Рябой и товарищем Нинелем отправили в изолятор, где мы в полной бессознанке кантовались до утра.

Выходим из столовки. Теперь хочется чихнуть, и я направляюсь в умывальню. Здесь Дельфийский Оракул чистит зубы. Из уборной, вихляя тазом, выходит Принцесса Датская, а за ней Трёхфаллый.

- Амритянин, - бросает мне Принцесса: - А чё ты, после еды всегда чихаешь?

- Ща, - отвечаю я, - высморкаюсь, и перестану...

Знающий всё Дельфийский Оракул вынимает изо рта щётку и вещает:

- У всех гуманоидов, после любой еды, организм вырабатывает слизь. Только у амритян она быстро выводится через нос, в течение нескольких минут, а у неамритян слизь в организме накапливается. А как перенакопится, начинает по две недели из носа вытекать. Слизь называется "бад-кан" и относится к трём производным организма, от которых зависит здоровье.

Принцесса любопытствует:

- А ещё какие... производные?

- Мкхрфс и рлунг - желчь и ветер организма.

- "Мыкыхырфс", - пытаюсь выговорить я. - Это по-каковски?

- По-тибетски, - отвечает Оракул.

Тут до меня доходит: ВОТ кто должен знать, как из Антимира в мир вернуться!

Я спрашиваю его:

- Дружище, как отсюда выбраться домой? Как выкарабкаться из антимира?

Оракул смотрит, будто сквозь меня, опускает веки и вещает:

- "Volentem fata ducunt, nolentem trahunt" - "Желающего судьба ведёт, а нежелающего тащит". У всякого судьба своя. Прими свою, не ропща!

- Это как?! - возмущаюсь я. - Брось вёсла, и жди, пока лодку разнесёт в щепки?!

- Отпусти поводья, и подожди - куда лошадь вынесет.

Оракул проводит себе ладонями по лицу снизу вверх, будто умываясь, и продолжает:

- Ты попал в антимир. Значит, так нужно той половине твоей души, что всегда "на небесех" - той, что в ином, высшем измерении. Такова воля владык кармы. Тебе предстоит её исполнить.

- ЧТО ИСПОЛНИТЬ?!

- Акаша мне твой путь не открывает.

Теперь Оракул проводит себе по лицу сверху вниз.

- Акаша - Память Бога. Хроники всегда соответствуют уровню, на котором находится гуманоид. Попробуй сам их открывать. Учись, за мною повторяя: "Nos vocamos Visis Orbis poscere de praeceptum, consilium et virtus gnoscere Veritas..."

Он не успевает произнести до конца своё заклинание, как аллироги гонят нас из умывальника обратно в столовку.

- НА МЕРОПРИЯТИЕ, БЕГОООМ - МАРШ!

Рассаживаемся на привинченные к полу табуреты, за привинченные к полу столы. Я стараюсь сесть поближе к Оракулу, хочу шёпотом снова спросить... И тут во мне оживает воспоминание - моя работа, кафедра в университете, где преподаю! И внутри звучит голос: "Luce copias vocamus duce petebat, consilio et uirtute discite Veritas, qui aperit, summum bonum nostrum offers et ad maius bonum una cum omnibus nobis. In Spiritum Sanctum Dei: contentionem prohibere omnium rerum... Мы призываем Силы Света, прося о наставлении, совете и мужестве познать Истину, которая открывается для нашего высшего блага и для высшего блага всех, кто связан с нами. О Святой Дух Божий, защити меня от любых проявлений эгоизма..." и так далее. Значит, моя память просыпается! Она может проснуться! Да! Только просыпается она клочьями...

Аллироги кладут нам на столы бумагу, цветные карандаши и дешёвые гелевые ручки.

- Будем рисовать! - сообщает Дельфийский Оракул.

И мы все радостно хватаем инструменты изобразительного искусства.

Но в столовой уже старшая сестра, и она орёт:

- НЕ ТРОГАТЬ! А НУ, ТИХО! СЕЛИ СМИРНО! СКАЖУТ, КОГДА МОЖНО.

Входит доктор Лектор, и с ним молодая дама, тоже в белом балахоне. У неё высокий лоб, выразительные восточные глаза под длинными ресницами, и очаровательные ямочки на щечках.

- И Апажьжева Фатима! - Трёхфаллый Алихам Бисеков произносит это так, чтобы все слышали.

- Апажьжева Фатима - ета икто?! - спрашивает его космический хачик.

- Училась со мной, - отвечает Трёхфаллый, - в одном классе...

- ...в деревне Курцкая Тавропольской губернии, - добавляет знающий всё Дельфийский Оракул.

Курочка Ряба запевает:

Эх, не любите городских -

А все они гулящие.

Вы любите деревенских -

Эти настоящие! И-и-Их!

От ощущения, будто Оракул просвечивает его извилины рентгеном, Трёхфаллому становится не по себе, и он злобно цедит: